Настоящий полицейский (СИ) - Прохоров Иван - Страница 51

Игорь обернулся на распахнутые двери подъезда, с которых он снял пружины и подпер кирпичами, на случай если придется бежать, затем нажал кнопку звонка и шагнул назад. Птичья трель звонка оживила пространство за дверью, уплывая в глубины, достигая ушей тех, кто слышать неспособен. Комната, под окном которой он стоял и где впервые услышал таинственный рубящий звук – аналог комнаты родителей в его квартире. Она дальше всех от входной двери, в конце коридора и если полы в доме такие же дощатые, то он услышит скрип шагов. Игорь терпеливо ждал, глядя на дверь, и напряженно прислушиваясь. Когда секунды сложились в минуту, он шагнул к двери и снова позвонил. Очередная птичья трель завершилась чем-то, что можно было принять за скрип. Очень тихий скрип и очень близкий. Возможно, ему хотелось думать, что мир подстраивается под нарисованную им картину мира – звуками был полон дом. Может быть, просто где-то снова подул ветер или кошка прыгнула на рассохшийся лаг в подвале, или камешек упал в дымоходной трубе, а может быть просто тот, кто стоял за дверью перед ним и смотрел на него через глазок, неосторожно перенес центр тяжести на другую ногу.

Игорь поднял взгляд на линзу глазка. Вот теперь ему, похоже, не обойтись без помощи Вилли. Игорь развернулся и направился к распахнутым дверям подъезда, остановился в проеме, оглянулся еще раз на лестничную площадку в мрачном безжизненном свете, остановил взгляд на решетчатой двери на лестнице в подвал. Свет там был ярче, его множили белые стены.

Одна из особенностей их трехэтажных домов – каждой квартире прилагалось персональная кладовка в подвале. Семья Игоря хранила там велосипеды и ненужные вещи, которые советская привычка мешала отправить на помойку: табуретки без ножки, ящики от давно несуществующего стола, стопки старых газет, перевязанных бечевкой. Люди с деревенскими корнями, имевшие дачи и огороды хранили там соленья и картошку, мужчины – инструменты, если им не было места в квартире.

Игорь подошел к решетчатой двери, осмотрел массивный навесной замок закрытого типа. Решетка на двери в клетку, зато угол между лестничными маршами был «прикрыт» хаотично наваренными металлическими арматурами. Между парой из них пространство было достаточно широким, чтобы пролез подросток вроде него. Игорь попробовал просунуть голову, и она прошла, даже с его оттопыренными ушами, которые прутья плотно прижали к голове.

Недолго думая, он быстро снял куртку, швырнул ее на лестницу за решеткой, забрался на перила, и, ухватившись за ограждение верхнего марша, просунул между прутьями ноги, но соскользнув с поперечной арматуры, едва не сломал себе шею. Спасло его плотное телосложение. Он все никак не мог привыкнуть к своему новому физическому воплощению и часто вел себя неуклюже. Больно ударившись коленями о прут, он еще наделал много шума, громко стукнув решетчатую дверь в попытке быстро отыскать опору. На ступенях что-то звякнуло, и он увидел нож с деревянной рукояткой, которым полчаса назад собирался протестировать возможности этого мира. В этот же момент, где-то наверху открылась дверь, раздался низкий мужской кашель.

Игорь торопливо пролез между прутьями, схватил куртку и попробовал дотянуться до ножа, но смог лишь коснуться пальцем его рукоятки. По лестнице спускался кто-то тяжелый и довольно быстро – шаги звучали уже совсем близко. Игорь бесшумно юркнул к стене в небольшую нишу под пролетом.

Мужчина остановился на лестнице прямо над ним. Игорь сердито глядел на выступавшие опорные балки, будто мог видеть сквозь перекрытия. Совсем близко раздался отхаркивающий кашель. Если мужик дотошный и сообразительный, может заглянуть в подвал. Ключ у него наверняка имеется в общей связке. Но простояв еще немного, мужик снова откашлялся, раздался резкий шаркающий звук вместе со звоном, и шаги мужика отдалились, растворившись где-то на улице.

Игорь оторвался от стены, открыл тяжелую дверь в подвал. Навалился густой запах сырой побелки. На стене под паутиной мрачно мерцали две маломощные лампочки. Узкий коридор опоясывал внутреннее пространство с типовыми деревянными дверьми. За каждой такой дверью, как он знал по собственному дому – крошечная клеть метра три-четыре, до потолка забитая хламом.

Коридор расходился буквой «П», ножки которой упирались во внешнюю стену дома с узкими заложенными кирпичами окнами с приямками. У последней двери стояла забрызганная краской металлическая стремянка, на подоконнике перед приямком – жестяная банка из-под кофе «Пеле», полная окурков.

Игорь прошел в другой конец буквы «П», остановился, поглядел на грязный, в паутине и пыли низкий потолок, затем вернулся, вытряхнул на пол окурки из банки, прихватил стремянку и поставил лестницу в начале коридора. По его расчетам над ним находился коридор второй квартиры – как раз участок между туалетом и дальней комнатой. Забравшись, он присел на площадке стремянки и, попытался использовать примитивное подслушивающее устройство, прижав банку открытой частью к потолку, и подперев снизу собственным ухом. Просидев в неудобной позе около минуты, он передвинул лестницу ближе к стене и как только приложил ухо к банке, услышал звук спускаемой воды в унитазе. Игорь спрыгнул с лестницы, сдвинул ее к другой стене коридора, снова пристроил банку. Через минуту, когда шея затекла, и он хотел уже бросить это глупое занятие, его почти оглушил резкий звук. Нечто вроде гильотины рубануло прямо над ним. Игорь испуганно отпрянул, посмотрел на потолок. Только не вздумай теперь дурить мне голову, сказал он про себя.

Выбравшись из подвала, он вышел на улицу, увидел нож в луже, поднял его, сунул в карман и решил попробовать еще раз. Чем больше информации он предоставит Вилли, тем лучше. В конце концов, что он теряет?

Игорь вернулся на площадку, подошел к знакомой двери, нажал кнопку звонка. Секунды текли, Игорь ждал, зная на этот раз, что стоящий за дверью – не плод его фантазий. Он позвонил снова, затем еще раз и когда потянулся к кнопке звонка в четвертый раз, за дверью раздалось грохотание отпираемого замка.

Игорь затаил дыхание и сделал еще один маленький шажок назад.

Дверь приоткрылась на ширину цепочки, и Игорь увидел худощавого высокого парня лет двадцати пяти. Уменьшенные «близорукими» очками глаза осмотрели Игоря и скосились в сторону – скрытую зону слева от Игоря.

Убедившись, что подросток на площадке один, парень растянул губы в хищной улыбке.

– Ты че, пацан, кобылу ищешь?

Конечно, «пацан» угрозы для парня не представлял, что сказалось на его слегка расслабившемся лице. И он, конечно, и представить себе не мог, что детскими глазами на него смотрел майор полиции, опытный взгляд которого моментально выхватил детали: бегающий взгляд, чрезмерная худоба, плохая кожа сероватого оттенка, обтягивающая лысый череп, отсутствие зуба за правым резцом, коробок спичек, которым нервно поигрывал парень, кеды на ногах вместо домашних тапочек, поверх майки – расстегнутая рубашка в клетку с распущенными незастёгнутыми рукавами. Значит, накинул, перед тем как открыть дверь – либо стесняется своих тонких рук, либо не хочет показывать их по иной причине. По какой – Игорь догадывался. Разумеется, цепочка на двери, и наконец, это фраза про кобылу, которая означала отнюдь не поиск невесты, а переводилась дословно с воровского жаргона как «ты чего тут херней страдаешь?».

– Вова дома? – Спросил Игорь, приподняв брови в попытке придать лицу побольше наивности.

Коробок в ловкой руке заиграл активнее, крохотные глазки совсем утонули в минусовых диоптриях.

– Вова говоришь?

– Ага, Вова, одноклассник мой.

Глаза парня снова забегали, он вытянул шею, норовя заглянуть на лестницу за плечом Игоря. Цепочка явно мешала ему, но открыть дверь он не решался.

Параноидальное недоверие – главный признак, по которому майор Данилов моментально и безошибочно вычислял бывших сидельцев.

– Че-то ты барахлишь, пацан…

– Что?

– Тебе кто напел, что тут Вова?

– Так он дома?

Парень цыкнул, снова ощерился в улыбке и облизнулся.