Святая сестра (СИ) - Лоуренс Марк - Страница 5

В ЛУННОМ МРАКЕ на склоне Большого Перевала две дюжины граждан империи жались друг к другу, прячась от ветра. Рассвет откроет им несравненный вид на империю, раскинувшуюся на запад и марширующую меж льда к морю Марн.

Нона стояла вплотную к каменной стене, зажатая между Арой и Чайник. Ее нога болела в том месте, куда вонзился обрубок меча Йишт, боль стреляла вверх и вниз, когда она перемещала свой вес, вся конечность закостенела.

Настоятельница Стекло собрала уцелевших в излучине, где складки скалы давали хоть какое-то укрытие. Среди них были мужчины и женщины, владевшие значительными участками Коридора, рожденные для привилегий и командования. Но здесь, в окровавленных бальных нарядах, с пламенем от дворца сестры императора, лижущем ночь позади них, они обратились за указаниями именно к Настоятельнице Стекло.

— Солдатам Шерзал потребуется некоторое время, чтобы обойти оползень Зоул, но они придут. И тогда им не потребуется много времени, чтобы предупредить гарнизоны и послать всадников по дороге в Истину. У нас нет никаких шансов добраться до столицы по платным дорогам.

— Нам и не нужна Истина, — сказал лорд Йотсис. — Мои владения ближе.

— Замок Йотсис неприступен, — сказала Ара, переводя взгляд с дяди на настоятельницу.

Настоятельница Стекло покачала головой:

— Шерзал запрет нас где угодно, только не в столице. Возможно, она не настолько безумна, чтобы осаждать ваш замок, милорд, но, скорее всего, окружит ваши владения, чтобы не дать известию дойти до императора. И, кроме того, боюсь, что ближе — недостаточно близко.

— Значит, мы сбежали только для того, чтобы нас поймали на дороге? — Одна сторона лица лорда Глосис распухла, превратившись в сплошной синяк, но у старухи все еще хватало энергии, чтобы быть темпераментной. — Неприемлимо.

— Больше всего на свете Шерзал хочет именно корабль-сердце. — Настоятельница кивнула туда, где ждала Зоул, примерно в тридцати ярдах ближе к оползню, ее руки темнели вокруг светящейся фиолетовой сферы, которую она извлекла из Тетрагода. — Если мы дадим ей веские основания думать, что оно отправилось в другом направлении, у нее останется не так много солдат, чтобы преследовать нас. А, может быть, ни одного.

— А как, — спросила лорд Йотсис, — мы можем заставить ее подумать, что не взяли с собой корабль-сердце?

Настоятельница Стекло повернулась и уставилась на темные склоны, возвышающиеся над ними:

— Заставив ее подумать, что оно отправилось на юг, по направлению ко льду.

— Как мы можем заставить ее подумать, что его отправили на юг? — спросила лорд Глосис, опиравшаяся на руку молодого родственника.

— На самом деле отправив его на юг, во льды, — сказала настоятельница. — Зоул возьмет его, и пусть солдаты Шерзал увидят сияние на склонах.

— Но это же безумие. — Лорд Йотсис выпрямилась во весь рост. — Вы не можете доверить такое сокровище единственной послушнице!

— Могу, поскольку эта единственная послушница каким-то образом украла это сокровище из сердца крепости ной-гуин, — ответила Настоятельница Стекло.

— Она будет не одна. — Нона захромала вперед.

Ара, прихрамывая, подошла к Ноне. Чайник положила руки им на плечи:

— В нашем состоянии мы будем тормозить даже настоятельницу даже на дороге. Никто из нас не будет полезен Зоул, пытающейся обогнать солдат.

Чайник была права. Нона стиснула зубы от боли в бедре и отказалась признавать ее правоту.

Настоятельница приблизилась к ним, открытая ветру, который беспорядочно разбросал седые волосы по ее лицу:

— Корабль-сердце ной-гуин принадлежало племени марджал. Говорят, что в руках целителя-марджала оно может залечить любую рану, но может и навредить.

— Ну, а я не хочу к нему подходить. — Нона вздрогнула. Она знала, какой вред может принести корабль-сердце. Оно выжало дьявола даже из Зоул, самого уравновешенного человека, которого Нона когда-либо встречала. — И у нас нет целителя-марджала.

— У нас есть Зоул, — сказала настоятельница и, повысив голос, подозвала лед-девушку. — Зоул, пора показать нам, чему тебя учила Сестра Роза.

Зоул скорее поманила их, чем приблизилась и принесла с собой ужасное давление корабль-сердца. Нона сделала несколько неуверенных шагов по направлению к девушке, Ара-за ней, потом Чайник, все они хромали, послушница — из-за раны от стрелы в икре, монахиня — из-за ножевой раны в бедре.

— Мы не должны этого делать, настоятельница. — Нона оглянулась. — Корабль-сердце Сладкого Милосердия сотворило ужасные вещи с Йишт.

— И все же Зоул осталась невредимой. — Настоятельница и остальные теперь казались черными силуэтами, лишь края которых кое-где вырисовывались в темно-фиолетовом свете корабль-сердца.

Но Зоул не осталась невредимой…

— Найдите свою безмятежность. — Голос Зоул пронесся через ночь. — Безмятежность сохранит вас.

Нона не чувствовала в себе безмятежность. Ей было страшно и больно, но она попыталась войти в транс, прокручивая в голове строки старой песни, представляя, как медленно опускается луна и дети ее деревни поют вокруг костра. И с падением луны на нее опустилось покрывало безмятежности. Мир остался снаружи, боль не исчезла, но больше ей не принадлежала, боль стала диковинкой, объектом для изучения.

Зоул протянула к ним корабль-сердце — сферу размером с детскую голову, лежащую на обеих ладонях, темно-фиолетовую, почти черную, но каким-то образом светящуюся фиолетовым светом, который, казалось, уходил за пределы видимости. Нона двинулась вперед. Она почувствовала давление этой штуки, словно упала в глубокую воду. Она и раньше погружалась в черные глубины провала Стеклянная Вода, и это было не менее страшно. Потребность дышать нарастала в ней, угрожая ее безмятежности, прежде чем, с трудом вздохнув, она вспомнила, что нет причин не дышать.

Когда между ними остался всего лишь ярд, кожу Ноны начало покалывать, затем кожа загорелась, как будто дьяволы уже были там, просто ожидая, когда их истинные цвета станут известны. Нона и раньше делила свою кожу с дьяволом, Кеотом, не своим собственным творением, а тем, который заразил ее, когда она убила Раймела Таксиса. Камни вокруг трупа мужчины были покрыты темно-красными пятнами.

— Держись. — Зоул прошла оставшееся расстояние, которое ноги Ноны не пожелали пересекать. Зоул видела старого дьявола Ноны и сохранила тайну. Зоул сказала, что на льду их называют клаулату. Куски Пропавших.

Без предисловий Зоул прижала шар к ране на колене Ноны. Нона ожидала, что ее плоть зашипит, кровь в жилах закипит, как вода в трубах Сладкого Милосердия, но вместо этого ледяные пальцы обхватили кости и черно-фиолетовый свет украл зрение. На мгновение она увидела странные силуэты шпилей на фоне фиолетового неба, следующий удар ее сердца унес их, словно сильный ветер. Перед ней открылся Путь; не узкая и предательская линия, с которой нужно было бороться, а широкая и сверкающая равнина, настолько обширная, что направления не было, открылось место, по которому можно было бродить, упиваясь силой, до конца дней. В голове Ноны зазвучали голоса, все ее, но говорящие из разных мест, некоторые яростные, некоторые ревнивые, некоторые шепчущие тайные страхи или желания, сначала как лепет, но, постепенно, каждый обретал свою индивидуальность, становясь яснее и отчетливее.

— Готово. — Зоул оттолкнула Нону, толкнув ее ладонью в грудь.

Нона пошатнулась, и только Ара с Чайник удержали ее от падения. Свет сердца отражался на их лицах, делая их обеих чем-то чужеродным.

— С тобой все в порядке? — спросила Чайник.

— Я... — Нона выпрямилась и топнула ногой. Та все еще болела, но плоть была целой, белая линия шрама отмечала проход клинка Йишт. — Да. — Голоса, наполнявшие ее сознание, снова смешались, исчезая в тенях.

— Иди. — Чайник отослала Нону обратно к настоятельнице и остальным членам группы, да еще легонько подтолкнула плечом, чтобы она шла.

К тому времени, как Нона добралась до развалин кареты, в которой они бежали из дворца, она снова стала спокойной, ее безмятежность не пострадала.