Охотник на магов (СИ) - Ллиамах Василий Сергеевич - Страница 29

И я старался.

Вздохнув, я неуверенно опустился на колени и потянул клинки из ножен. В первую очередь нужно заняться ими. За те несколько дней, что палаши болтались в чехлах, они должно быть затупились настолько, что уже и хлеб не порезать.

Нанеся на лезвие масло, я высыпал в руку белый песок из специального мешочка и стал медленно водить ладонью по кромке. Меня никто не подгонял, разве что нетерпеливые взгляды со стороны, но их я игнорировал. Для любого дела полезна основательность, а спешка всегда вредит ему.

Закончив с оружием, я приступил к молитве. Стандартное охотничье обращение к Высшему с просьбой помочь в битве против врагов Его. Короткое, но емкое и искреннее.

Последний пункт приготовления был не слишком приличен. Перед схваткой обязательно нужно было раздеться. Я поднялся с земли и стал стаскивать с себя всю одежду: обувь, штаны, рубашку. Оставил только подштанники, их я скину в лесу, чтобы не смущать сейчас окружающих своей наготой.

Похоже это правило было известно многим, когда я остался стоять практически голым с двумя клинками в руках, дико таращили на меня глаза всего лишь единицы. Было заметно, что их просто подмывает спросить о степени моей вменяемости. Но от вопросов они удержались, по крайней мере до тех пор, пока я не ушел.

На самом деле причина этих странных действий вполне простая. Маги — те еще пакостники, когда понимают, что их заклинания приносят мало вреда нашим телам, стараются взаимодействовать с ближайшим к нам окружением. А ближе всего к нам наша одежда и оружие. И если наше оружие защищено от многих магических атак, то одежда — нет, и поэтому может стать настоящим врагом для нас самих. Воспламениться, связать, словно одежды домов для буйных, или даже придушить собственный хозяев.

Бросив последний взгляд на толпу, что собралась меня проводить, я нашел в ней Агорника, кивнул ему, и, развернувшись, пошлепал босыми ногами по дороге в сторону небольшой рощи. Там меня уже заждалась одна колдунья.

— Да хранит тебя Высший! — раздался за спиной пафосный голос Огюста.

— Да хранит тебя Высший! — вторили ему другие голоса.

Я не стал оборачиваться и продолжил свой путь. Я шагал вперед, а все они остались позади. Все эти сильные, суровые мужчины, перед которыми порой тряслись и простой люд и знатный. Мастера меча, умелые воины, искатели правды — все эти титулы ничего не значили в сравнении с одной единственной женщиной. Весь наш грозный отряд был для нее не страшнее стайки безобидных зверей. Кроме меня. Дар Высшего уравнивал наши шансы.

Но честно, я бы предпочел оставаться таким же беспомощным перед чародеями, как и все. Стоять в толпе и смотреть, как кто-то другой уходит в лес нагим, возможно на свой последний бой. Не из-за страха перед магами или перед смертью. Вовсе нет.

Дар. Мне вспомнился мальчонка из деревни, который заявлял, что тоже хотел бы стать охотником на магов. Ему было невдомек, что любой дар никогда не дается человеку уже в своем развитом виде. Выдающийся музыкант таковым не рождается, он появляется на свет всего лишь с задатками своего таланта, который потом на протяжении всей жизни приходится развивать, оттачивая его ежедневными тренировками. Кем бы был знаменитый художник, если бы постоянно не совершенствовал свой талант? Максимум чьим-то соседом, который неплохо рисует.

Охотники на магов не исключение. Мы рождаемся со слабым и нестабильным даром, который, если его не развивать, практически не защищает от магии. Вырасти такой человек в глухом селении, где никогда не бывали ни представители ордена, ни маги, он до конца жизни так не узнает о своих способностях, и почти не будет отличаться от других людей.

Встает вопрос: как же развивать подобный талант? Этот тщательно охраняемый секрет известен только в ордене. Очень просто — для усиления защиты нужно всего лишь эту самую защиту постоянно испытывать. То есть, подвергать одаренного человека негативному магическому воздействию. Бить молнией, замораживать, жечь огнем, давить и душить воздухом. Поначалу само собой не в полную силу, цель ведь не убить нас, только увеличить сопротивляемость. Но со временем и с ее ростом мощь магических атак увеличивается. И так день за днем, год за годом. Стоит ли говорить, что подобные испытания выдерживают немногие. И я сейчас не только о преждевременной смерти говорю, хотя она тоже имеет место. Большинство просто сходит с ума от боли и постоянных перегрузок. Да и те, кто выдерживают, пройдя через все испытания, выходят надломленными, с подорванным душевным здоровьем.

Хуже всего в этом плане то, что у взрослых дар развивается гораздо медленнее, чем у детей. Поэтому для большей отдачи проходить процедуру развития дара приходится в более нежном возрасте.

Естественно на протяжении всего периода с нами работают монахи-специалисты, стараясь поддерживать в стабильности наше душевное состояние. Молитвы, медитации, общения с духовниками, спокойная и монотонная работа в саду. Все это хоть и не сильно, но помогает найти некий фундамент, создать якорь и зацепиться за свой собственный рассудок. Кроме того, постоянные нравоучения и заявления о том, что мы исполняем высшую волю Высшего, тоже накладывают свой отпечаток на наше неокрепшее сознание.

Впрочем, испытания накладывают отпечаток куда больший.

Каждый раз, когда я просыпаюсь с криком в холодном поту, Алекс участливо спрашивает, кошмары ли тому причиной. Я всегда отвечаю правдиво. Нет. Мне не снятся сны в стандартном их понимании. Смесь фактов и выдумки, порожденная разыгравшейся фантазией мозга. Это другое. Это всегда прошлое. Мне снятся фрагменты моего прошлого, которые я когда-то пережил.

Дорога, за целый день нагретая солнцем, перестала согревать мои голые пятки. Легкий ветерок, что ласково обдувал лысину, стал приносить больше прохлады, чем ранее. Да и само солнце куда-то спряталось.

Осмотревшись я понял, что незаметно для себя уже вошел в лес. Стоит быть собранней. Чародейка где-то рядом.

Кстати, о волшебниках. Кто-то может заметить, что раз для развития дара необходимо магическое воздействие, то тогда ордену нужны лояльные маги. А где их взять сообществу, которое яро преследует их и уничтожает?

Это еще одна из тайн ордена. И она состоит в том, что маги у них на служении все же есть. Только их очень мало и живут они практически в заключении, безвылазно находясь в монастырях, а служба их в основном заключается в том, чтобы развивать дар охотников.

Магами на служении становятся колдуны, которые добровольно с повинной приходят в орден. Некоторым надоедает всю жизнь бегать от ищеек, и они решают сдаться на милость своего врага. Некоторые действительно каются в своих прошлых злодеяниях, и хотят их как-нибудь искупить. Как оказалось, скверна Низшего не всегда выбирает своего носителя. Иногда им может оказаться вполне достойный человек.

Но вот другой вопрос: почему не заставить лояльных магов охотиться на подобных себе? Во-первых, как я уже говорил, их чрезвычайно мало. Их число даже меньше совсем уж небольшого количества охотников. Во-вторых, среди тех, кто приходит на поклон ордену, никогда не бывает по-настоящему могущественных волшебников. Наверное, чем больше скверна Низшего укоренилась в маге, тем больше мощь этого чародея. А значит, у самых сильных колдунов даже мысли не возникает обратиться к свету. Ну а в-третьих, орден никогда не будет доверять магам, и даже тех, кто сам пришел с покаянием, никогда больше не отпустит из своих подвалов.

Я остановился и стащил с себя последний элемент своей одежды. Маг рядом. Я отчетливо это чувствовал. Пора было выкинуть все посторонние мысли.

Продвигаться по лесу в чем мать родила не так уж и приятно. А уж красться по нему, так вообще мучение. Сухие обломанные ветки и колючки, что прятались в траве, так и норовили впиться в нежные подошвы стоп, которые за время ношения обуви совершенно утратили свою былую твердость. Ветки кустарника и деревьев постоянно цеплялись за те участки кожи, которые обычно пребывали под защитой ткани. Я старательно игнорировал подобные мелочи. Скоро мое тело почувствует гораздо более неприятные ощущения.