Охотник на магов (СИ) - Ллиамах Василий Сергеевич - Страница 31

С пальцев чародейки сорвалась ветвистая молния и, блеснув, устремилась ко мне. Я принял ее на один из клинков, даже не вздрогнув. Мой великий страх был не властен надо мной, пока я находился в бою с магом. Боевое состояние сознания не пропускало никаких эмоций, даже таких сильных.

Яркая вспышка оказалась всего лишь отвлекающим маневром. Основная атака пришлась в другой плоскости, сверху. И как только она успела одновременно создать сразу два заклинания? Мне на голову и плечи обрушилось что-то невероятно громкое. Из носа и ушей хлынула кровь, а сам я, стоя на коленях, тряс головой, пытаясь унять этот звон и хоть немного сориентироваться в пространстве.

Пока я был оглушен, колдунья попыталась добить меня, поливая целым дождем из заклинаний. По мне, так проще было подойти и пырнуть ножом, пока я был беззащитен и не в состоянии даже двигаться. Но, должно быть, она настолько привыкла к своей силе, что даже не могла подумать о столь примитивном решении.

Благо, моя защита устояла. Поначалу вокруг меня вымерзла вся трава, в один миг земля покрылась льдом, который и меня захотел сковать своими холодными цепями. Но я, как ни в чем ни бывало, продолжал трясти головой, чтобы поскорее прийти в себя. Лед не доставил мне абсолютно никакого дискомфорта, разве что стало холоднее.

Затем на меня пролился целый поток жидкого огня. Повезло. Я даже жара его не почувствовал. Единственным неудобством стало возникновение клубов пара, что появились в результате столкновения льда и пламени. Из-за оглушения я и так едва ориентировался в пространстве, а оказавшись внутри горячего облака, вообще не понимал, где лево, а где право.

Зато клубы пара, кажется помешали не только мне. Следующее заклинание, копье, сотканное из черного дыма, перед которым почему-то спасовало мое сопротивление магии, угодило не точно в цель. Но меня все же задело. Его острие пробило мне плечо насквозь, и в эту рану как будто насыпали муравьев. Я взревел от боли. Но зато чувство было настолько сильным, что я тут же забыл про свое оглушение.

От ее следующей атаки я уже успел увернуться. Неловко вскочив на ноги, я медленно закружил вокруг чародейки.

Чувство времени и реальности потерялось. Был только я, враг и маленький кусочек мира, что поместился на одной поляне. Все остальное исчезло. Растворилось, как утренний туман, пронзенный яркими стрелами солнца.

Я даже не представлял, сколько времени прошло с первой чародейской атаки. Несколько мгновений, или недель? Мне было все равно. У меня была цель, и я неуклонно следовал ей.

Еще трижды я контратаковал, вклиниваясь в сплошной поток заклинаний, и стараясь достать до его истока. Тщетно. Каждый раз меня отбрасывало с такой силой, будто я угодил в ураган. А сама чародейка словно укуталась в толстое и прочное воздушное одеяло — мои клинки, нацеленные на, казалось бы, беззащитное тело, постоянно наталкивались на невидимую преграду. Как будто попадали в густой, воздушный кисель. Лишь в последний раз мне удалось слегка достать ее. На ноге колдуньи остался не смертельный, но глубокий порез.

Чародейка устала, и это было видно не только по впервые пробитой защите. Ее запал угас, все лицо блестело от пота, волосы слиплись и повисли паклей, а в глазах блестел уже не один только гнев. К нему перемешался страх и какая-то безысходность. Промежутки между заклятьями становились все длиннее, да и прицел кажется сбился — уклоняться стало легче.

Не то чтобы я к этому времени сохранил всю свою бодрость и силу. Я дышал словно старая ездовая собака после хорошего марш-броска. Сердце стучало в груди гулким набатом, горло стянул медный привкус, да и полученные раны доставляли немало неудобств. Кровь смешалась с потом и грязью и создала у меня на теле что-то вроде боевой раскраски. На груди добавилось парочку новых ожогов, поверх старых шрамов, а левая нога стала хуже слушаться, практически потеряв чувствительность.

Но несмотря на все это я рвался вперед. Вид уставшего врага придал мне сил. Все это время мне приходилось терпеливо сдерживать сумасшедший напор противника, который заставлял меня то прыгать по поляне козлом, уворачиваясь от магических снарядов, то уходить в глухую защиту, и практически не давал мне шанса напасть самому. Надоело. Теперь настала моя очередь.

Осторожным стелящим шагом я начал сокращать дистанцию, но не напрямик, а по дуге. Достигнув определенной точки, я рванул прямо к колдунье со всех ног. Увидев, как она вскидывает руки, я упал вниз и распластался на земле. Мимо пронеслась упругая воздушная волна. Прямо из положения лежа я прыгнул, но не вверх, а в сторону чародейки, выставив перед собой обе руки с зажатыми в них клинками. Ждал препятствия, и палаши действительно встретились с чем-то упругим, но я продолжал давить всей массой, пока неожиданно для себя не оказался лицом к лицу с чародейкой. Так близко к ней я еще не подбирался. Синхронно с ней, мы оба удивленно опустили наши взгляды вниз — из ее тела торчали только две рукояти моих клинков. Оказывается, препятствием для лезвий была самая чародейка. Колдунья не успела поставить защиту.

Женщина открыла рот, желая, то ли что-то сказать, то ли сотворить заклинание, но ни того ни другого ей сделать не удалось — изо рта ее хлынула кровь. Со стоном она стала заваливаться, увлекая меня за собой. Равновесие я удержал, но для этого пришлось отпустить рукояти палашей.

Упав чародейка еще силилась что-то произнести, но силы быстро покинули ее. Когда я склонился над ней, она была уже мертва.

Я устало опустился рядом с телом. Победа? Я не чувствовал никакого восторга по этому поводу. Это лишь тяжелая и нелюбимая работа. По груди разлилась какая-то тянущая и гнетущая боль. Мне снова пришлось отнять человеческую жизнь.

Есть что-то неправильное в том, чтобы сражаться с женщиной. Впрочем, как говорят монахи, в обладании магической силой неправильного гораздо больше. Мир несовершенен.

Не стоит сейчас углубляться в эти мысли, время еще будет. Зная себя, могу зависнуть здесь надолго. А за пределами этого леса целая уже изведшаяся толпа ждет новостей. Да и мне не помешает лекарский осмотр.

Медленно и неуверенно встав на ноги, я осмотрелся вокруг. Оказывается, уже почти стемнело. Тени вытянулись, словно изо всех сил пытаясь дотянуться до каких-то своих, невидимых мне, целей. Солнце, закатываясь за небосвод, ленилось выполнять свои обязанности, но кое-какой свет еще давало.

Картина, открывшаяся мне, поражала. В двадцати метрах вокруг поляны лес был уничтожен. Все в пределах этой дистанции было срублено, разорвано, сожжено, разрыхлено и измельчено. Вот так порезвились!

Я все еще разглядывал окрестности, как вдруг мой взгляд зацепился за что-то необычное. Присмотревшись, я не поверил своим глазам. По лесу неуклюже пробираясь сквозь заросли двигалась маленькая фигура. Девочка. И направлялась она в нашу сторону.

Я не раздумывал ни секунды. Схватил чудом уцелевший плащ, валявшийся на земле, и запахнувшись в него, зашагал наперерез. Будь она хоть дочерью колдуньи, хоть похищенной, да хоть просто потерявшимся ребенком, в любом случае смотреть на эту поляну ей не следовало.

Заметив меня, девочка остановилась и в страхе округлила глаза. Но не побежала, что уже было неплохо.

Изобразив максимальную доброжелательность на лице, на которую вообще был способен наголо бритый человек, украшенный шрамами и фигурами Лихтенберга, я поинтересовался:

— Что ты здесь делаешь, девочка?

Ответом мне была тишина. Ребенок замкнулся и не собирался общаться. Но оставаться здесь тоже было нельзя.

— Пойдем, я выведу тебя отсюда. — я протянул ей руку, в известном жесте взрослого.

Малышка с опаской покосилась через плечо на темный лес, в страхе взглянула туда, где уже полыхало несколько деревьев, и неуверенно вложила свою маленькую узкую ладошку мне в руку. Так, держась за руки, мы и вышли из леса.

Меня встретили почти что с ликованием. У многих на лицах была написана искренняя радость победы над магом. Даже старший инквизитор улыбнулся и дружески хлопнул меня по плечу. И только один человек, завидев меня, ведущего из леса ребенка, нахмурился. Им был мой духовник.