Заберу тебя, девочка (СИ) - Мишина Анна - Страница 25

— Глаза, — звучит рык и теперь я смотрю только в них.

Он останавливается на секунду, чтобы стянуть свои брюки. Прогибает меня в спине еще больше и плавным движением бедер входит, растягивая и заполняя меня до отказа.

Я пытаюсь не отвести взгляд от его. Тело пронзают импульсы и разряды тока.

Медленно. Очень медленно. Словно пытка. Резче, быстрее и снова медленно.

Не могу сдержать стон удовольствия, которое прокатывается от макушки до пяток. Я на грани. И он это чувствует, каждый раз подводя меня к черте и отступая.

Еще немного и я потеряюсь в ощущениях.

— Смотри, — рычит, прикусив плечо, и сильными движениями бедер входит глубже, сильнее, чаще. По комнате разливаются хлюпающие звуки сливающихся тел. И его глаза. Черные, зовущие за собой. Обещающие дать то, что я так хочу.

Взрыв. Мощнейший взрыв, сметающий все на своем пути. Я словно рассыпаюсь на миллиарды осколков. Словно все клеточки моего тела расщепило на атомы. Будто именно в этот момент от прежней меня больше ничего не осталось.

Крик, что звучит эхом в моей голове, не сразу понимаю, что мой. А следом его рык и руки, что подхватывают мое безвольное тело.

Мне кажется, я парю. А точнее, Макар несет меня на руках. И куда? В ванную. Ставит в ванну, регулирует воду, и сам забирается ко мне. Я еле-еле стою на подрагивающих ногах. Сил нет. Обхватывает своей ручищей за талию, прижимая к себе и переводит воду на душ.

— Ай, — взвизгиваю, почувствовав прохладу воды, которая тут же теплеет. — У меня нет сил мыться, — жалуюсь, утыкаясь носом в его грудь.

— Я сам тебя помою. А потом спать, — шепчут его губы на самое ушко.

Поднимаю голову и смотрю на него. Такой… я не знаю, как описать свои чувства и ощущения, но мне кажется, он смотрит на меня по-другому. Или мне просто так хочется.

Мак берет мочалку, выдавливает на нее гель и, чуть вспенив, начинает водить ею по моему телу. Медленно, осторожно. Усталость отступает на задний план. Мурашки пробегают по коже. И низ живота снова наполняется приятной тяжестью.

Выдыхаю осторожно. А Макар сосредоточенно водит руками по коже моей. Замечаю, как и его дыхание становится тяжелым. И возбуждение его я тоже вижу.

Краснею. Это нормально? Хотеть еще? Ведь буквально недавно все было.

Поднимаю голову, чтобы снова посмотреть на него. Заглядываю в его глаза черные. Тянусь руками к заросшим щекам, обхватываю их и, привстав на носочки, касаюсь его губ. Осторожно.

Я так хочу его. Хочу его поцелуев. Ведь он почти не целовал меня. Мне так хочется этой капельки нежности.

Чувствую, как его губы чуть приоткрываются навстречу моим. Провожу кончиком языка по его нижней губе, чуть прикусывая. Слышу, как он шумно выдыхает. Но не напирает на меня, позволяя действовать самой, так, как мне того хочется. Поэтому, набравшись смелости, проникаю своим язычком ему в рот, встречаясь с его. Замираю. Жду реакции, но ее не следует. Поэтому сама, божечки, что я делаю, углубляю поцелуй. Обхватываю его за шею, притягивая к себе еще больше, и сама впиваюсь в его губы, жадно исследуя его рот, зубы, играю с его языком. И только после этого мужчина будто отмирает. Наши языки встречаются, ударяемся зубами, как сумасшедшие впиваясь в друг друга.

Слышу, как падает мочалка к моим ногам, а его руки обхватывают мою попу, сжимая ягодицы. Отпускает мои губы, кусает за подбородок, а затем спускается к шее. Покусывает, зализывает, целует.

Опираюсь спиной о стену. Кафель холодит кожу, разгоняя мурашки. А сама подставляюсь его губам, выгибаясь.

Мужские губы находят сосок. Прихватывает зубами, посасывает. А потом резко подхватывает под бедра и усаживает на себя, проникая медленно. Ловит мой взгляд, а я сама тянусь к нему губами. Целует в ответ. Начинает двигаться. Осторожно, словно дразня.

Притягиваю его за волосы к себе. Кусаю.

— Какая нетерпеливая, — шепчет мне в губы, целует в ответ. Ловит каждый мой стон, срывающийся от его движений.

И с каждым движением его во мне я хочу больше, ближе, теснее…

— Люблю, — словно в бреду произношу. — Люблю тебя, — голос срывается на шепот, а я теряюсь в нахлынувших острых ощущениях.

Я словно сквозь сон чувствую, как меня обтирают полотенцем. Потом снова его руки на моем теле. И постель. Мягкая подушка под головой, теплое одеяло и я проваливаюсь в крепкий и спокойный сон.

Просыпаюсь медленно, мягко выныривая из сна. Макар рядом. Гладит мои волосы. А мне так приятно, что не хочется это останавливать. Приоткрываю глаза, поймав его взгляд, внимательный, темный.

В комнате темно, лишь блики огня играют на потолке.

— Привет, — шепчу я.

— Привет, — отвечает хрипло. Уголок губ чуть дрогнул. — Ты как? — брови чуть нахмурены, а между ними пролегла морщинка.

Прислушиваюсь к себе.

— Кажется, лучше, чем сейчас, я никогда себя не чувствовала, — отвечаю чистую правду.

Усмехается, но ничего не говорит. А разглядывает меня так, словно впервые видит. Но я сама себя так чувствую, словно я другая.

Укладываю ладошку к нему на грудь. Чувствую, как ровно бьется его сильное сердце. Придвигаюсь ближе. И укладываю голову ему на грудь. Слушаю это размеренное и успокаивающее тук-тук, тук-тук. Макар обнимает меня. И от этого жеста становится еще теплее. Не хочу, чтобы это заканчивалось.

— Бес. Почему? — все же решаюсь заговорить. Мне хочется знать о нем все-все. Хочется отодвинуть все те проблемы, что над нами висят, и побыть чуточку счастливой. Именно сейчас. О потом я думать пока не хочу. А точнее, боюсь.

— Бессонов моя фамилия, — отвечает, когда я уже думала, что ответа мне не получить. — Бес это позывной.

— Красивая фамилия, — улыбаюсь. — А тот мужчина, он кто?

— Дан? — зарывается пятерней в мои волосы одной рукой. — Майор. Главный нашей спецгруппы.

— Дан, это такое имя?

— Угу, Данила его зовут.

— Значит, ты военный, — делаю вывод.

— Угу.

— А можно спросить? — не знаю, как задать вопрос, спрашиваю, словно пытаюсь прощупать, можно ли мне лезть к нему. Задираю голову, чтобы посмотреть на него.

— Я так понимаю, от допроса мне не отвертеться? — усмехается и целует в кончик носа.

Мои губы сами растягиваются в улыбке.

— Спрашивай, а то сейчас рванешь от распирающего тебя любопытства, — отвечает мягко.

— Та комната, — сглатываю, замечая, как его улыбка погасла. — Она чья?

— Сестры. Маши.

— Это про нее ты говорил тогда?

— Да.

— А молодой парень, что в рамке с черной лентой. Матвей, кажется.

— Брат. Матвей средний. Машка младшая.

Замолкает.

А мне становится неудобно и грустно, что заставила его вспомнить.

— Мат был упрямым. Хотел служить. Мать меня ругала, что подал пример брату. Что не мог выбрать профессию поспокойнее, не отговорил его. Вот и пошел за мной. Погиб три года назад. Машка полгода назад умерла от передозировки, — вдруг начал рассказывать.

— А родители где? Живы? Чей это дом?

— Это дом деда с бабкой. Их уж давно нет в живых. А родители живут в области.

Я перевариваю полученную информацию.

— Ты говорил про какую-то бабу Дусю, — припоминаю этот момент.

— Угу.

— Это кто?

— Бабка. Живет тут недалеко. За озером деревушка старая. С детства ее знаю. Она травница. Она тебя и вылечила. Я лишь просто был рядом, — его голос с каждым словом становится все тише и тише. И я понимаю, что он засыпает.

Поэтому устраиваюсь поудобнее у него под боком и, закинув на его бедро свою ногу, замираю.

— А собака чья? — спрашиваю, но ответа уже не слышу. Лишь его ровное дыхание у меня в волосах.

Как же хочется задержать этот момент и никуда не отпускать. В груди разливается щемящее чувство нежности. Закрываю глаза и под стук его сердца засыпаю.

Рената

Эти несколько дней я была самой счастливой. Очень не хотелось это все заканчивать. Очень! Я уже и домой не хотела. Чувствую себя здесь так уютно, что и не могу представить себе что-то другое. А от того, что нам придется расстаться, становилось невыносимо больно в груди. Даже не зная его мыслей и планов, я до последнего себя убеждаю, что так думаю не только я, но и Макар. Но неуверенность, которую я пытаюсь запрятать как можно глубже, заставляет сомневаться.