Рассвет Янгчен (ЛП) - Йи Ф Ц - Страница 35

Когда она впервые посетила этих духов от лица Саовон, они не были такими темными. Они напоминали зверей из физического мира, сияли энергией, солнечные лучи, полные пыли. Тогда угри-фениксы поломали поселения, приблизившиеся к ним, затопили части полей, унесли головы скота. Они хотели просто прогнать людей с части Ма’инки, их действия были почти шалостями. Переговоры с ними еще были возможными.

На условиях, о которых договорилась Аватар, духи получили то, чего хотели. Почти. Люди смогли расшириться. Немного. Ни одна сторона не была рада полностью, и Янгчен устраивал исход.

Но, видимо, некоторых членов семьи Золиана это не устраивало. Теперь в сердцах угрей-фениксов было только наказание. Янгчен ощущала гнев и ненависть, исходящие от их форм, горячие, как угли, раздутые предательством.

Духи не были людьми, которые могли смотреть на акт нарушения веры и понимать, они получат по заслугам в будущем. Они были перекладиной на дороге, знаками перед обрывом, строгими учителями, которые били по руке, если кисть двигалась криво. Родители всегда забывали урок, который давали своим детям: Не трогай цветок, а то уколешься шипами. Так просто случится, если не нравится, не трогай его. Держись подальше от этого леса, или духи заберут тебя. Это просто произойдет.

Угри-фениксы извивались, вода капала с мерцающей чешуи. Змеи тоже сворачивались перед броском.

Пустая скорлупа. Маленькое яйцо без желтка внутри. Мы знаем, почему ты тут.

— Если знаете, почему я тут, уберите с детей болезнь.

Она смеет. Против своего слова, она смеет.

Жуткий клюв понесся к Янгчен, закрылся перед ее лицом. Он был огромным, желал увидеть ее страх. Если бы она стояла на фут ближе, она лишилась бы носа.

Она медленно моргнула, хоть это ей было позволено, пока сердце подпрыгивало. Если бы она сорвалась, цену, которую они запросили бы, было сложно вообразить.

Угри-фениксы понимали, почему она молчала.

Ты пришла ни с чем. Ты стоишь ни на чем.

Правда. Это была попытка побега Саовон, человеческая глупость — попытка избежать последствий.

— Люди, нарушившие обещание, выразили желание искупить вину. Они лишили себя чести.

То, что может быть забыто со временем, не покаяние. Мы будем пировать их вечным сожалением. Они будут смотреть, как рушится их род.

Заявление было заявлением. Факты, а не уловка вытащить больше у Янгчен. Духи начали опускаться, уползать в бездну.

В отчаянии она вытащила свой первый успех, если разрушение города можно было так назвать.

— Старое Железо послушал! — закричала она. — И взамен получил вечное почтение!

МЫ НЕ СТАРОЕ ЖЕЛЕЗО! — раздался крик. — МЫ НЕ ЛЮБИМ. МЫ НЕ ПОДДАЕМСЯ, — скользящие петли перестали спускаться. Гнев не давал им уйти. Они теперь навредят Янгчен за то, что она оскорбила их. Но они хотя бы не пропали.

Стена красных глаз опустилась перед ней. Угри-фениксы сохранили черты, понятные в мире людей, значит, в них еще осталось немного света. Она могла различить мерцание тени в потемневшей форме, сферу клювов и плавников, которая не могла выбрать, в каком направлении существовать.

Пока еще была надежда, если она была готова пережить их наказание. Янгчен приготовилась. Просвечивающее щупальце духа, оживший дым, коснулся ее лба, где был кончик ее стрелы.

* * *

Боль обрела не ту форму, что она ожидала. Вместо страданий она увидела.

Она увидела блуждающие тени, связанные агонией. Люди шатались, стонали от унижения. Раны, нанесенные ими самими, лились с губ и из истерзанных легких, как обжигающий и удушающий химус.

Они кричали туману. Ответа не было. Звук ни от чего не отражался эхом.

Все было податливым в Мире Духа, включая точку зрения. Янгчен уже видела многими глазами. Ее бросало в разные места и время в ее прошлых жизнях, она оказывалась в оковах давно произошедших мгновений.

Это было другое. С помощью сильных духов она получила возможность увидеть глазами другого человека. Джетсун.

* * *

Щупальце вернулось к угрям-фениксам. Янгчен стояла на четвереньках, простерлась перед ними, как Золиан перед ней.

— От… — она била кулаком по каменистой земле снова и снова, словно вбивала в грудь биение сердца. — Отпустите ее. Отпустите ее.

У нас ее нет. Она у ничего. Ничто получило ее. Нравится дар? Это она видит и будет видеть вечно.

Это была иллюзия. Точно. Джетсун была мертва. Янгчен была с ней, когда ее сердце перестало биться.

Стена чешуи перед ней стала двигаться в разные стороны. Угри-фениксы разделялись, чтобы уйти. Янгчен едва могла соображать, не то что помнить, почему она была тут. Ее измученный разум прыгал между каждой просьбой, каждой молитвой.

— Стойте! — закричала она. — Дети Саовона! Они… этого наказания мало!

Духи замерли, заинтригованные.

— Вы хотите истинного унижения, да? — сказала Янгчен. — Если дети будут спать, пока не умрут, горе их родителей будет гореть всего одну жизнь. Есть способы лучше наказать. Долгосрочнее.

Это были не переговоры, она как лекарь взяла раскаленное железо, чтобы прижечь порванную артерию. Она собиралась навредить Саовон, чтобы спасти их.

Поговорим о причинении боли, — сказали угри-фениксы. — Вместе.

* * *

Когда это было сделано, Янгчен оказалась у края каменной пещеры в земле, большой, но не невообразимо огромной. Здоровые зеленые лозы свисали по бокам, указывая на синюю прозрачную воду. Дно сенота было из неровных камней, но в остальном — пустым.

Физический мир снова стал главнее. Так могло остаться, в зависимости от реакции Саовон на ее новости. Ее планер лежал на плоском булыжнике, как подношение. Духи могли порой быть дерзкими, как люди.

Янгчен раскрыла крылья, чтобы проверить, не повредила ли их вода. Она не нашла повреждений и тут же полетела к поместью.

* * *

Лохи хватило порядочности дождаться ее возвращения лично. Он был одинокой фигурой во дворе поместья, у края фонтана без воды. Солнце угасало, но это мало помогало определить, сколько времени прошло.

— Как давно я ушла? — спросила у него Янгчен. Она искала на его лице признаки времени, предосторожность была не так глупа, как звучала. — Который день?

Когда Лохи дал ответ, Янгчен выругалась под нос. Если она покинет Ма’инку сейчас, она будет больше, чем на три дня опаздывать на встречу с Кавиком, когда доберется до Жондури. Но ей хоть немного повезло. Не было прыжка в недели или месяцы, как рассказывали некоторые неудачливые сказочники, которые блуждали между мирами.

— Детей отпустит болезнь, — сказала она. — Но нужно выполнить условия.

Лохи задрожал от облегчения.

— Я рад, что духи приняли нашу жертву. Это был разрушительный удар по чести нашего клана, но со временем мы сможем оставить неприятности…

— Вам нельзя отращивать волосы пятьдесят лет.

— …позади… Простите, вы сказали: пятьдесят лет?

— Пятьсот лун, если точнее. Так долго духи острова желают видеть вас без чести. Вы не можете вернуть равновесие одним актом покаяния. И это не все.

Пока Лохи все еще был в шоке, Янгчен перечислила табу, которым Саовон придется придерживаться, чтобы успокоить угрей-фениксов. Часть из них была неудобствами. Другая — серьезными ударами по их казне или странностями поведения, которые не пускали их на ритуалы и празднования Народа Огня.

Лохи шатался, словно она била его ногой в живот каждым заявлением.

— Мы будем унижены поколение! — завопил он потрясенно. — Мы не сможем быть при дворе! Наши соперники будут танцевать на наших головах! Ты должна была исправить это!

Дети были забыты. Лохи сжал ладони в формы, которые, если бы были завершены, могли привести к сожалениям.

— Нельзя так поступать с нами! — он шагнул вперед, хотя не нужно было.

Вот. Спокойный юноша, который мог описать себя как самого разумного члена клана, превратился в пренебрежительный комок раздраженных нервов. Янгчен опустила ладонь, и вес неба упал на его спину, заставляя его замереть и согнуться.