С архимагом в голове. Том 1 и 2 (СИ) - Крынов Макс - Страница 30

Ага, а то я не видел, какие именно травы она кидает в котелок. Я стоимость этого коктейля буду пару дней отрабатывать. А я не думаю, что коктейль будет один.

— Она такая милая, когда злится, — хохотнул Апелиус.

После того, как маг вернул мне контроль над телом, он вновь превратился в доброго дедушку — наблюдателя, но я уже не обманывался. Архимаг оказался действительно архимагом: ужасающе мощным, опытным в бою. Та легкость, с которой Апелиус захватил тело, пугала до усрачки. Пассажир машины под названием "тело" показал огромную пушку; сосед по черепу оказался разумной раковой опухолью. Теперь я не смогу воспринимать архимага так, как прежде. Только как дьявольски хитрого призрака с непонятными планами.

Дабы не отвечать на вопрос, я выпил горячий отвар. Хм… Запах не очень, а вот вкус мятный, приятный.

— Расслабься, пацан, — добродушно посоветовал Апелиус после продолжительного молчания, — Не собираюсь я ни захватывать твое тело, ни уничтожать тебя самого. Хотел бы — давно сделал. Ну вот скажи, зачем мне отстранять тебя от управления телом? Его надо кормить, лопухами задницу вытирать, а когда начнется половое влечение, от гормонов сорвет башню, придется трахаться со всем, что движется и нравится. Зачем мне это? Я уже рассказывал, что в прошлом мире достиг всего, чего хотел! Я был императором, мать его, трех планет! Я пил лучшие вина, спал с самыми умелыми женщинами, вдыхал дым жженых орехов Нуагили: я испробовал все радости жизни! Был отшельником, истязал себя аскезой, препарировал свою душу! Но наблюдателем в чужом теле я еще не был, это для меня новый опыт. Так что не ленись, расти над собой и мы не поссоримся. Если мне надоест наблюдать за происходящим, мы создадим тело и переселим в него меня: если здешняя магия позволяет вырывать души из послесмертия, то и остальные манипуляции возможны. Короче, не напрягайся так, Нильям. Я тебя, между прочим, от пауков спас.

— Спасибо, — поблагодарил я вслух. Апелиус выждал еще несколько минут и добавил:

— Я не стану захватывать твое тело, но и спуску не дам. Честно скажу, ты мне как сын, Нильям. Из-за проведенного очень давно ритуала, который одарил меня бесконечной юностью, я не могу завести детей… а к тебе привязался, как к ребенку, которого у меня никогда не было.

Интересные дела. Не знаю, правду ли он рассказал, или просто хочет смягчить мое отношение к себе? Не сочувствия ли он хочет добиться, раскрывая или выдумывая этот маленький секрет?

Не знаю. Зато я уверен в другом: надо найти способ контролировать старикана. Не важно, в виде изгоняющего заклятия будет этот способ или в виде амулета, который усилит мое сознание, а старика ослабит. Мне не нужны ни раздвоение личности, ни галлюцинации. Я не хочу иметь такого опасного соседа. Что будет, если я наткнусь на ритуал, превращающий человека в чудовище, и окажется, что Апелиус в таком эксперименте не участвовал, но очень хочет?

Напиток девчонки оказался воистину чудесным. На второй день лечения я встал на ноги, а на четвертый уверенно бежал рядом с повозкой, собирая травы. Ларра ругалась в пол голоса на бесполезные траты, но продолжала варить мне отвары. Разумеется, я не возражал.

После битвы с пауками отношение аристо ко мне наладилось. Будто и не было легкого отчуждения после убийства Пауля. Сражение с тварями увидел каждый, от адепта до последнего слуги. Я удивлен, что ко мне не подходят все подростки каравана и не пытаются подружиться.

А потом произошло то, чего я уже не слишком и хотел: наш фургон оставил слуг в прочих повозках, и на рассвете очередного дня отделился от остальных. Грай потянул за поводья, уводя лошадей в сторону пустыни: животные тоскливо ржали, пытались было противиться, и впервые за путешествие в ход пошел кнут. Сплетенное из тонких кожаных полос тело кнута оканчивалось высушенными на солнце кусочками кожи: когда Грай нанес удар, жесткие полосы рассекли кожу на боку лошади до кости. Травмированное животное рванулось вперед, увлекая за собой остальных, а Грай вновь раскручивал кнут, примеряясь к соседней лошади.

Меня мало беспокоила судьба животных: я сидел рядом с адептом и смотрел на проплывающие мимо пейзажи. Трава становилась все ниже, песок уже не лежал тонким налетом, он устилал землю слоем в несколько сантиметров, а местами возвышался кучами высотой в треть колеса повозки.

— С этого момента никаких прогулок и бега рядом с повозкой, — поставил условие Грай, — Теперь твое занятие — следить за дорогой и править ровно на солнце. Как заметишь скалы, гони повозку к ним. Я полез наверх.

Держать направление в сторону солнца оказалось трудно. Кучи песка разрослись и приходилось объезжать их, так как колеса повозок были не слишком широкими и вязли в песке.

— Используй кнут! — крикнул сверху Грай, — Мы должны до обеда добраться до скал! Нет смысла беречь лошадей!

Кнут я использовать не хотел: вместо этого вилял между высокими песчаными холмами, но колеса все-равно увязали.

Спустя час фургон начал замедляться. Животные устали: их бока лихорадочно раздувались, с губ клочьями падала пена. Силы лошадок явно на исходе.

— Кнут! — заорал адепт, — Не глупи, Нильям, это лошади, а не друзья! Используй кнут!

Я с сожалением взялся за оплетенную рукоять, размотал кнут и щелкнул им. Звонкий звук разнесся по округе. Животные прижали уши и набрали скорость. Минут пятнадцать мы шли в прежнем темпе, а потом лошади перестали обращать внимание на щелчки кнута. Пришлось бить крайнюю: осторожно, в четверть силы. Животное жалобно заржало и рвануло вперед.

Я боролся с жалостью, стремился дозировать удары, но только до того, как посмотрел назад и увидел преследующую нас волну разнообразных тварей. Гул летящих арбалетных болтов я услышал минуту назад, но думал, что Грай отгоняет одиночных монстров и держит ситуацию под контролем. Сейчас я перестал так считать. От увиденного от затылка до копчика пробежали мурашки. Разговоров о сражении с таким количеством монстров не было: мы не вывезем, даже если каждый подросток станет биться с мастерством Апелиуса.

На горизонте показались скалы, про которые говорил адепт. Я отоварил в пол силы каждую животину, и повозка пошла бодрее.

— Не жалей лошадей, пацан, — посоветовал Апелиус, — Им все-равно не выжить. Ты ведь не думаешь, что возле скал вас встретят товарищи, которые помогут вам отбиться? Я вот не вижу никаких построек среди камней. Вероятно, вам придется оставлять животных на съедение, а самим улепетывать от того, что вас преследует. Так что оставь ненужную доброту и простимулируй лошадок.

Теперь я сам понял, что животным конец. А еще я понимал, что если животных не щадить, а уродовать бока кнутом, как подсказывал Грай, то они падут прежде, чем мы достигнем цели. Если одна из лошадей не сможет бежать дальше, повозка встанет. Мы не успеем распрячь лошадь прежде, чем нас догонят твари.

Солнце слепило глаза. Я глотал обжигающий воздух пустыни и вымерял минуты, прежде чем в очередной раз хлестнуть лошадей. Дотянуть, нужно дотянуть… Но за пару километров до скал путь перегородил огромный бархан. Я не стал объезжать холм, а направил повозку в гору: слишком широким был бархан, а волна монстров медленно, но неотвратимо догоняла нас. Я не видел тварей, в которых безостановочно пускал стрелы Грай, но думаю, адепт отстреливал самых резвых.

Животные с трудом подняли повозку на вершину бархана, а затем у той, которую Грай хлестнул несколько часов назад, подкосились ноги и лошадь повисла в упряжи, хрипя и разбрасывая пену.

— Грай! — заорал я, — Остаток пути придется бежать!

Меня услышали. Судя по всему, Грай предупредил ребят в повозке: как только я закричал, все ломанулись к скалам. У меня не было желания забрать плащ: когда я соскочил с козел и наконец увидел, от чего именно мы бежали, то шустро помчался по бархану вниз без всякой глупой мысли. К скалам, так к скалам.

Опаленные солнцем пески напомнили мне Ильмсхур, дом. Когда я увидел дюны, когда мой сапог погрузился в горячий песок, я понял: ненавижу дом.