Пленники Аксиса (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич - Страница 48

Из фургона показался встревоженный Голем. Увидев меня, он угрожающе зарычал и, цепляясь широченными плечами за края проёма, вырвался наружу.

Культист ринулся на меня, попытался достать мощным размашистым ударом. Я увернулся, даже не ныряя на изнанку, рубанул мечом ему по руке. Клинок был весь в крови Ходока, и та всё еще горела, превращая Губитель в подобие джедайского светового меча. Но, увы, не столь смертоносного — лезвие со звоном отскочило от закаменевшей чешуи Голема, высекая искры. Горящая кровь зашипела на каменной броне, задымилась, оставляя за собой черные следы. Но и только.

Да уж. С этим, похоже, будет куда сложнее…

Я закружился вокруг противника, держа дистанцию. Следующий его удар намеренно принял на щит — пусть артефакт заряжается, копя энергию для Удара вепря. Пригодится. Но вот чем же эту глыбу расковырять…

Боковым зрением я разглядел Хестию и Захну, и с досадой выругался. Вот сказал же — не соваться сюда! Ну ладно Потрошительница — она за себя может постоять. Но наложница только внимание на себя будет отвлекать.

Голем пока на девиц не обращал внимания — вцепился в меня, как бульдог. Похоже, надеялся поймать и смять меня одним рывком. Но я танцевал вокруг него, ускользая от ударов и захватов и лишь иногда подпуская ближе, чтобы он успел вскользь ударить по щиту. Не скажу, что проделывал это совсем уж играючи, но всё же по-прежнему обходился без нырков на изнанку.

Смертельной угрозы от этого каменного болвана я не чувствовал, так что воспринимал эту схватку как своего рода спарринг, возможность прощупать границы собственных возможностей. Да и к самому Голему присмотреться. Где-то же у него должна быть слабость? Не может он быть сплошной каменной глыбой — скорее всего, просто обрастает сверху слоем брони. Причем мутация эта не постоянная, а что-то вроде боевой формы. Может, она и по времени ограничена?

Коротко щелкнула тетива, и в голову культиста, выбивая мелкую крошку, ударился арбалетный болт. Это Хестия уже подобрала где-то оружие и подключилась к драке — правда, с безопасного расстояния. Ей на Голема лезть было попросту не с чем — при себе был только кинжал и плеть Волкобоя, бесполезные против этого каменного монстра.

Впрочем, и самострел его прочную серую шкуру не брал — болт попросту отвалился, завязнув в ней всего на пару сантиметров.

— Вот ведь уродец! — сплюнула в сторону разбойница, на ходу перезаряжая оружие.

Ама подсвечивала мне глаза монстра, как очевидные уязвимые места. Но размера они были обычного, человеческого, так что почти терялись на фоне раздувшегося после трансформации лица. Глазницы оказались глубоко утоплены, прикрыты мощными надбровными дугами, как бойницы в крепости. Клинок Губителя не пройдет — нужен узкий острый стилет. Или стрела. Но попробуй-ка ещё попади.

Голем, кажется, занервничал — начал озираться в поисках выхода. Но единственный коридор, ведущий наверх, преграждала Хестия. А уйти через Грибницу без Ходока он, похоже, не мог. Поняв, что в ловушке, он рассвирепел окончательно, снова бросаясь в атаку. И выбрав для этого самую беззащитную цель.

— Беги, дура! — выкрикнула Хестия, когда монстр бросился в сторону медноглазой наложницы.

Та попыталась скрыться в коридоре, но двигалась слишком медленно, прихрамывая на левую ногу. Я через изнанку рванул со всех ног наперерез Голему. Вынырнул перед самым его носом, от души врезав по морде Ударом вепря. Щит от столкновения с каменной башкой зазвенел, как гонг. Захна, споткнувшись, упала, вскрикнула, снова хватаясь за лодыжку. Я развернулся, прикрывая её.

Голем от моего удара пошатнулся, невольно отшагнул назад, едва не заваливаясь на спину. Хестия воспользовалась этой паузой, чтобы всадить в него ещё один болт. Стреляла она почти в упор, и на этот раз ей удалось-таки попасть в глаз. Монстр заорал, хватаясь за древко, торчащее из глазницы, но будто не решаясь выдернуть его.

Я помог наложнице подняться, но та снова застонала от боли, повиснув на моём плече.

Из фургона вдруг донёсся голос Гарримара.

— Захна?!

Та отозвалась, выкрикнув что-то на незнакомом языке.

И тут Зверь просто обезумел.

Бронированная клетка заходила ходуном от его натиска, лязг и скрежет металла заглушались рёвом, которому позавидовал бы и тигр. На секунду мне показалось, что фургон сейчас просто развалится на куски, будто взорвавшись изнутри. Вряд ли, конечно. Эта штука явно сконструирована для того, чтобы перевозить опасных тварей, и прочности в ней с запасом, так что…

Рёв Гарримара вдруг перешёл в другую тональность — будто переключили тумблер. Я ошибался, когда думал, что это рычание не может быть ещё страшнее. Ещё как может. С трудом верилось, что такие звуки издаёт человеческая глотка.

Ещё мгновение — и я с ужасом увидел, как из тёмного проёма, ведущего внутрь фургона, показался огромный косматый силуэт. Зверь протиснулся наружу, оставляя кровавые отпечатки ладоней на броне и гремя обрывками цепей на лодыжках. Кандалы, которыми он был прикован к стенке фургона за ноги, ему удалось оборвать с креплений. А вот те, что были на руках, оказались покрепче, так что он попросту вырвал ладони из браслетов, обдирая напрочь кожу с мясом и ломая кости. В груди и плечах у него торчало несколько арбалетных болтов — похоже, это ещё Ходок в него всадил, пока он был в клетке.

Алый камень в груди великана горел, будто кусок раскаленного металла. Но куда страшнее были его глаза. В них плескалась животная кровожадная ярость, в которой не было ни искорки рассудка.

— Бежим! — выдохнул я.

Хестию не пришлось уговаривать — она метнулась к выходу так быстро, что едва меня с ног не сшибла. Я попятился, прикрываясь щитом и таща за собой Захну.

Неповоротливый Голем оказался для Зверя легкой добычей. Огромный гракх налетел на него одним прыжком, обхватив руками за торс и приподнимая его над землей. Я отчетливо расслышал хруст камня — будто машина едет по свежеотсыпанной щебенчатой дороге. Голем ревел, пытаясь вырваться, несколько раз ударил головой в лицо Гарримару, разбивая его в кровь. Но всё было бесполезно. К тому же главная опасность была не в самой хватке.

Вторым зрением я отчётливо видел раскручивающийся вокруг гракха алый вихрь, высасывающий энергию из всего живого. Нас он зацепил лишь краем, но и то ощущение было не из приятных. Я ускорил шаг, скрываясь в коридоре, ведущем наружу. Зверь же тем временем буквально высосал Голема — тот повис в его руках безвольной куклой, а потом вдруг развалился, осыпался кучей обломков, похожих на глиняные черепки. Гарримар тут же развернулся в нашу сторону, страшно оскалившись.

Разговаривать с ними сейчас было точно бесполезно — взгляд его был совершенно безумным, как у бешеного пса.

Захна вдруг вырвалась, оттолкнув меня, и преградила ему путь. Я невольно содрогнулся, будто в ожидании удара — казалось, обезумевший великан сейчас просто походя сомнёт её, размозжит голову о стену одним ударом.

Сам я готов был уже нырнуть на изнанку, уходя из-под его атаки. Драться с Гарримаром, когда он под действием Буйства — самоубийственно даже с моим даром. Что толку ускользать на изнанку, если высасывающая жизнь аура действует даже там, а сам Зверь так силен, что может вырубить тебя одним ударом.

Но произошло нечто удивительное.

Захна выкрикнула что-то, вскидывая руки перед собой — и Зверь остановился, будто налетев на невидимую стену. Рухнул перед ней на колени — огромный, как скала, на фоне её тонкой фигурки. Поднял к ней дрожащие руки, но так и замер, будто не решаясь коснуться. На его окровавленном лице, будто в калейдоскопе, мелькали быстро сменяющиеся эмоции — сквозь безумную ярость пробивался ужас, благоговение, радость, печаль. В нём будто боролись две сущности, одна из которых стремилась сейчас попросту смять, разорвать эту хрупкую девушку и ринуться на следующего врага, а вторая отчаянно сопротивлялась этому. И я бы не взялся прогнозировать, какая окажется сильнее — похоже, жизнь Захны сейчас висела на волоске.