В поисках правосудия: Арест активов - Браудер Билл - Страница 16

Около 8:30 он получил сообщение от Павлова. Тот настаивал на встрече в зоне вылета, но Перепиличный был непреклонен. В конце концов Павлов сдался, и они нашли друг друга через 20 минут. Переговоры начались.

Целью Саши было добиться закрытия уголовных дел в России.

Цепь событий, произошедших после разоблачения Степановых, не принесла результатов, на которые рассчитывал Перепиличный, когда предоставлял нам компромат. Скорее наоборот: Степановы стали еще сильнее, чем прежде. Павлов был живым подтверждением этого. Александр понял, что просчитался, и был готов к сотрудничеству.

Целью Павлова было склонить его к публичному признанию, что, мол, деньги Степановых в «Кредит-Свиссе» не имеют никакого отношения к налоговым аферам, а являются доходом от законной предпринимательской деятельности. Павлов, наверное, надеялся, что если это и не расшатает швейцарское дело, то уж точно поможет продолжать скрывать преступления. По формуле «Ты мне — я тебе»: Перепиличный публично опровергает заявления о Степановых, а в ответ все его проблемы в России разрешаются.

Итогом встречи, вероятно, стало согласие Александра подписать такое заявление по мере готовности. На этом переговорщики расстались.

По дороге в Лондон у Саши было время подумать, и по всей видимости, он понял, что предложение Павлова только усугубит ситуацию. Возможно, его проблемы в России исчезнут, но тогда они возникнут в Швейцарии. Ведь если он заявит, что Степановы не получили денег от аферы с 230 миллионами долларов, то превратится из симпатичного информатора в прожженного соучастника и станет фигурантом расследования швейцарской прокуратуры вместе со Степановыми. Это был выбор из двух зол: уголовное преследование в России, если он не выполнит условий Павлова, или уголовное преследование в Швейцарии, если выполнит.

Скоро Павлов прислал заявление, но Саша отказался его подписывать. Этот шаг сбил Павлова с толку, и он тут же настоял на повторной встрече, на этот раз в аэропорту Лондона — Хитроу.

Разговора на встрече не получилось. Две недели спустя шурина Александра вызвали на допрос в Следственный комитет МВД.

Похоже, что и от него они не смогли добиться того, что хотели. 19 ноября Павлов написал Александру: «[Д]опрос вашего сотрудника очень плохо прошел», «Зря вы так решили сделать... Существует реальная возможность, если вы не приедете на допрос, подготовки в отношении вас обвинения в „дежурном“ режиме, чтобы иметь возможность вас достать через задержание [н]а границе».

Всё это ужасно давило на Александра в период Нового года и Рождества, и в начале января 2012 года он позвонил Вадиму. Они встретились в «Поло-баре» в гостинице «Вестбюри» и сели за столиком около окна.

Саша — коренастый мужчина сорока трех лет с густой копной темных волос — всегда был в хорошем настроении и с прекрасным чувством юмора. Но сегодня он нервничал, выглядел напряженным, постоянно оглядывался во время беседы.

— Что с тобой? — спросил Вадим.

Александр отодвинул чашку чая.

— Я думаю, меня хотят убить, — вырвалось у него.

— Что за чертовщина? — отреагировал Вадим.

— Моим родным в Москве позвонили из ОМОНа. Сказали, что в ходе обыска у наемника по какому-то делу они нашли список, в котором было мое имя.

— Наемника?

— Угу. Какой-то чеченец.

— С чего ты взял, что это правда? Они пытаются тебя запугать уже который месяц.

— Да потому что у них была вся информация обо мне, о моей семье, о нашей жизни здесь, в Англии! Что меня немного успокоило, так это то, что у них наш старый домашний адрес.

— Небольшое утешение, — посочувствовал Вадим.

Как выяснилось позже, этим наемником был Валид Лурахмаев, чеченский убийца в розыске, по кличке «Валидол». По всей видимости, тот, кто придумал эту кличку, имел весьма извращенное чувство юмора: название успокаивающего средства приравнял к окончательному успокоению жертв.

Что предпринять в такой ситуации? Саша решил застраховать свою жизнь в Англии на крупную сумму. В случае, если произойдет непоправимое, это хоть отчасти смягчит боль потери его семье.

Но опасения не помешали ему дать показания. И той весной он, как и я ранее, отправился в Лозанну. 26 апреля 2012 года он как свидетель был официально допрошен прокурором Бино по уголовному делу об отмывании денег Степановыми.

Рубикон был перейден.

4 июля 2012 года я вылетел из Лондона в Ниццу, на юг Франции, рейсом «Британских авиалиний». В иллюминаторе появилась кромка лазурного берега Средиземноморья и красные черепицы крыш Ниццы. Я по-доброму завидовал другим пассажирам: они улыбались, на многих были шорты и сандалии, все явно летели в долгожданный отпуск. А на мне был деловой костюм.

Я направлялся на заседание Парламентской ассамблеи Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ПА ОБСЕ). Ассамблея объединяет сотни парламентариев из 57 стран, которые ежегодно собираются для обсуждения важных вопросов соблюдения прав человека, демократии и безопасности. В том году заседание проходило в Монако, в получасе езды на машине от Ниццы. Важность этого события для меня была в том, что парламентарии должны были голосовать за принятие резолюции, призывающей страны-участницы ОБСЕ ввести аналогичные законы Магнитского в своих государствах.

Генеральный секретарь Парламентской ассамблеи — Спенсер Оливер, общительный американец из Техаса — пригласил меня принять участие и провести в рамках ассамблеи эксклюзивное мероприятие о законе Магнитского. Обычно такие мероприятия проходят довольно скучно, например, какая-нибудь НКО представляет свои программные документы, поэтому я подумал оживить его коротким видеороликом о преступлениях Дмитрия Клюева, который мы недавно сняли. Он был сделан в том же ключе, что и ролики о Карпове и Кузнецове, и на этом мероприятии прошла бы его международная премьера.

Клюев — это квинтэссенция сращивания российской власти с организованной преступностью. Из ролика станет ясно, почему закон Магнитского так необходим.

С политической точки зрения это мероприятие было Эверестом возможностей, но с точки зрения собственной безопасности — я бы не поехал в Монако. Дело в том, что с 2008 года я был в розыске внутри России, и объявить меня в международный розыск для российских властей было лишь делом времени. О том, что это уже случилось, я узнал бы только в момент ареста при пересечении границы. Каждый раз, когда я проходил паспортный контроль, мой пульс учащался. А в Монако это чувствовалось еще сильнее.

Альбер II, князь Монако, был известен своим расположением к Владимиру Путину. Он был единственным иностранным гостем Путина на охоте в Сибири в 2007 году, которая «прославилась» фотографией с полуголым Путиным на кляче. В силу их дружеских связей князь Альбер с большим энтузиазмом поддерживал российского президента, периодически оказывая ему разные услуги. Ходили слухи о том, как врагов Путина арестовывают в тот же момент, когда они предъявляют паспорт при заселении в гостиницы Монако.

Зная это, а также и то, что границы между Монако и Францией не существует, я поселился на французской стороне, обходя расставленные капканы. Я остановился в одном из отелей Рокбрюн-Кап-Мартен, в 15 минутах езды от Монако. Безусловно, появляться в Монако было рискованно, но поскольку я был приглашен на международное межправительственное мероприятие, то предполагал, что любая попытка меня задержать обернется грандиозным скандалом.

Князь Альбер (посередине в панаме) и Владимир Путин (Сибирь, 2007 год) (© DMITRY ASTAKHOV/AFP/GETTY IMAGES)

5 июля за завтраком в отеле я встретился со своим коллегой, Марком Саба. Марк — очень энергичный, моложавый тридцатипятилетний политтехнолог, моя правая рука в нашей кампании за справедливость для Сергея Магнитского. И хотя его фамилия звучит на арабский манер, он еврей из северного Лондона. У Марка богатый опыт ведения политических кампаний в Великобритании.