Дикарка у варваров. Песнь Сумерек (СИ) - Тигиева Ирина - Страница 14

— Найду… наверное, — рассеянно протянула я. — Мне кажется, или ты меня недолюбливаешь?

По аскетическому лицу монаха пробежала улыбка и он бесшумно заскользил прочь. А я поплелась к водоёму, внезапно осознав, насколько измотана — у меня даже не возникло желания вступить в словесную перепалку! Разувшись и закатав штанины, я забралась в водоём, сполоснула руки… немного подумала и, раздевшись совсем, погрузилась в воду до подбородока. «Ванна» в прохладной воде меня немного взбодрила, и к трапезной — снова нашла её по запаху еды — я вышла действительно в числе первых. Быстрый взгляд — ни Вэя, ни его приятелей — может, до сих пор подметают «святая святых» монастыря?

— Юй Лу! — ко мне подскочила Киу. — А где Вэй?

— Не знаю, — пожала я плечами. — Сядем вместе?

Киу замялась.

— Я… не могу сидеть за столом старших братьев без приглашения. А твоё место рядом с Вэем.

— Вот ещё! — возмутилась я. — Моё место там, где я сама выберу! А кто эти старшие братья?

— С двумя ты уже познакомилась — возле храма Императора, — раздался над ухом насмешливый голос. — А место твоё там, где выберу я, а не ты, мей мей.

Я повернулась к бесшумно подобравшемуся ко мне Вэю и смерила его насмешливым взглядом.

— Нашёл замену поясу?

— Как видишь, — расплылся в улыбке гэгэ. — И не имею ничего против, если оставишь тот у себя. Пусть напоминает обо мне.

— Как будто можно забыть — ты постоянно рядом! — фыркнула я и вошла в трапезную.

Не имея сил спорить, всё-таки села за стол, за который дёрнул Вэй — побороться за право выбора можно и позже. Сидевшие напротив Сяо Ци и Ичэн больше не делали вид, что в упор меня не видят и наперебой замигали и заулыбались. Я тоже ответила приветливой улыбкой и расставила перед собой мисочки. Точно возненавижу рис, пока нахожусь здесь! Что бы только ни отдала за булочку с изюмом, рогалик или бублик…

— Если что, я доем, — едва слышно шепнул мне Вэй. — Твоих болезней не боюсь, а «дурные привычки» интересны!

— Тогда приготовься к лунатизму и пробуждению от собственного храпа, — осадила его я и подтянула к себе первую миску.

Ужин прошёл без инцидентов. «Сверчок» наконец оставил меня в покое, а я, ковыряя рис, даже не поднимала головы от миски. После ужина была очередная «беседа», от которой распрямлялись извилины, а потом — вечернее чтение молитв под руководством «сверчка». Но, если во время беседы я ещё удерживала глаза открытыми, чтение молитв меня сломило. Оно проводилось на берегу озерца, расположенного на территории монастыря. Лишь лёгкий шелест листвы обступавших озерцо деревьев нарушал покой этого очень живописного места. На меня всё это подействовало, как снотворное: не успел мастер Пенгфей произнести первую строку какого-то хвалебного гимна, я уже уронила голову на грудь. Ещё слышала монотонное бормотание, становившееся всё бессвязнее, тише… и, наконец, тишина окутала меня полностью.

Раздражающий чужеродный звук повторился уже раза три — будто сдувался пробитый мяч. Я недовольно поморщилась, не открывая глаз, но тут что-то щёлкнуло меня по носу и я, громко вскрикнув… проснулась. То же озеро, деревья, сгустившиеся сумерки. На меня устремлены неодобрительные взгляды адептов — может, мой вопль разбудил и их? Рядом — Вэй, сотрясающийся от беззвучного смеха. Точно побрею налысо, чтобы больше не смел щёлкать меня по носу! А передо мной, грозно сдвинув брови, возвышается мастер Пенгфей.

— Буду наказана? — предположила я, протерев глаза. — Только завтра, ладно?

— Стань в позу лучника.

— В какую позу?

— Вэй, — скомандовал «сверчок», и мой гэгэ поднялся на ноги, жестом показав, чтобы я сделала то же.

— Всё-таки придушу тебя! — сквозь зубы процедила я.

— Ты начала издавать звуки, будто сломанный пайсяо[2], я должен был тебя разбудить, — хихикнул Вэй. — Думал, ты пошутила о том, что храпишь!

— Я не храплю! Просто голова болталась где-то возле пупка — поэтому воздух из носа выходил со свистом!

Вэй слегка дёрнулся, видимо, подавляя новый приступ смеха, и предостерегающе скосил глаза на вновь обернувшегося к нам Пенгфея.

Поза лучника оказалась вариацией позы всадника, только упор делался на одну ногу, выставленную вперёд. Остальные возобновили бормотание молитв, а мы с Вэем, поочерёдно меняя «опорные» ноги, упражнялись до конца чтения. А потом наступил долгожданный «отбой», и Вэй заботливо проводил меня до порога моей комнаты.

— Неужели этот жуткий день всё-таки закончился? — вздохнула я.

— Почему жуткий? — удивился Вэй. — Из-за наказаний?

— Кого интересуют наказания? Ваша реальность…

— …варварская? — подсказал он. — Что ж тогда вполне подходит такому дикарёнку, как ты!

Он шутливо взлохматил мне волосы, я только слабо отмахнулась — даже не было сил отстраниться.

— Отдохни, дикарёнок, — Вэй уже отвернулся, собираясь уходить, но я вдруг вспомнила:

— Ты обещал сказать, что означает «Юй Лу»!

— Обещал — если будешь меня слушаться, а ты…

— Не скажешь — не буду на него отзываться! — отрезала я.

Вэй вскинул брови и погрозил пальцем. Я демонстративно сложила на груди руки, и он рассмеялся:

— Ладно, скажу. Это значит «капля росы»…

— То есть, «росинка»? Ещё бы назвал «песчинка» или… «пылинка»! И на это я отзывалась весь день?!

— Ну и вздорная ты, — покачал он головой. — И продолжаешь перебивать старших. От этого нужно отучиться. «Юй Лу» означает «капля росы, похожая на жемчужину». Это из-за твоих глаз. Но, если больше нравится «росинка», буду называть тебя так!

— Нет, не вздумай… — угрожающе начала я.

Но гэгэ уже щёлкнул меня по лбу и нырнул во тьму коридора.

— Увидимся на рассвете, росинка!

Приглушённое хрюканье и — тишина. А я, раздражённо выдохнув, вошла в свой «пенал» и без сил повалилась на матрац.

[1] Казбегури — грузинский мужской танец.

[2] Пайсяо — древний музыкальный духовой инструмент.

— Вишенка! Где ты, солнышко?

Я хорошо спряталась! Мама прошла мимо уже раза три, но меня не увидела.

— Оставь её, — голос отца. — Когда проголодается, сама выйдет.

Однажды он провёл меня так — сделал вид, что ушёл, а на самом деле ждал за дверью. Во второй раз я на эту хитрость не поведусь! Тут где-то поблизости начинает звонить колокол, родители тревожно оборачиваются и смотрят прямо на меня, не видя. Отбросив игру, я поднимаюсь из своего укрытия, машу им рукой, но они всё равно меня не видят.

— Пап, ма… — начинаю я, но что-то встряхивает меня за плечи, и я слышу требовательное:

— Просыпайся, соня! Хотя бы раз встала самостоятельно!

Я подскочила, растерянно уставившись на присевшего рядом Вэя.

— Поднимайся! — скомандовал он. — Не заставляй снова тащить тебя в комнату для омовений.

— Не хочу я ни в какую комнату! — снова рухнув на матрац, я накрылась покрывалом. — Хочу спать! Надоела ваша дикая…

Но гэгэ уже привычно ухватил меня поперёк туловища. Я попыталась вырваться, но на Вэя это подействовало не больше, чем прошлым утром и утром до того. Подхватив в охапку, он выволок меня за порог.

Раннее пробуждение всегда было для меня пыткой, но вставать до восхода солнца — новый уровень зверства! По звонку местного «будильника» — колокола, всем надлежало немедленно покинуть постели и отправиться в комнату для омовений. С ночи моего водворения в монастыре прошло почти две недели, а я так и не свыклась с этим варварским распорядком.

— Пойдёшь сама? — Вэй всё-таки протащил меня несколько шагов по переходу. — Или нести дальше?

Вокруг уже сновали другие адепты, и я взяла себя в руки.

— Сама!

Повторять шоу первого утра, когда мой гэгэ приволок меня в комнату для омовений и прямо в одежде «уронил» в купальню с ледяной водой, не хотелось. Но, думаю, присутствовавшие при этом не забудут сцену долго. Я визжала так, будто в меня вселились все злые духи даосского пантеона, и в комнату сбежалась половина монастыря. Потом мне было стыдно, особенно перед Вэем — вырываясь, я укусила его за руку, тогда-то, оторопев, он и скинул меня в воду. Искренне повинившись, я пообещала, что впредь буду вставать по первому требованию, но нарушила обещание на следующее же утро. В сон тянуло ужасно, а являвшегося по мою душу Вэя на самом деле хотелось придушить. Тем более что мне постоянно снились родители, и каждый раз Вэй будил меня прежде, чем я успевала с ними заговорить…