Возрождение Феникса. Том 1 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич - Страница 16

— Порепетируем песню к вашему выпускному, — говорит миловидная учительница Оксана Тимуровна. За стеклами очков горят смешливые глаза. Одета сударыня прилично. Белоснежная рубашка с аккуратным воротничком и элегантная юбка чуть выше круглых коленок, которыми можно долго любоваться. — Ведь он не за горами. Я выбрала вам Овсин «Школьный экватор». Текст все помнят?

Я поднимаю руку.

— Оксана Тимуровна, к сожалению, не все.

Слышу злой смешок за спиной. Судя по голосам, это Корсов со своей братией, а в другой стороне класса раздается фырк… Ирины. Неожиданно. Что ж, видимо, с самого начала я был неприятен подруге Леси, и магнетизм усилил раздражающее чувство. То-то всю физику она меня взглядом прожигала.

Впрочем, ни я, ни учительница не обращаем внимания на посторонние звуки. Пускай шавки лают, лишь бы прикрывали пасти ладошками. Оксана Тимуровна улыбается мне доброжелательно.

— Ничего страшного, Арсений, — протягивает она текст. — Возьми.

— Благодарю, — киваю с ответной улыбкой.

Чуть порозовев лицом, она садится за пианино, тонкие пальцы касаются клавиш. Звучат теплые аккорды. И я, поняв настроение песни, ласково беру первые ноты. Другие ученики тоже втягиваются, но сразу становится ясно, что мой голос перекрывает, затемняет их звук, слишком мощно пою. Эх, старый опыт песнопения эдамских арий. Вообще, я больше себя художником мнил, чем певцом, но уважал каждое искусство. Ибо считал, что одного умелого ведения войны недостаточно. И толику внимания уделял также и вокалу.

Оксана Тимуровна ошеломленно хлопает глазами. Ученики тоже раскрывают рты. Да, испортил я песню. Хоровое пение должно быть слитным, единым, оно требует округлого прикрытого звучания. Мой ярко выраженный тембр же постоянно обращает на себя внимание.

— Арсений, когда ты успел научиться петь так… глубоко? — учительница явно в шоке. Щеки ее разрумянились, очки сверкают, отражая блеск больших глаз. Немаленькая грудь под блузкой вздымается. Понимает сударыня толк в хорошем звучании. А вот я опять прокололся.

Называется — посади феникса в курятник.

— Дома, после школы, — улыбаюсь, держа марку.

— Тебе нужно поступать в Консерваторию Чайковского, — непреклонно заявляет учительница. — Я дам рекомендацию.

Хм, а спросить сначала: оно мне вообще надо?

— Точно, Оксана Тимуровна. Беркутову пригодится брать высокие звуки, — Корсов решил раззявить рот. — Чтобы звать на помощь, когда споткнется.

Шавка подала голос. Поворачиваюсь к наглецу и бодро говорю:

— Звать на помощь я буду разве только, чтобы тебя вытащили из очередного озера. А то вдруг захлебнешься, не хочу брать грех на душу.

Корсов морщит физиономию, вспомнив прошлое купание. Очередной фырк звучит из уст Иры. Да что не так с этой рыжей? Внимание что ли к себе привлекает?

— Михаил, я, как староста, прошу тебя замолчать и не саботировать урок, — тряхнув русой головой, курносая Люба бросает суровый взгляд на Корсова. — Иначе сразу после музыки пойдем с тобой к завучу.

Усь, неожиданно подъехала тяжелая артиллерия. Корсову приходится срочно ретироваться. Что ни на капельку не успокаивает Оксану Тимуровну.

— Арсений, конечно, у тебя прекрасный голос, но как же вы будете петь хором на выпускном? — тревожится наша прекрасная учительница. — Ты оттеняешь всех.

— Легко, Оксана Тимуровна, — отвечаю. — Я буду запевалой. Начну первым и поведу хор за собой. Тогда и пение зазвучит аутентично. Словно лес, который вырос вокруг могучего дуба.

Оксана Тимуровна сначала задумалась, а потом вдруг обрадовалась, как молодая девчонка, отчего все парни в классе заумилялись.

— А давайте попробуем, — она легкой походкой возвращается к пианино. — Арсений, я надеюсь на тебя.

— Не подведу, — коротко отвечаю. Было бы чё!

Откладываю в сторону больше не нужный листок с текстом. Слова я запомнил с первого раза. Нет, это не я такой гениальный, хотя и это тоже, просто песня легкая и быстро запоминающаяся.

Играет музыка, и я подхватываю первый аккорд. Как ведущий солист исполняю запев, параллельно увлекая всех участников хора. Мой голос оказывает определяющее влияние на всю трактовку песни, а стройные голоса ребят строятся сверху, словно кирпичные стены на бетонный фундамент. По-моему, вышло даже лучше.

— Восхитительно, — улыбается до ушей Оксана Тимуровна, когда ее нежные пальчики соткали финальный аккорд. — Все молодцы! Арсений, выше похвал! В таком ключе и выступите. Сколько времени? Может, успеем еще разок пропеть?

Дзи-и-и-и-и-инь.

— Не судьба, — вздыхает учительница. — Значит, в следующий раз. Арсений, после школы зайди ко мне в кабинет. Дам тебе рекомендацию в Канцелярию, заодно обсудим твое вокальное будущее.

Ум, не люблю я отказывать добрым красивым женщинам. Но и эстрадной мартышкой Феникс не станет, уж увольте.

— Сегодня после уроков у меня дуэль, извините.

— Дуэль? — Оксана тревожно раскрывает алый ротик. — Надеюсь, всё пройдет удачно. Тогда я буду ждать тебя завтра.

Понятно. Отказывать красавице придется еще не единожды. Жаль.

На выходе слышу, как девчонки впереди переговариваются:

— Вах! Мы теперь точно любимый класс Оксаны Тимуровны! Третий «Б» в прошлом.

— Благодаря Арсению, — вставляет староста Люба.

— Да, он пел круче самого Бояна!

— Не богохульствуй, — упрекает подружку девушка с двумя бантиками в косах и кругом Сварога на цепочке вокруг шеи. Видимо, очень религиозная барышня.

— Да что тут такого, Кать? — возмущается девица и, под строгим взглядом «бантиков», не сдает позиций. Зато переводит стрелки. — Арсений! Ты-то сам как считаешь? Лучше Бояна поешь?

На меня уставились три пары глаз. Люба поглядывает искоса, все еще пристыжаенная тем, что не узнала меня утром. «Бантики» смотрит требовательно, а «стрелочница» любопытно.

— Считаю, что как Боян, — «бантики» хмурит бровки. — Ведь через меня сам Покровитель поэтов и пел. Пел моим голосом.

Лобик «бантиков» разглаживается, личико барышни озаряет улыбка. Угодил, ну и славно. Кивнув улыбнувшимся девчонкам, я спешу мимо. Какой там следующий урок? Математика? Должно пройти нормально. Здесь мне нечем сильно хвастаться.

Степка догоняет меня у самого порога кабинета.

— Арсений, зачем ты сюда пришел?

— Учиться, — отвечаю растерянно. — В смысле — на математику.

— Пойдем в столовую? Большая перемена же, — в унисон словам Степки бурчит его живот. А, вот оно что. Проголодался здоровяк.

— Пойдем, конечно, — не такой я живодер, чтобы мучать голодом. Даже пленных врагов так не истязал. Кстати, из-за гуманного отношения к пленникам кто-то даже назвал меня Милостивым Префектом. Но это прозвище быстро затерялось среди более огненных.

Так, Фалгор, не забываем постукивать тростью. А то уже два шага пропустил. Хорошо, что Степка летает в облаках, не заметив.

На лестнице мы натыкаемся на Лесю и Иру. Первая улыбается радостно, вторая, по обыкновению, фыркает.

— Вы тоже в столовую? — догадывается Леся. — Может, вместе пообедаем?

Такое предложение пугает Степку чуть ли не до икоты. Зря он такой пугливый. Парень сам, своими знаниями, пробился в школу для тверской элиты. Ему впору гордиться своими способностями, а не горбить спину как раб.

Ира, надменно сощурив глаза, воздерживается от комментария, я же вежливо отвечаю за нас двоих:

— Конечно, мы будем рады столь приятной компании, Алеся.

Очередь в столовой выстроилась немаленькая. Но учеников быстро обслуживают, так что мы и минуту не стоим. Я полностью доверяюсь вкусовым предпочтениям Арсения и беру привычные ему блюда — густой крем-суп из тыквы, кусок мяса и рис, из напитков компот.

За столом поначалу молчат все. Степка стесняется, Ира борется с бурей противоречивых эмоций, Леся набирается духу для чего-то, я наслаждаюсь крем-супом. Ммм, восхитительно. С творениями моих поваров на «Крыльях Феникса», конечно, не сравнить. Но именно сейчас может поспорить с ними за счет экзотичности земных продуктов конкретно для моего восприятия. Вкус не затертый, полностью оригинальный…