Ведьмина Сила (СИ) - Завгородняя Анна - Страница 7

— Это ты что ли разговариваешь? — спросила, чувствуя, как горло сдавило от удивления и страха. Нет, птицу я не боялась. До того самого момента, пока она не заговорила.

Сова качнулась ближе к стеклу и наши взгляды встретились. Говорун посмотрел на меня так, что почувствовала себя как минимум глупой, и это, если мягко выразиться.

— Я. Кто же еще сюда заберется. Или ты поклонника ждала, девица-красавица? — проухал большой птиц. Отчего-то я решила, что это мальчик, то бишь, самец. Ну не может быть у самки такого голоса, хотя, что я смыслю в птицах?

— Поговорить надо, — повысила голос сова. — И познакомиться заодно. Я же теперь к тебе приставлен, ну после Глафиры Игнатьевны-то. Насилу отыскал этот дом. Городище-то громадный… — птица замолчала, затем громко долбанула по оконному стеклу и пробасила: — Открывай, поговорим в комнате. Тут подоконник неудобный, долго не посидишь. И да, — желтые глазищи прищурились, — если мышей держишь у себя, или там хомяков каких, убирай сразу куда-то с глаз долой. Очень уж я их люблю. Могу не удержаться.

Тут я и села. В прямом смысле. На пятую точку на родненький пол.

Шторка мягко качнулась, скрыв от меня окно и птицу, сидевшую за ним, позволив перевести дыхание и собраться с мыслями. Радовало только то, что мама крепко спит в соседней комнате и ее не разбудила моя возня. Хватит того, что я в прострации. Ее надо пожалеть бы.

Но птица ждет. Открывать, или нет?

Как-то мне впускать сову совсем не хотелось. А вдруг этот вампир прилетел и облик такой принял? Я ведь совсем ничего не знаю про вампиров. Может они не только в летучих мышей превращаться могут, но и в таких вот сов?

— Эй, ты там? Мне долго еще тут сидеть? — как-то совсем не дружески произнесла птица.

Я взяла себя в руки и приподнялась, снова заглянув за штору.

— А ты не вампир? — спросила откровенно, чувствуя, как глупо это звучит.

Говорун уставился на меня и несколько секунд просто смотрел как не на самого умного человека. А потом открыл клюв и начал смеяться. Да так сипло и искренне, что мгновение спустя свалился мешком с подоконника прямо вниз, только перья мелькнули.

Испытывая чувство вины, я мгновенно поднялась на ноги и открыла окно, чтобы выглянуть вниз. В тот же миг макушки головы коснулись перья. Каким-то удивительным делом сова пролетела над моей головой ухитрившись протиснуться в то ограниченное пространство, которого совсем не должно было хватить для подобного маневра. Но итог один: стоило мне развернуться от окна, как я увидела, что сова, стукнувшись головой об люстру, сделала круг под потолком моей скромной комнаты, и опустилась на спинку стула, вцепившись в нее внушительного вида лапами с острыми когтями.

— Ух, — только и проговорила птица. — Ну наконец-то, — и уже обращаясь ко мне, добавила, — ты окно-то закрой. Не лето. И дует так, что у меня ноги болят.

— Ноги? — повторила я. Откуда у птицы ноги? Лапы, вроде. Или это она сама так свои конечности называет? — А я тебя, кстати, к себе не приглашала, — пытаясь говорить тише, взглянула на птицу.

— Ты не одна живешь? — склонив голову набок, уточнила сова. — Жених есть? Или муж?

— Ни то, ни другое. Я живу с мамой, — зачем-то ответила птице и тут же услышала, как поворачивается дверная ручка.

Вот и все. Мама точно проснулась после такого шума! И как мне теперь объяснить ей присутствие совы в моей комнате? И мало того, что совы, так еще и говорящей?

Не ожидая от себя подобной прыти, бросилась к говоруну, схватила в охапку, рискуя быть укушенной и, метнувшись к комоду, запихнула удивленного моими действиями незваного гостя меж платьев и курток, услышав недовольно-шипящее: «Крылья не помни! Крылья! Эх».

Дверцу закрыла вовремя. За миг до того, как мама осторожно вошла в комнату и огляделась.

Первым делом ей в глаза бросилось незакрытое окно, а уже потом я, стоявшая у комода с глупой улыбкой на лице.

— Господи, холод-то какой? Чего не спишь? — спросила она пересекая комнату и перекрывая холодному воздуху доступ в помещение.

— Да вот, что-то душно стало, — объяснила, одновременно чувствуя себя неловко, что приходится врать.

Мама подошла ближе, успев заметить и мой телефон, лежавший на полу. Я его бросила, когда птицу ловила, а поднять и не успела. Ну да ладно.

— Что-то случилось? — спросила мама и привычно положила ладонь мне на лоб. — Ты не заболела ли часом, голубушка?

— Нет, — я отодвинулась, чувствуя себя маленьким ребенком. — Все хорошо. Просто было немного душно я и решила проветрить комнату.

— А мне показалось, что я слышала шум, — мама качнула головой. — Видимо, приснилось. Ну, если все в порядке, я спать. И ты ложись, да будильник не забудь поставить, а то снова проспишь, — она легко поцеловала меня в щеку и ушла, прикрыв за собой дверь.

— Фуф, — вырвалось невольное.

Бодро развернувшись, вернулась к комоду и открыла дверцу, ожидая, что из его глубины выпрыгнет сова. Даже успела сказать: «Эй, ты там, выходи!» — когда вместо птицы на пол вышел невысокий мужичонка с бородой, одетый в просторные штаны, рубаху, поверх которой была надета расшитая узорами темная безрукавка, и в сапогах.

— Ой, — только и смогла произнести, отступая на шаг назад. — Ты кто? — спросила, глядя на человечка, достигавшего мне едва до колена, ну может, чуть выше. — И где сова? — наверное, прозвучало до крайности глупо, потому что стоило произнести вслух вопрос, как сразу же поняла — сова и этот человечек одно и то же существо. Оборотень, или кто-то подобный?

Мужичонка отряхнулся, встрепенулся и ответил недовольно:

— Не сова, а филин. А зовут меня Федор Осипович и я домовой первого ранга, знаешь ли.

— Филин? — повторила я. Внутри что-то запротестовало. — Домовой? — говорила и не верила, что произношу эти слова.

— Что, совсем не слышала про нашего брата? — усмехнулся человечек и огляделся. — Да, — добавил он значительно. — Совсем не хоромы, — это явно относилось к моей комнатушке.

Ну да, не хоромы. Но мне нравится. Уютно и по-домашнему тепло. Что еще нужно для счастья?

— Как же не слышала. Слышала. Только вижу впервые, — ответила Федору.

— Вот и добро, — он важно кивнул. — Жить я буду, значит, здесь.

— А… — протянула я, но меня то ли не услышали, то ли проигнорировали. Причем, я больше склоняюсь ко второй версии.

— Спать буду в теплом углу. Убираться и готовить, само собой, тоже я, — он резко оглянулся и скользнул по мне желтым взглядом. Кажется, глаза — это единственное, что осталось в домовике Федоре от филина.

— Жить у меня? — повторила неуверенно.

— Ну да. Сила, значит, теперь у тебя. А я к ней прилагаюсь, это, как на вашем современном языке, типа бонуса, — выдал мужичок, сошедший со страниц сказок Пушкина.

— А если я против? — уточнила. — Очень сильно так против?

Сказанное мной домового удивило. Он забавно вытаращил глаза и ответил вопросом на вопрос:

— И как это ты себе представляешь? Ведьма и без домового?

— Ведьма? — я сдвинула брови. Ну вот! Сначала вамприще обзывался, теперь еще этот…

— Не положено, — веско аргументировал Федор. — Есть ведьма, есть домовой. Каждой ведьме, темной или светлой, положен один домовой для помощи по хозяйству и для прочих дел. — Он закончил говорить и взглянул на меня уже более пристально. — Э… — протянул спустя несколько секунд гляделок.

Я же присела на край постели и спросила:

— Что значит, э?

— А то и значит, что не ведьма ты прежде была, да? Силушку-то как получила, девонька? Я ж очень-то удивился, когда понял, что не к Веронике попал в услужение. Та кикимора быстро бы меня нашла, а тут чую, сила хозяйки где-то рядом, а не призывают меня.

— Я вообще ничего не понимаю, дядя Федор, — высказала то, что крутилось в голове уже второй день.

— Оно и видно, — он вздохнул. Подошел ближе, забрался ко мне на кровать и сел рядом, такой забавный, что на мгновение забыла даже о том, насколько нелепо все выглядит.