Экипаж (СИ) - Борисов Олег Николаевич - Страница 17

— Не волнуйся, все будет нормально. Мы тебе шрамы красиво организуем — крест-накрест. На лбу, щеках и клыки отполирую. Будет эпично.

Тратта стоит в дверях носового отсека и молчит. Сейчас не время хвосты накручивать, сейчас торпедист прекрасно с подчиненными справится. Вон, уже всех по плечам хлопает и жестом на дыру четвертого аппарата показывает. Люк раскрыт, темный зев ждет храбрецов.

— Обратно когда вернетесь, скребитесь аккуратно. Никаких стуков-бряков. Мы вас продуем без фанатизма, чтобы пузырей не плодить без меры. И запустим назад.

— Вот так всегда. Только мы собрались в самоволку, как уже сроки по прибытию на базу ставят…

Капитана в отсеке нет. Капитан приходит, когда добровольцев на смерть вызывают. Сейчас же — обычная задача. Залезть в торпедный аппарат, затопиться в нем, червями выкарабкаться наружу. Там подцепить тяжелые цепи и с ними каракатицами уже доковылять по чужому днищу до носовой бульбы дестройера. Примотать цепи, по ним доплыть назад. Найти рубку, размотать шланг и подцепить его над уровнем воды. Снова аппарат, продувка, вывалиться в отсек. Все довольны. Подумаешь, рядовой подвиг. Вот если бы капитан стоял на проводах, то да. Это значит — цепи акулы грызут, на головы глубинные бомбы валятся, со спины чужие боевые пловцы гарпунами тыкают. Вот тогда — шкипер бы фуражку поглубже на уши натянул, платочком скупую орочью слезу промокнул и помахал на прощание.

Но если кэп не провожает, значит, встречает. Внимательно смотрит, как еле живых от усталости обалдуев выдергивают из мокрой дыры, помогают снять дыхательные аппараты. Слушает сиплый доклад шепотом. Затем каждому демонстрирует огромный кулак и так же еле слышно объявляет:

— Чтобы во время торпедных стрельб отработали на отлично, салажата! И тогда всем по медали из штабных выдавлю, а вам каждому по ордену. Плюс моя личная благодарность.

Весь отсек довольно расправляет плечи. Благодарность — это хорошо. Это или олень вяленый со специями. Или бочонок бормотухи, которую бабушка капитана на хитрых корешках настаивает. После ковшика напитка на утро просыпаешься с чистой головой. Ни похмелья. Ни воспоминаний, как куролесил. Отличная штука.

На палубе “Толстухи Берты” вышагивает довольный жизнью адмирал Луи. Он уже попил с утра бульончика, подтвердил работоспособность потенции на квартирующих под боком фаворитках и теперь готов к свершениям. Освежевать попавшегося на глаза адъютанта или сплясать чечетку на поваре, не успевшем подать горячий кофе.

В казино ехать смысла нет — рано. И финансист больше денег не выдаст. Даже две тысячи с него пришлось вырывать буквально с боем. А что такое две тысячи? Буквально на вечер. Даже во вкус войти не успел.

В бордель? Вон, дамы работают на выезде, никуда ноги бить не нужно. В каюту завалился — и тысяча удовольствий сразу.

Так чем бы заняться?

Услышав топот, Луи разворачивается к вышагивающей процессии.

— Господин адмирал! Позвольте доложить!

Двое адъютантов поддерживают под локти все еще зеленого мордой младшего помощника. Того отпаивали после гномьих полетов целые сутки, но до полностью вменяемой кондиции еще не довели.

— Да?

— Разведчик вернулся! Сообщает, что вражеские подлодки стоят рядом с Паучьей грядой! Занимаются уборкой и наведением порядка на палубах.

— Орки — и уборкой?

— Так ведь вдовы в порту. Вот и припахали…

Сообщение улучшает и так хорошее настроение.

— Отлично-отлично… Команда по эскадре! Готовиться к выходу!

Прежде чем адмирал разрушит планы офицеров на сегодня, самый кургузый и молодой адъютант фальцетом пищит:

— Экипажи в отгулах до вечера, согласно вашему приказу! Разрешите собрать их к ночной поверке и с утра уже… Ну, с развернутыми знаменами и барабанным боем… Да и пусть эсминцы на всякий пожарный ордер сформируют и миноноски пнут фарватер пробомбить…

Озадаченно разглядывая торопыгу, Луи раздумывает, как бы наказать идиота. Выскочить с советами перед командованием — это… Это… Слов нет, зато появляется отличная мысль — прихватизировать чужое и выдать за свое.

— Разумеется, адъютант. Я же не зверь какой, лишать матросов заслуженного отдыха… Значит, на вечерней поверке огласить приказ: выходим в поход! Завтра — банный день, проверка механизмов и погрузка свежих продуктов. Пока будем готовить корабли, пусть наша мелочь дорогу почистит. Лодки орков далеко, но расслабляться не стоит. Мало ли — вдруг кого шпионить пристроили.

Пока над головой начинается беготня, под днищем “Берты” черной мохнатой тенью лежит подлодка. Мы дремлем, выпав из реальности. Нас — нет…

— Линкорам — самый малый!

— Линкоры пошли, господин адмирал… Пошли… Какая зараза забыла якоря выбрать?

— Якорь чист! — долетает от соседей. Хотя видно, что цепь все еще в воде и якорь наверняка волочится по дну.

— Передайте на “Храброго”, если они задержат выход эскадры я их лично под килем протащу! — у адмирала с утра пучит живот, поэтому уши торчат перпендикулярно насупленной башке, а стек в лапах уже третий, два других измочалены о спины адъютантов.

Семафор пулеметом трещит над головой, на “Храбром” бежит толпа матросов с кувалдами и ломами расклепывать якорную цепь. Через минуту линкор начинает величаво ползти вперед.

— Уроды, — фыркает Луи и морщась глотает микстуру.

— С эсминцев докладывают — походный ордер сформирован!

На эсминцах обычно капитанами самые хитрозадые. Они берут верхний след в любом состоянии алкогольного опьянения и возвращаются на корабли убитыми в дрова. А еще могут предсказать, когда у начальства будет плохое настроение. Предсказать, где найти вражескую подлодку не могут, а вот возможные громы и молнии с Олимпа — это запросто.

Поэтому эсминцы из Элегиума вымелись еще вчера после обеда, рассыпались как можно дальше по округе и теперь изредка дымами рапортуют “океан чист”. Причем стараются лишний раз на глаза не попадаться. Хитрые, заразы.

— Фарватер до первой точки поворота проверен.

— Где будет вторая? — Луи косит налитым красным глазом на развернутую рядом карту с крошечными модельками корабликов поверх.

— У старой банки, господин адмирал.

— Это та самая банка, где на рифах мой коллега год назад крейсеру бок пропорол и еле в порт добрался?

— Так точно! Но мы обойдем это место стороной, по глубине.

— А на глубине — орки, — хмурится Луи. — Пусть туда пару бомб побольше бросят. Можно даже связку. Подстрахуемся…

“Толстуха Берта” величаво дымит, двигаясь к выходу из порта. О том, что натянувшиеся цепи тащат под брюхом тех самых орков — никому невдомек. Дури в машинах супер-дестройера столько, что он может буксировать вообще весь чужой подводный флот и еще пару линкоров в придачу.

— Ну, с началом боевого похода! — поднимает фужер с минеральной водой адмирал Луи. Ему салютуют адъютанты с кислыми рожами. Они бы с удовольствием пили шампанское, но злить руководство с несварением желудка — себе дороже.

— С легкой дорогой и богатой добычей! — поднимает литровую кружку наш кэп. В кружке чай. Во время выхода на лодке — сухой закон. Ром и прочее горячительное выдает кок под присмотром дока исключительно в лечебных целях. Мы пьем горячий пахучий чай и прислушиваемся к грохоту винтов за кормой. Похоже, первая часть сумасшедшего плана сработала и скоро нам предстоит проверить, как сработает вторая.

— Пошли? — интересуется один из капитанов эсминца у сидящего на самом верху мачты вахтенного.

— Ага, вон, туша “Берты” из порта нос показала.

— Рулевой, право на борт, отвалим подальше. А то как бы старому козлу в башку еще какой дряни не прилетело. Заставит мотаться по округе, круги нарезая…

Миноносцы летят, кромсая волны. С кормы по отмашке валят вниз глубинные бомбы с изрядным интервалом. Дно почти видно, поэтому отрабатывают полученный приказ исключительно для галочки. Хочется адмиралу под барабанную дробь из Элегиума выплывать — так пусть получит, что хочет.