Сердце офицера - Кистяева Марина - Страница 5

Одуров подошел к нему, они пожали руки.

– Что у тебя? – перешел к делу хирург, оглядывая его критическим взглядом и сразу подмечая все ссадины.

– Женщина с ребенком…

Петр кивнул в сторону заднего сиденья. Григорий вскинул кверху брови.

– Ну давай, посмотрим.

Петр открыл дверцу и заглянул в салон. Ольга по-прежнему сидела, прижимая к себе спящую дочку. В глаза мужчине бросилась напряженная поза. Сейчас Оля напоминала ему женщину, готовую драться за своего ребенка. Исходящее от неё напряжение чувствовалось на расстоянии. Петр недобро усмехнулся про себя.

Значит, вот как ты его воспринимаешь, Оля…

Ой, зря.

Честно.

Им двигали даже не эмоции – голимые инстинкты, отточенные за годы службы.

Громов подался вперед, не замечая, как верхняя губа дернулась кверху. В какой-то момент мужчина полностью растворился в ситуации, попав в коллапс собственных эмоций.

– Оля-я, – хрипло протянул Громов, всматриваясь в девушку. Сейчас, когда поутихли страсти, он мог бы её воспринимать более адекватно. Тогда какого хера не получалось?

– Ч…что? – выдохнула та, продолжая не двигаться.

– Мы приехали. Чего сидим, кого ждем? Давай, выходи.

Девушка быстро мотнула головой.

– Нет.

– Это что ещё за фокусы? – недобро уточнил генерал.

– Отвезите меня в обычную больницу. Мне надо…

– Ты головой ударилась? – сорвался Громов, не повышая голоса. – Ты о чем сейчас думаешь? Включайся, давай! Потом, – он сделал давящую демонстративную паузу, – поговорим. Если тебе насрать на себя, то никто тебя ни обследовать, ни трогать не будет. Как я посмотрю, ты девочка взрослая, сама несешь ответственность за свою задницу! А ребенка врачи посмотрят, хочешь ты того или нет.

Его грубость возымела нужный эффект. Оля открыла рот, чтобы возмутиться, но, видимо, слов не нашлось, и протяжно выдохнула.

А Громов, как прыщавый подросток, дрочащий на порно в ютубе, уставился на очертания её крупного рта. Он готов был поклясться, что губы у блондинки не накачены всякой дрянью, что их припухлость природная. Как вариант – они пострадали от удара.

Хотя… сомнительно.

Петр задержал взгляд на её губах.

Красивые, зараза. Провести бы по ним пальцами… и не только ими.

Член снова призывно дернулся в штанах, вызывая ещё большее раздражение у Петра.

– Без согласия матери над ребенком не имеют…

Она не договорила, потому что Петр оказался в салоне в опасной близости от неё. Девушка явно не рассчитывала, что ей придется вступать с ним в конфликт. Он – тоже.

– Да неужели? – ядовито поинтересовался Громов, снова ловя себя на мысли, что ему нравится чувствовать её рядом с собой. Их бедра почти соприкасались. – Будем спорить, или всё-таки головой начнешь думать?

Ольга задышала чаще, глубже.

– Вы… Ты…

– Петр Михайлович, ты там долго будешь реверансы разводить и нас морозить под дождем? Или всё же соизволите выйти и показаться трудовому народу? – Одуров сунулся в салон вслед за Громовым. – О-о, голубушка, и чего сидим? Кого ждем? А ребенок малец, что ли, совсем? Громов, мамаша, вы в шоке или что, я не пойму? Какого расселись? Живо, мля, на выход!

Одуров, работая с соответствующим контингентом, научился и разговаривать соответствующе.

– Ребенка передали аккуратно мне! – снова гаркнул он. – А сами можете и дальше тут разбираться!

– Ольга…

Громов попытался забрать Сашу у девушки. Та упрямо попыталась её удержать, в ходе небольшой борьбы мужчина задел больную руку. Ольга вскрикнула, чем снова вызвала отборную матерную реакцию врача.

– Совсем охренели мне тут… Или вы выходите все через минуту или пеняйте на себя!

– Слышала? Вперед! – поддел Громов Ольгу и, перегнувшись через неё, открыл дверь с её стороны. – Выходи!

На этот раз девушка послушалась.

А Громов постарался не заметить, как она вжалась в сиденье, когда его тело оказалось слишком близко к её.

– Петр Михайлович…

– Езжай домой, Сереж.

– А вы…

– Езжай.

Петр продолжал изучать паспорт Ольги.

Интересные дела вырисовываются.

С другой стороны, чему он удивляется?

Нормальная ситуация, и не только по сегодняшним временам.

Мать-одиночка, значит.

Но фотка мужика с ребенком в том же паспорте имелась.

Темноволосый, крепкий парень лет тридцати, с модной бородкой. Лощеный. В белой футболке и таких же белых брюках. Какой идиот будет носить белые вещи, когда в доме маленький ребенок? Или для фотосессии пододел?

В графе отец – ни слова.

И Ольга Николаевна Царева носила ту же фамилию, что и у Александры в свидетельстве о рождении. Оба документа Петр успел просмотреть.

Красивая фамилия у девчонок.

Он ещё некоторое время повертел паспорт Ольги в руках.

Не замужем…

Но мужик есть.

Или был?

Отпустил её на ночь глядя в непогоду. Да ещё и с ребенком.

Документы опять же с собой у неё были. Понятное дело, паспорт. А свидетельство о рождении зачем с собой таскать?

Это первое.

Второе. Его интерес присутствует?

Кажется, да.

Тогда третий вопрос – какой?

Чисто сексуальный?

А вот хрен знает.

Громов не верил, что эта Ольга, мать её Николаевна, его цепанула. Чтобы с первого взгляда. Да и взгляда как такового не было. Петр провел рукой по лицу, смахивая усталость прошедших часов и пьянку прошедших дней. Погуляли, отметили, ничего не скажешь. Занятно получилось.

По-хорошему, ему бы выспаться. Или хотя бы вздремнуть пару часов. Уже потом разбираться что к чему.

Он бы так и сделал, если бы не взгляд Оли, которым она окинула Громова, когда её вместе с ребенком уводили по коридору.

Обернулась, сдерживая подступившую к горлу истерику.

Громов стоял неподалеку. Рядом с ним уже суетилась подоспевшая симпатичная медсестра. Кажется, Нина. Она неплохо «обслужила» его в прошлый раз. Было дело… Он переодевался после обследования, она вошла в палату, заперла дверь, прислонившись к ней спиной. Дальше по вполне заезженному сценарию, через который Петр проходил не раз. Что-то сказала, подошла к нему, он опустил руку ей на плечо. Она же опустилась на колени, достала из его штанов член и сделала неплохой минет.

Почему он её запомнил в череде безликих женских лиц за последний год? Нина безболезненно делала капельницы. А это дорогого стоит!

К нему она едва ли не подбежала, вызвав недоумение.

Игнорируя приветливую улыбку медсестры, он смотрел вслед уходящей Ольги.

Тогда-то она и обернулась.

С широко распахнутыми глазами, где застыла тревога и страх. По-прежнему дезориентированная, перепачканная грязью и кровью, она нашла взглядом Громова. Петр разное повидал на своем веку. От женщин в том числе. Его семейная жизнь тоже не всегда шла, как по маслу.

Девушки любили его. Проклинали. Ненавидели. Пытались манипулировать. Всё, как у всех. Смотрели на него по-разному. Ему, по большому счету, было всё равно.

Ольгин взгляд зацепил. Настороженность и ещё что-то, что он не смог рассмотреть, застыли в глазах блондиночки. До девочки окончательно дошло, что произошло на трассе. Кто виновник того, что она и ее дочка сейчас находятся в больнице.

– Может, кофе?

Петр обернулся на голос. Рядом стояла незнакомая медсестричка. Ещё одна…

– Я знаю, где стоит автомат.

– Я могу…

– Не надо.

Громов посмотрел на часы – презент тестя – и направился в сторону кабинета Одурова. Тот выгнал Петра час назад, сказав, что ещё ничего не ясно. Пригрозил вовсе свалить домой, если тот будет надоедать ему.

Естественно, никуда Одуров уезжать не собирался. После тяжелого дня и суетной ночи минутка тишины необходима.

Петр постучал и, не дожидаясь ответа, вошёл. Григорий разговаривал по телефону.

– Буду утром. Точно. Не ворчи, а? Да, я всё помню. Жди.

Недовольно нажав на «отбой», главврач повернулся к вошедшему мужчине.