За тысячи лет до армагеддона (СИ) - Сопов Валерий - Страница 43

— Не удастся нам поговорить, святой отец. Я ведь опасный государственный преступник. Меня бояться надо. Слышишь, Ночные Ведьмы свистят, это по мою душу. Так что хватай свое варево и беги, прячься, может боги смилуются, живым останешься.

Все-таки я в нем не ошибся. В наше испорченное время Борс демонстрирует чудеса человеколюбия. Он мне точно подходит. И это вор. Какие же моральных вершины в таком случае должны быть доступны тем же среднестатистическим горожанам? Понятно какие. Продадут, купят и снова продадут. Но это по большей части купцы. Остальные сделают любую подлость даже не слишком полагаясь на возможный профит.

— Не беспокойся добрый человек, успокоил меня отшельник, чертовы птицы сюда не доберутся. От скал до воды тут всего ничего, им развернутся негде, а над водой они не летают. А тебя я не боюсь, зла в тебе нет, душа чистая, хоть и не всегда ты по закону поступал. Да ведь законы люди пишут, людям их и нарушать.

И тут такое зло меня разобрало, сам диву даюсь, уж и не припомню, чтобы кто меня смог так задеть. Тут жить осталось двадцать ри от силы. Нет, чтобы о душе подумать богам помолится, так я с сумасшедшим отшельником пререкаюсь. Не хватало еще философский диспут затеять о природе добра и зла. Заорал я на него во всю глотку:«Слышь ты, старый хрыч. Ночных Ведьм не боишься, может тебе и Боевой Калган нипочем. А как насчет манипулы лучников — аджерейцев. Ты стрелы зубами ловить умеешь. Да тебе и стрела не понадобится, я тебе сам шею своими руками сверну, если ты сейчас же не уберешься в свою нору». Покричал и вроде легче стало, уже спокойно говорю: «Уходи отшельник, прячься. Убьют тебя вместе со мной, считай из-за меня, мне еще один грех на душу. А у меня и так своих грехов хватает, как по Мосту Праведников перебираться стану с такой ношей».

А экспрессии то сколько!!! мне как-будто адреналиновую инъекцию сделали.

Похоже, мои увещевания не произвели на отшельника ни малейшего впечатления. Наоборот, он как-то особенно гнусно захихикал и начал радостно подпрыгивать.

— Что ты, добрый человек, я не умею ловить стрелы зубами. Только меня обижать нельзя: ни лучникам-аджерейцам, ни Боевым Калганам, ни государственным преступникам. Я ведь святым считаюсь, могу и проклясть.

От такой наглости я просто опешил.

— Да что твое проклятие воинам Владыки, которые приказ выполняют. Ты и рта открыть не успеешь, как станешь похож на горного еегу, только вместо иголок из тебя стрелы торчать будут. А как ты существо морское безмозглое проклинать станешь.

Сказал это и сам себе удивился. Зачем что-то доказать пытаюсь. Ясно же, что отшельник не сполна разумом. От того наверное и числится святым. Завещала же Нелана Ясноликая чтить ущербных телом, а особо убогих духом. Видно судьба у меня такая, окончить жизнь свою в компании с праведником.

Небо взорвалось слепящей голубизной. Все стало отчетливо видно только цвета приобрело такой немыслимой красоты, что за такое и умереть не жалко. Пурпурное море, алмазный переливающийся песок, иссиня черные скалы, а наверху серебристые фигурки лучников. Луки натянуты, кефаровые стрелы нацелены точно в меня и все застыло, ждет приказа, одна команда и туча черных молний понесется вниз. А я еще на плато взбираться собрался. Да вдоль всего обрыва куда достигает взгляд, а видно в сторону где берег уходит в море лиг на десять, с интервалом в два локтя стоят аджерейцы. Здесь же их не меньше легиона. И утра ждать не стали, зажгли святой полог. Я такое только раз в жизни видел, на коронации нынешнего Правителя. Боги, сообразил я. Да святой полог на десять лиг должен стоить дороже дворца Юстус-арги великого и непогрешимого вместе с самим Юстус-арги. Это что, все ради меня затеяли. Да что же им надо. И тут меня проняло. А ведь Лунный браслет я так заказчику и не вернул. Вот он, браслет на руке как влитый сидит, не снять. А в свете полога по браслету волны зеленые на лазоревом бегут и рунами вспыхивают. Так бы и смотрел, пока стрелами не прикончат. А медлят потому как офицер дальше стоит, еще не рассмотрел меня. Сейчас доложат и даст приказ. И все это в голове у меня за мгновение промелькнуло и даже гордость какая то возникла, не каждому дано умереть под святым пологом. Может и спишется за это мне пара-тройка грехов полегче. Все проще будет через Мост Праведников перебираться. Может и дойду на другую сторону.

Да только мысли светлые сумасшедший отшельник развеял.

— А ведь и вправду, — говорит здесь не удастся вволю поболтать, — Пошли ко мне. И так спокойно это говорит, как будто и нет вокруг красоты неземной, которую ой как немногим за всю жизнь увидать удается. И странно как-то, все вокруг цвета поменяло, божественным переливается, а отшельник как был загорелым да косматым так и не изменился вовсе. Короче махнул я рукой, что с убогого взять и говорю, ладно пошли, а сердце в голове барабаном бьет, бух, бух вот сейчас раздастся приказ, запоют стрелы и все, не станет Борса. Отшельник этак бодренько в одну руку котелок с костра подхватил в другую корягу горящую, зачем только нужна, и так светлее чем в полдень, а она горит под пологом светом неземным — красота несказанная, и засеменил к скале, мне рукой машет, зовет. Я за ним, а сам приказа жду. Да только миг и святой полог погас. И такая тоска на душу навалилась. Куда идти, лучше стражников на берегу подождать, враз все и кончится. Да только отшельник пристал как пиявка, пошли за мной, зовет и горящей корягой расщелину в скале подсвечивает, словно знал, что святой полог погаснет. Расщелина в скале узкая, под углом вниз спускается, едва протиснутся удалось и голову наклонять все время приходится. Длиной локтей сто, а как закончилась, отшельник мне говорит:

— Постой здесь, — а я и сам шагу сделать не могу. Увидел, куда попал и ахнул, ахнул сначала от восторга, это когда рассмотрел зал красоты необыкновенной. Пещера гранитная небольшая, локтей двадцать в ширину и под сорок в длину. Красоту эту природа создала, но и человек руку приложил. Дно ровное- ровное мозаичными плитками выложенное. Потолок высоко едва виден, а с потолка десяток колонн сталактитовых спускаются. Сталактиты обычные известняковые, только сверху покрыты наплывами горного аренита. Аренит порода мягкая, как мел и редкая как самородное серебро. Только стоит раз в десять дороже золота по весу. А все потому что светится в темноте, никакие светильники не нужны. Свет у аренита особый. Видно все, но только будто в дымке, в тумане, а приглядишься, все четкость обретает. И алтарь виден в центре зала и ложе отшельника в глубине пещеры и родник, что из стены бьет, потом вода в чашу каменную резную собирается и стекает вниз сначала по желобу, а потом в провал, что в углу пещеры расположился. И рисунки мозаичные на полу видны. Посмотрел я пол и ахнул во второй раз. Только теперь не от восторга, а от собственной глупости. Попутал таки меня Глухой Сапожник. Не хотел же идти за отшельником, понимал, что не в своем разуме тот, так нет же, пошел. Сейчас бы уже лежал спокойно на берегу, и мучился бы не долго, стражники свое дело знают, подняли бы на мечи, кисть перерубили Лунное кольцо забрали, может быть даже тело песком присыпали или в воду сбросили на корм рыбам. Вряд ли потащили бы тело в город на опознание. Лунное кольцо лучшее подтверждение. А что делать сейчас и представить не могу. Жить мне и так осталось от силы десять ри. Из расщелины, ведущей к пещере, уже слышно команды офицера и чертыханья стражников. А душу свою бессмертную я загубил навеки. Теперь не то что на Мост Праведников нечего соваться, теперь молить Перена Огнебородого, чтобы в Гиену огненную пустил. Да и то, мыслимо ли вообразить, чтобы ничтожный отшельник перед самой смертью, когда ни хадж совершить не успеешь, ни пожертвование богатое сделать, притащил меня в Ложный Храм Кали неукротимой. А Кали неукротимая не та богиня, которая оскорбления прощает. Это про других богов можно гадать, есть ли они на самом деле или святоши выдумали, чтобы деньги с паствы стричь. А в храм Кали в столице каждый может зайти да и попытаться сесть на трон Избранного. Кто на трон усядется да живым останется тот тут же Верховным Правителем станет. Только прежде чем до трона добраться надо через ленту Кали переступить. Она трон окружает. Обычная линия из трех полос, краской на полу нарисованная синяя, красная и зеленая полосы. Перед праздником искупления жрецы старую линию стирают, и тут же новую рисуют. Одни скребком стирает, а другие тут же рисует, что бы не дай бог зазор не шире ладони был. Кистью по полу водят, в ведро с краской кисть макают и рисуют. Каждый подойти может, посмотреть, особо смелые пальцем в не высохшую краску лезут, потом этим пальцем точку на лбу ставят. Благодать Кали получить хотят. Жрецы на это глаза закрывают, у них свой резон. Сами то жрецы через эту линию туда — сюда снуют, вроде как по делу. То светильник поправить, то метелкой пыль со статуи стряхнут. Посмотрит на это дело какой простофиля, а много их в храме перед праздником ошивается, да и решит сигануть через линию, чтобы на трон стало быть сесть, Верховным правителем стать. Вот тут то чудо и свершается. Страшное чудо. Сам видел. Простофиля сначала застывает на месте в локте от линии, которую переступил. Потом кричать начинает. Страшно кричит. Словно в щупальцы к Боевому Калгану попал. Потом падает и умирает. Я грешным делом одно время думал, что подстава. За хорошие деньги я и сам покричать могу, а уж смерть изобразить, любой покойник позавидует. Да только довелось однажды рядом со смельчаком оказаться, который через ленту Кали перешагнул. Он не просто умер. Он прямо на глазах в прах превратился. Сначала одежда в труху рассыпалась. Лежит тело голое. Потом кожа посерела, начала отваливаться, глаза лопнули, мышцы под кожей показались, почернели, закручиваться стали и осыпаться. Один костяк белый лежать на полу остался, будто зверьем диким добела обглоданный. Да и тот в одночасье хрустнул и пылью осыпался. Жрец подошел, молча скребком прах сгреб, из храма вышел и по ветру развеял. Такое не сыграешь. Это тебе не паралитиков да незрячих исцелять. Одного я не понимаю. Чего бы какому жрецу самому на трон не взобраться. И угораздило же меня в ложный храм Кали неукротимой попасть. На полу лента Кали нарисована была. В десяти локтях от входа, да не кругом вокруг трона как в Храме Истинном, а от стены до стены. Оно понятно, что святости в этой линии никакой, да только жрецы Кали так плетями отделают если у кого в одежде синий красный и зеленый цвета наличествовать одновременно будут. А уж за такую линию шкуру живьем спустят, солью присыпят и умереть седьмицу не дадут.