Всё, кроме любви (СИ) - Сноу Ален - Страница 13

Силуанец редко оставляет в живых тех, кто попал в его руки, но шансы уйти от него есть, если вести себя правильно. Амазонка, видимо, это знает — она ведет себя пугающе спокойно: сдает оружие, покорно отпускает Саманту с кем-то из экипажа. Не дергается, не паникует.

Но это вряд ли ее спасет: Хурт Вагнер зачищает за собой всё. Где он — там всегда каким-то чудом находятся тонны взрывчатки.

“Страх — это нормально, — сказал сам себе Джош. — Страх — это всего лишь защитный механизм эволюции.” Легче ему не стало, но он хотя бы взял себя в руки. Это ведь не первая его операция, а все знают, что он везунчик — а значит, и с этим справится. Найти Джордана — вот первоочередная задача. А сделать это можно только путем наблюдений. Вряд ли экипажу Химеры понравится присутствие в их коридорах хвостатого парня в броне. А значит — пора ползти дальше.

Быстрее всего удалось обнаружить амазонку. Она и сама прекрасно дала о себе знать, довольно аккуратно, хоть и заметно взломав систему. Джош не ошибся — подготовка у нее была что надо. Возможно, даже не хуже, чем у самого квантра. Он осторожно затер следы ее вмешательства — все же аппаратура у него самая современная — и переместился в воздуховод над каютой Вагнера. Самое обидное было, что камеры в каютах не писали звук, и он мог видеть только картинку. Саманту он тоже нашел быстро — ее и еще одну девушку поместили в довольно приличные условия. Джош задал себе маршрут, где ее потом найти, а потом принялся методично просматривать всё, что мог найти. Джордана нигде не было видно, но это было объективно объяснимо: не везде есть камеры. Не всё можно доверить системе, которую оказалось довольно просто взломать.

Хурт Вагнер, по мнению Джоша, был куда опаснее Спина: хотя бы потому, что про силуанца довольно много известно, а про Вагнера — практически ничего, кроме, разумеется, списка планет, где он наследил. В его непосредственной характеристике лишь одна страница: землянин, киборг, подрывник. Все это он понял и так: искусственный глаз и абсолютно типичная для землян внешность не оставляли простора фантазии. Здесь, словно специально, чтобы облегчить ему задачу, поселили и амазонку. Впрочем, Вагнер постоянно отсутствовал, а Катарина спала так крепко (Сэм что-то говорила о том, что она на транквилизаторах после инфаркта), что Джошу даже пару раз удалось спуститься в каюту и спереть энергетический коктейль. Идеальная штука: регулирует обменные процессы организма так, чтобы в туалет не хотелось. Хотя бы по важным делам. Неважные пришлось справлять прямо в воздуховоде: неприятно, а что поделаешь. В принципе здесь было предусмотрено удаление избыточной влаги, да и вообще — Химеру Хурт обязательно взорвет. Это в его стиле.

Искусственный интеллект, управляющий Химерой, был туповат — отклик медленный. Сразу не прочухал изменения в объеме воздуха в вентиляции — а потом было поздно. Джош систему уже взломал. И сигнал своим тоже подал, и коды корабля с Квантра ввел. Теперь Химера их не тронет. А на этом миссия Джоша была закончена. Он молодец. Теперь главное — не пропустить прибытие своих.

От нечего делать он принялся наблюдать за амазонкой и страшным киборгом.

Трахнет Хурт Катарину или нет? И если трахнет — он какие-то эмоции при этом испытывает? Амазонка-то вообще как робот, даже движется без привычной женственности: ни покачивания бедрами, ни плавности походки, ни этих девчачьих штучек вроде хлопания глазами или трогания волос. Солдат и есть солдат. Такие и пола-то не имеют. И тем не менее, Вагнер явно ей увлечен — вон, пришел, поднял ее с пола, положил на кровать, сел рядом, перевернул женщину на спину. Разглядывает. Жаль, лица с этого ракурса не видно. Джош аж дыхание затаил: неужто разденет?

Киборг проверил у женщины пульс, поднял тонкую белую руку и отпустил ее: рука упала мягко, безжизненно. Да спит она, точно-точно! В полном отрубе!

Кажется, Хурт решил так же. Ай, мужик! Расстегнул-таки пряжки на плечах Кэт и осторожно обнажил грудь. Кто бы мог подумать, что у амазонки такие шикарные сиськи! Не большие и не маленькие, красивой формы, с крупными розовыми сосками. Джошу двадцать три года. У него на сиськи однозначная реакция, что в костюме совсем неудобно. Но глаз он, конечно же, не отводит. Киборг с ней играется: нежно гладит грудь костяшками пальцев, трогает соски, наклоняется и нюхает кожу, а потом, с видимым сожалением, приводит комбинезон Катарины в порядок. Ну, так не честно! И всё? Жаль.

Ничего, еще есть время. Может, все-таки сложится паззл?

Потом амазонка очнулась, а паззл так и не сложился. Взревела сирена. Корабль завибрировал, переключая скорости. Хурт кубарем слетел с кровати, вылетел из каюты босиком, даже не захлопнув дверь. Сирена выла, затихая на пару секунд.

Грохот в воздуховоде амазонку даже не смутил.

— Самое время, чтобы вылезти, — крикнула она. — Что происходит? Твои?

— Черствая ты женщина, Катарина, — буркнул Джош, вывалившись из вентиляционного канала. — Неужели ты знала?

— Я воздуховоды корабля В-типа, сошедшего с завода Галатея-12, знаю, как свои пять пальцев, — усмехнулась Кэт. — И крысу от человека по шороху легко отличу. И то, что коктейль у меня пропадает, когда я сплю, я тоже заметила. Ты нахал, торчать тут, над каютой капитана.

— А ты страшный человек, Катарина, — не остался в долгу квантр. — Так хладнокровно держаться не смог бы никто, кроме тебя.

— Моей заслуги тут нет, — с горечью ответила женщина. — Это генетический дефект. Впрочем, сейчас не время это обсуждать. Пора валить. Это ведь нападение, да?

— Похоже, наши догоняют, — радостно осклабился Джош. — Надеюсь, этих уродов размажут по полу.

— Ты позаботишься о Саманте? — спросила Кэт. — Пожалуйста, свяжись с сенатором Дейлисом. Он, наверное, с ума сходит.

— Стой, что ты задумала?

— У меня личное дело, — ответила она холодно. — Ты иди, пока они не догадались пристрелить пленников. Спасибо тебе… И прощай.

Джош пожал плечами: в конце концов, Кэт — девочка взрослая и с недетской подготовкой. Справится без него. Вывел на очки голограмму каюты Саманты и вздрогнул всем телом: там был Спин, а он — убийца. Джош помчался что было сил, сшибая на своем пути всех подряд; в него даже не стреляли — шарахались. Экипаж в основном состоял из ошцев, а они суеверные до жути. Черное существо с хвостом напугало их так, что они рассыпались с криками “Демон, демон”. Двоих землян, которые “демона” не испугались, пристрелил как-то буднично, на полном автомате, даже не осознавая, что делает. А вот Спина не успел — он уже был мертвый, совсем мертвый. С обожженным плазменным выстрелом затылком. Словно кто-то его со спины в упор убил. Мозг у него, наверное, совсем сварился, от такого-то выстрела.

Хурт всегда удивлялся, отчего его считают особо опасным. Он — слуга Всевышнего. С чего бы ему быть опасным? Все согрешили, все лишены славы Божьей, а возмездие за грех — смерть, так чего они ждут? Что возмездие их не настигнет? Настигнет, никуда не денется. Не он накажет, так кто-то другой. К тому же он и вправду старался не убивать тех, кто, по его мнению, был не виновен. В отличие от того же Спина, которому было всё равно, кого мучить.

Вагнер не просто бездушно убивал. Он освобождал души, возвращая их Творцу. За плату.

Хурт улыбнулся. Многие, особенно те, кого он убивал или пытал, чтоб взять эту самую плату, сочли бы его улыбку зловещим оскалом. Но это было не так. Он не держал зла ни на кого из них. Да, возможно при этом чувствовал раздражение, усталость, даже скуку — но ненависти он не испытывал. Как, впрочем, и сочувствия. Такова воля Творца. И они должны бы даже гордиться — не всем посчастливится умереть, получив отпущение грехов. А его жертвы такого удостаивались — не все, но многие. Особенно те, плата за души которых его вполне устраивала.

Вагнер чувствовал себя этаким Хароном — проводником в мир мёртвых, прикольным персонажем одной из религий Земли. Хурту нравилось изучать древние религии этой планеты, забавляясь тем, как люди создавали течения и конфессии, описывая и восхваляя какую-либо грань Бога, не пытаясь охватить всю фигуру целиком. Продвигая схожие догматы, люди, тем не менее, вполне успешно занимались взаимоистреблением во имя веры, прикрываясь своими религиями. Сам Хурт в этом плане был честнее.