Хозяйка перекрёстков (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич - Страница 31

– Не тро… Не-не-не-не! Испортишь мне шляпу, негодяй! Отдай, говорю!

– А то что?

Ответом был еще более злобный вопль, завершившийся длинной тирадой на каком-то незнакомом языке. Но, судя по всему, это была отборная брань.

Я, не обращая внимания на возмущенные крики, зашагал в ту сторону, в которую мне указывал Горан. Там местность постепенно шла в гору. Глядишь, и выберусь, наконец, с этого треклятого болота. А там и до выхода с Осколка недалеко.

– Эй, ты куда? Отдай шляпу, говорю!

Мне вслед снова полетел здоровенный шмат грязи. Плюхнулся совсем рядом, и я снова сделал вид, что собираюсь порвать цилиндр.

– Ай-вай-вай! Не порть вещь!

– А ты отвяжись от меня! – процедил я. – Чего пристал? Ты кто такой вообще?

Коротышка, к моему удивлению, затих. Я даже остановился ненадолго, прислушался. Тихо.

Какой-то сюр… Если бы не эта дурацкая шляпа в руках, я бы даже подумал, что мне всё это мерещится…

Я прошел еще с полсотни метров и уже выбрался на сухую почву, когда из зарослей высокой травы прямо передо мной снова вынырнула уродливая морда коротышки. Без цилиндра он выглядел еще отвратнее – хотя, казалось бы, куда ещё. Но до этого шляпа хотя бы прикрывала его безобразную, покрытую темными пятнами лысину, обрамленную прядями жидких засаленных волос.

– Ты что, правда, не знаешь, кто я? – с долей обиды переспросил он.

Торопиться с ответом я не стал. Вместо этого рассмотрел незваного попутчика повнимательнее, раз уж появилась такая возможность. И чем больше я к нему приглядывался, тем яснее становилось, что уродец совсем не прост. Он настолько выбивается из общей картины, сложившейся у меня при посещении этого Осколка, что это не может не настораживать. Он точно чужой здесь, как и я. И, кажется, не простой смертный. Скорее какой-то демон.

Ещё один родственничек Эреш и Козлоногого?

– Не знаю, – буркнул я. – Но кого-то ты мне напоминаешь… Лепрекон? Только где твой горшок с золотом?

– Какой ещё горшок? – возмутился коротышка.

Приосанившись, добавил, скорчив при этом надменную мину:

– Меня зовут Каликанзар. Я странствующий негоциант. И, между прочим, очень многие мечтают о сделках со мной. Вот только я не торгую с кем попало.

М-м-м, сделки с нечистью. Плавали, знаем. Результаты, правда, пока не очень однозначные.

Я огляделся и снова заметил неподалёку характерное марево, обозначающее границу Осколка. Осталось совсем чуть-чуть – вон до того дерева… Зашагал дальше, делая вид, что карлик мне совершенно неинтересен.

Того, кажется, обескуражило такое поведение. Он засеменил следом, при этом стараясь сохранить хорошую мину при плохой игре.

– Но, так уж и быть, если ты вернёшь мне моё имущество в целости и сохранности, я позволю приобрести одну вещь из моей коллекции. Если у тебя, конечно, есть Монеты.

Последнее слово он произнёс с таким нажимом, что было очевидно – он имел в виду именно Монеты с большой буквы. Монеты Лабиринта.

– И сколько же монет тебе нужно?

– Ты и этого не знаешь? – сбившись со спокойного тона, снова возмутился Каликанзар. – Да с таким невеждой даже торговать зазорно!

– Да и пожалуйста, – фыркнул я. – Я сваливаю. А шляпу твою выброшу в отхожее место.

– Не-не-не-не! Ну зачем?! Отдай! А я позволю тебе сыграть в игру. Одна монета – одна случайная вещь из мешка.

Он подпрыгнул на ходу, поудобнее размещая свой огромный бесформенный мешок на горбу. Внутри что-то брякнуло.

– И что у тебя за вещи? – усмехнулся я. – Сдаётся мне, там всякий хлам.

– Что для одного – мусор, для другого – сокровище, – с достоинством произнёс коротышка.

– И наоборот?

– И наоборот, – не стал он спорить. – Ну, так что, по рукам? Ты мне шляпу, а я тебе – шанс получить что-то ценное.

Я уже был в нескольких шагах от границ Осколка. И, судя по тону коротышки и тому, как он нервничал, он это понимал, так что всеми силами пытался меня убедить.

– Ну же! Вещь из мешка может быть во много раз ценнее монеты.

– По-моему, я с тем же успехом могу зашвырнуть монету в болото. Лотерея – это налог на дураков. К тому же, если уж тебе так нужны клиенты, то ты как-то странно добиваешься их расположения.

– Это традиция! – обиженно засопел Каликанзар. – Сделку со мной нужно заслужить. Нужно доказать, что ты достаточно ловок и проворен.

– А грязью-то зачем швырялся?

– Потому что поблизости не было фекалий. Обычно я использую их.

– Тоже традиция?

– А как же! Ей тысячи лет! Мой прадед так проверял клиентов, и прадед моего прадеда. И его прадед…

– Да понял я, понял, – отмахнулся я.

Я был уже в двух шагах от выхода. Любопытство всё же взяло верх. Да я и с самого начала решил, что сделку с коротышкой всё же стоит попробовать. Просто в отместку за прошлые пакости заставил его понервничать.

– Ну хорошо, держи ты свою драную шляпу…

Карлик тут же нахлобучил помятый цилиндр на лысину и причесал пальцами пряди волос, торчащие из-под полей.

– И держи монету…

Щелкнув по золотому кругляшу ногтем большого пальца, я по высокой дуге запустил его в воздух. Коротышка ловко поймал монету на лету, попробовал её на зуб и удовлетворённо хмыкнул.

– Отлично! Давай сыграем! Уф, как же давно я этого не делал… Столько трофеев мешке накопилось – спину ломит…

Он жестом фокусника крутил перед собой мешок, перемешивая его содержимое. Учитывая, что тот был едва ли не с него размером, это и правда удавалось ему с трудом. Наконец, приоткрыв горловину, он встряхнул мешок посильнее, так что один из предметов вывалился на траву. Что-то округлое, размером с мандарин или чуть крупнее.

Коротышка, отставив мешок, с азартным видом наклонился, прищурив глаз с моноклем, чтобы получше рассмотреть выигрыш. Я тоже присел на корточки и подобрал предмет.

Каликанзар вдруг злобно фыркнул, опять разразившись длинной ругательной тирадой на неизвестном языке. Запрокинув лицо к небу, затряс сжатыми кулачками.

– Чего разорался-то? – усмехнулся я.

Он рассерженно зыркнул на меня, закинул мешок на горбушку и дунул со всех ног в сторону болот. Я и опомниться не успел, как он скрылся в камышах – слышно было лишь удаляющееся шлепанье башмаков по воде и недовольное ворчание.

И чего это он так взъелся? Судя по тому, что выпало из мешка, это я должен расстраиваться. Кажется, я просто профукал монету. Взамен получил что-то вроде высохшей персиковой косточки, только крупнее. Амальгамные линзы, обрисовав его контур, даже подсказки никакой не выдали.

Я на всякий случай всё же спрятал неказистый выигрыш в Суму и, наконец, нырнул в марево выхода.

Прохладный воздух ночного леса, окружающего поляну Эреш, приятно обволакивал лицо, как освежающий компресс. Эх, еще бы искупаться где-нибудь и привести в порядок одежду…

На поляне всё оставалось неизменным. Каменный стол, два ярких факела, горящих по сторонам от него в кованых треногах-держателях, огромный чёрный пёс, разлёгшийся у ног Хозяйки Перекрёстков. Но, кажется, что-то всё-таки неуловимо изменилось. Пожалуй, в самой хозяйке. В этот раз она не пыталась разыгрывать безразличие, и встретила меня взволнованным взглядом, едва я появился на краю поляны.

Я тоже невольно напрягся, подходя к ней.

– Что-то случилось, Госпожа?

– Да, Ян. Есть новости. И, увы, очень тревожные.

Если у неё когда-то и было имя, она давно позабыла его. Слишком долго скиталась одна. И даже сейчас, когда она стала частью Красной руки, имя ей было без надобности. Когда у членов культа возникала необходимость как-то обращаться друг к другу, они использовали прозвища.

Её прозвали Шепчущей. Жестокая ирония, учитывая, каким даром наградил её Резчик. Впрочем, новое имя от этого не становилось менее метким. Она действительно большую часть времени говорила шёпотом, чтобы избежать спонтанного проявления дара.

Спутника её называли Нетопырём. Он старался выглядеть, как человек, но походил на него лишь внешне. Эксперименты Резчика изменили не только его суть, но и тело, превратив в вечно голодное чудовище, жаждущее крови. Они не лишили его разума, иначе бы он был бесполезен. Однако и разум его отличался от человеческого – в этом Шепчущая убедилась за несколько дней совместных путешествий. Если не считать жажды крови, Нетопырь был совершенно бесстрастен. Он не знал ни страха, ни жалости, ни сомнений. Идеальный убийца, способный неделями преследовать свою жертву, выслеживать её, подолгу сидеть в засаде.