Время совы (СИ) - Борик Пан - Страница 11

Троица встала по обе стены от приоткрытой двери, оставив небольшую щель, чтобы следить за разворачивающимися событиями.

— Что показывают?

— Да шогбо-хохбо его знает. Не знаю Плутош, это… Ну это что-то дикое.

Регнир с ужасом наблюдал за «грузилом». Это было механическое чудовище напоминающие экипаж, но двигалось оно без помощи лошадей. Шестерни внутри громко работали, из-под пуза вырывались клочья тёмного дыма, голова была узкой, а по обе стороны крупа находились дверцы. Они быстро открылись, и несколько надзирателей выпрыгнули из желудка твари.

— Приготовьтесь, они идут сюда!

До хибарки оставалось девять шагов.

— Нужно сматывать удочки.

— Знаю Плутош, знаю, да только уже ничего не поделаешь. Попали мы знатно!

Надзиратели обнажили клинки, зарядили арбалеты, сокращая дистанцию до шести шагов.

— Эй Мумей, Мумей не спать! Чёрт, от девиц всегда одни проблемы. Плутош, бери её на плечи, живей!

— Грузиком и прямо на дно…

Враги уже добрались до двери, и в этот момент Регнир в неистовом порыве накинулся на них. Он орудовал кирками, и воспользовавшись моментом неожиданности, тот час нокаутировал двоих.

— Идите сюда, горхо-вохры! — кричал гном; он парировал атаки, тянул время пока гоблин вместе с Мумей не отступят как можно дальше.

Плутош вместе с совушкой на плечах, не терял ни минуты, тут же выбежал из хибарки и побежал по направлению к каньону— его черты смутно вырисовывались на горизонте. Эта малая искра надежды придавала сил. Вскоре крики гнома стихли, и гоблин понял, что товарищ пал от рук врага.

Не в силах больше тащить на себе девушку, Плутош оставил её в окружении камней, а сам побежал дальше. Механическая тварь быстро выследила его, а надзиратели закончили начатое. После ещё одной смерти, они вернулись в карьер. Мелинор, командующий этой операцией, не знал сколько было беглецов, а Регнир перед смертью приковал всё внимание к себе, из-за чего вознесённый продолжил преследование одной цели.

Про Мумей забыли. Она лежала облокотившись об камень, медленно угасая…

Мумей навсегда запомнит запах еловых веток — так пахла Фауна. Она будет помнить её шелковистые ладони, нежные пальчики чьи прикосновения вызывали приятную дрожь. Не забудет совушка томные улыбки тонких губ, которое нимфа дарила ей во время прогулок. Она никогда не забудет Фауну.

Нимфа снова пришла к ней во сне, но на этот раз всё было иначе. Они находились в ручье, по грудь в кристально чистой воде. Фауна стояла рядом с алтарём: нагая с грустной улыбкой, она манила к себе Мумей. Перед ней лежало тело, словно сотканное из миллиардов светящихся нитей.

— Подойти ближе, Муми, — проворковала нимфа.

С каждым шагом Мумей словно воспаряла над землей. Она ощущала душевный подъём, возносящий её в объятия Матушки-природы. Стоило ей прикоснуться к телу, светящиеся нити обвили её запястья, перебрались на грудь, к шее и голове. Нежно, но настойчиво Фауна нажимала на плечи подруги. Девушка повиновалась, опускаясь в воду. Глубже, глубже, глубже…

Она парила в невесомости, как если бы была лёгким пёрышком. В одночасье воздух закончился, дыхание перехватило. Мумей сделала глубокий вдох и…

***

…Выдох. Совушка очнулась, жадно глотая воздух. Тучи согнали лучи уходящего солнца в сторону ущелья, заволакивая небо Уничтоженных земель разбавленной акварелью. Стояла тишина, в округе не было ни души.

Мумей вскочила на ноги, перешла на бег отчаянно преследуя свет в конце ущелья. Он манил к себе, указывал путь, словно свет маяка в бескрайних морских просторах. Девушка ни о чём не думала, ноги наливались свинцом; ей хотелось распластаться на земле, снова уйти в мир сновидений, где прохладная вода и нежные ладони Фауны. Фауна. Это имя придало ей сил, открыло второе дыхание. Она бежала назло надсмотрщикам, назло самой себе и жестокой судьбе, что распорядилась закинуть её в этот богами забытый край.

Она бежала до последнего вздоха, пока ноги не отказались держать.

***

Мумей не помнит как пересекла ущелье, сколько времени прошло с тех пор и куда она держала путь. Девушка двигалась в тупом исступлении, словно заводная марионетка. Топ. Топ. Топ. Ступни шаркали по гравию, оставляя кровавый след, кровоточащих мозолей. В глазах застыли слёзы, горло пересохло.

В одночасье Мумей словно очнулась уловив едва различимый запах еловых веток. Девушка осмотрелась, осознавая что находится в лесу, а на дворе стоит глубокая ночь. ≪Ещё немного, пару шагов и сделаю привал≫ — сказала себе совушка, но стоило ей совершить шаг, как тут же тело подалось вперёд, калачиком спускаясь со склона. Она не издала ни звука во время и после падения. Казалось из этого тела уже давно ушла жизнь, оставляя тлеть маленький уголёк.

Возможно Мумей и продолжила бы лежать, но ужасный смрад бивший в ноздри мешал перевести дух. Она поднялась опираясь на нечто мягкое и скользкое; пригляделась, увидев силуэт лошади. В её пасти роились десятки мух, облепливая глазницы и забиваясь в уши. Зрелище отвратное, но сил на эмоции у совушки не было. Всё на что её хватило, это сделать несколько шагов вперёд упираясь в некое сооружение.

— Экипаж?

Это и правда был экипаж; Мумей решила, что он слетел со склона. Было холодно, поэтому девушка посчитала правильным залезть внутрь. Стоило ей открыть дверь, как тут же из кабины донёсся отвратительный запах. Внутри в неестественной позе лежал человек. Совушка тут же содрала с него одежду: непозволительно больших размеров шляпа, узкое в груди платье и какие-то чулки помогли побороть холод. Она обирала труп без зазрения совести; в голове была лишь одна мысль: выжить.

Уставшая от долгой дороги, обессилевшая от голода, девушка закрыла глаза, довольная мимолётным мгновением отдыха.

— Минутку. Посижу всего минутку…

***

Ещё никогда Её величество Таканаши Киара так не переживала. Она вся извелась, расхаживая перед дверью спальни Шиён Субору. Царица фениксов была крайне взволновала, самочувствием фаворитки, которую доставили без сознания ранним утром. Стража нашедшая девушку, сообщает о разбитом экипаже и убитых лошадях. Предположительно, произошёл несчастный случай, но владычица Цыпаграда не хотела слушать ничего подобного. Её интересовали две вещи: выживет ли её любимица, и кого следует наказать.

Лекарь, тощий седой старик, в белом халате и с чёрным саквояжем, вышел из комнаты больной. Он заверил Её величество, что состояние девушки крайне слабое, но благодаря своевременной помощи всё обойдётся.

— Я выпишу ей лекарство, и попрошу дворецкого следить за постельным режимом больной. Ей ни в коем случае нельзя покидать кровать.

— Не переживайте доктор, я лично прослежу за этим.

Они попрощались. Лекарь направился к выходу, а Её величество скользнула внутрь комнаты. Она с удовольствием рассматривала изысканные вазы на камине, несколько портретов фениксов и награможденный одеждой комод, пока не подошла к кровати. Это было огромное ложе с алым балдахином. За ним лежала Шиён Субору (по крайней мере все так называли Мумей, что вгоняло девушку в краску), чьё бледное лицо покрывали ссадины и синяки.

— Ох дорогуша, держись, ты у меня сильная, — Киара села на кровать, взяла больную за руку — Мы поставим тебя на ноги.

Её величество царица фениксов, относилась к Субору как к ручному питомцу; она давала ей свободу, играла с ней, покупала подарки. Иначе говоря содержала ради льстивых речей. Ей нравился скользкий нрав Шиён. По этому поводу Киара говорила: ≪Эти люди такие примитивные, но моя Шиён большая оригиналка!≫.

В действиях госпожи Киары проскальзывала доброта, но она имела оттенок эгоистичности. Каждое действие царицы, было во благо себя любимой. Это была круглая эгоистка помешанная на превосходстве крови. Своих фениксов, она считала идеалом мироздание, курочек относила к допустимой категории существ, а ко всем остальным испытывала отвращение. Ко всем, кроме Шиён разумеется.