Мекленбургский дьявол (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 31

— Корнилий, ну, рассказывай, как там твои черкесы?

— Дело движется государь. Можешь сам посмотреть, как идет учеба.

— А давай, — согласился я. — Отчего бы не прогуляться?

По дороге Михальский поведал мне, как все начиналось:

— Из числа пленных горцев почти две сотни — дети, еще триста девиц. Вышло без малого пятьсот взрослых мужчин. Выкликнул из них, кто воинского сословия люди. Вышло около трех десятков. Потом спросил их всех, кто, мол, умеет сражаться и считает, что преискусно владеет оружием. На этот раз откликнулось большинство, за вычетом, быть может, полусотни опустивших глаза и склонивших головы. Эти видно из холопов. Таким черкесы оружие в руки не дают. Сказал — самым умелым и ловким наездникам, стрелкам и рубакам найдется место в новом царевом Кавказском драгунском полку. Кому по нраву больше море — могут пойти на службу во флоте его царского величества. Оставшиеся — в пешие стрельцы. А кому война не по нраву станут податными людьми — ремесленниками или землепашцами. Но прежде каждый должен будет доказать, что достоин чести стать ратником.

— И что дальше? — заинтересовался я.

— Вышел мне навстречу невысокий стройный молодец. Гордый, голову высоко держит, шаг легок, словно танцует, движения уверенны, спина прямая. И говорит: «Я уорк из рода Индароко, зовусь Темруко сын Инжара. Дай мне в руки лук и клянусь, никто не сможет сделать выстрел лучше моего»!

— И что, так хорош?

— Умел, ничего не скажу. Да только тем часом заглянул ко мне наш кавалер, Федор Панин. Посмотрел он на ту стрельбу, и ни слова не говоря, вынул из саадака свой лук и давай садить. Я о его ловкости в этом деле давно знаю, но прежде таково он не мог, головой ручаюсь. Откуда что и взялось, словно бес вселился… Потом Федя к приунывшему черкесу подошел, обнял его за плечи и сказал, — «Ты хороший стрелок, но всегда помни, не хвались сам, пусть за тебя говорят другие» и ушел.

— Забавно. А с детьми что решил?

— Тех, что постарше в полк заберу, пусть прислугой будут, коневодами, заодно и воинскому делу обучаются. А совсем малых девкам черкасским на попечение отдал.

— Слышал, что я Рожкову приказал?

— Да, ваше величество. — Михальский придержал коня и, указав перед собой рукой, сказал, — вот мы и приехали, государь.

На широкой, но не слишком ровной площадке разбитые на десятки и полусотни, одетые кто во что горазд, но в основном по-татарски, видимо успев поживиться в сундуках бывших хозяев. Кое-кто, правда, в своем — бешметах или черкесках и лохматых шапках. А вот газырей нет ни у кого. Впрочем, их еще, кажется, не придумали. Со временем, надо будет озаботиться и «изобрести».

Часть бойцов обучалась ружейным приемам. В смысле быстро заряжать, вздваивать ряды, палить первая шеренга с колена, вторая стоя. Получалось, прямо скажем, весьма так себе, но это дело наживное. К тому же, запаса новейших кремневых мушкетов и фузей у нас не было, так что пришлось вооружать горцев трофеями. А с фитильными карамультуками эти экзерциции не столь эффективны.

Остальные в это время увлеченно рубили специально сделанные чучела и фехтовали между собой, вызывая дикую зависть у своих товарищей с ружьями. Но еще больше и те и другие завидовали тем, кому достались кони и теперь они занимались выездкой, рубили лозу. Поднимали на полном скаку с земли шапки и вообще развлекались, как могли. А вот с пиками у горцев явно не ладилось. Не их это оружие.

— Здесь четыре сотни бойцов, — пояснил Корнилий. — Остальные не сгодились, и я их не стал брать, пусть в пешцы идут. Опыта у большинства маловато, но это и не плохо — проще правильно выучить, а не ломать и переучивать. Зато драться любят, как медведь бороться!

— И кто на выходе получится, драгуны?

— Мои воины должны уметь все, — пожал плечами мой телохранитель. — Мало ли как бой сложится. Нужно будет стрелять, возьмутся за ружья, рубить — за сабли, врага выслеживать, значит, будут следы читать.

— Угу. На все руки от скуки, вроде лисовчиков?

— Примерно так, — скупо улыбнулся литвин, сам когда-то начинавший в хоругви пана Лисовского. — Или наших литовских пятигорцев.

— Кстати, надо поспрашивать. Тут на Кавказе тоже есть место с таким названием. Может и у тебя своя «пятигорская» хоругвь появится?

— Почему бы и нет!

— Коней хватает?

— С избытком. Доспехи для панцирной сотни тоже нашлись. А еще саадаки с луком и стрелами, пистоли, ружья турецкие в чехлах, сабли, ятаганы, клычи или вот, — показал он на оружие одного из воинов.

— Хм, интересно клинок выглядит…

— Да, государь. Сама полоса долгая и слабо изогнутая, а на конце у нее граненое острие. Видишь ли, оказалось, черкесы копейный бой не почитают, а норовят теми клинками врага колоть, пропарывая тычком кольчуги. Но я распорядился и тому их учить. Сам знаешь, польская гусария славна своими пиками, да и у калмыков всякий всадник — копейщик. Но пока навыка у них еще нет, от того и бьют мимо.

— А что с остальными?

— И остальным дело найдем. Горцы — прирожденные воины, ну разбойники тоже. Не без того. Одним словом, легкая конница и быстроногая пехота заодно. Будут и в поле умелы, и в чащобах лесных, и в горах. И для дозоров, и для разведки, и для засад годны. Языка скрасть, али еще чего. Уж в чем-чем, а людей ловить да скот воровать они мастера.

— Егеря? — Нанемецкий манер переспросил я. — Добро. Главное смотри, за дисциплиной.

— Конечно.

— Скомандуй построение. Хочу поближе на них посмотреть.

Михальский, легонько ударил плеточкой круп своего вороного и места взял в галоп. Подлетев к одному из отрядов, отдал приказ и тут же над площадкой загремели трубы и барабаны, подавая сигнал «Сбор». Новобранцы еще мало навычные к порядку, разом позабыв обо всех делах, поспешили занять свои места в общем строю. Это заняло порядком времени, но в итоге удалось, Коневоды увели боевых скакунов в сторону, а хоругви замерли, блестя доспехами и оружием.

— Государь, полк построен.

Без спешки проехав вдоль линии бойцов, остался доволен. Михальский как обычно — бьет без промаха. Добиться большего за столь малый срок не смог бы и сам Суворов!

— Хвалю, Корнилий, молодец. Раз уж ты так ловок, слушай мой приказ. Собери конный отряд, бери драгун, дворян, стрельцов числом не меньше тысячи сабель. Думаю, за две недели управишься. Для тебя будет много работы в Крыму!

— Как прикажешь, государь. Но кто будет охранять тебя?

— Выбери на время кого из своих самых толковых бойцов. Остальные тебе самому понадобятся. А теперь поехали во дворец. Дела не ждут.

К назначенному часу перед входом в главные приемные покои дворца пашей, временно ставшие моей резиденцией, терпеливо переминались с ноги на ногу в ожидании встречи с самим Мекленбургским дьяволом виднейшие и богатейшие представители армянской, греческой и грузинской диаспор Кафы. Кстати, последняя здесь, к немалому моему удивлению, довольно велика. Я раньше, грешным делом, думал, что они здесь только при советской власти расселятся.

— Приказ выполнен, государь.

— Запускай их, Корнилий.

Купцы, хозяева крупных мастерских, менялы, мореходы и священнослужители гуськом втянулись в распахнутые настежь двери и, увидев восседающих на тронах меня и Димку, принялись церемонно оседать на колени и буквально растекаться по полу.

— Ну, давайте без этих восточных церемоний. Я все же монарх просвещенный, можно даже сказать, милосердный. Поднимайтесь с колен и поговорим. Начнем с того, что долю от общего выкупа за город разложат и на вас. И ни о каком снисхождении не просите. Второе. Я приказал всем горожанам сдать оружие и доспехи. Право оставить их будет только у тех, кто вступит в мое войско. И я вам настоятельно рекомендую, не таиться, а выдать все самим. В таком случае обещаю, что все будет записано моими дьяками, и в свое время, кто знает, быть может, я проявлю к вам милость и позволю вернуть сабли и брони владельцам. Не упустите свой шанс. Иным прочим я такого снисхождения оказывать не стану.