Моя несносная девчонка - Елена Рейн - Страница 4

– Хорошо. Ночуешь у себя и работаешь до одиннадцати, – прямо вот выплюнул мне в лицо.

Шикарно улыбнулась.

Как быстро повелся, а я только начала… Может, не все так критично?!

– Вот и славненько, – тут же посмотрела на часы и заметила: – До шести еще четыре часа, так что прошу выйти и не мешать мне. Не люблю назойливых под ногами.

– Следи за словами.

– Милая и послушная с шести до одиннадцати, а в остальное время чары доброй феи рассеиваются и я вновь стаффордширский терьер. Особенно с вами.

– Смотрю, ты легких путей не выбираешь. Хотя да, работать в грязи… когда можешь чего-то добиться.

– Свое мнение можете оставить при себе, мне абсолютно безразлично. Часики тикают, а это деньги. Ой, я же могу потребовать с вас компенсацию. Минута будет стоить…

С каждым секундой его лицо как-то странно менялось. Он или офигевал, или все же тупил. Потом его нервная система не выдержала, и Орлов пошуровал на выход.

– Договор не забудьте к шести приготовить. Без него не будет чудесного превращения, – напоследок пропела.

– Я уже понял, – грубо рявкнул он, так и не повернувшись ко мне.

– И да… обязательно внесите пункт, в котором будет указано, что если вдруг вы не сможете терпеть меня, то режим «собачки» и долг аннулируются.

Мужчина мгновенно повернулся. Среагировал как на команду «фас».

– К тебе это тоже относится. Не будешь послушной и ласковой, значит, получишь штрафы и наказания.

– Естественно, – согласилась, обдумывая в голове будущую стратегию.

– Не рассчитывай, что достанешь меня, и я выкину тебя за дверь.

«Я сама отлично выйду! Без посторонней помощи…» – подумала, так и представляя себе эту чудесную картину.

– Посмотрим. Жизнь… она непредсказуемая штука. Там видно будет.

Он усмехнулся и исчез за колонной, а я стояла и загадочно улыбалась. Что же… Война так война. Нужно пораньше закончить и основательно подготовиться.

Стучать было бесполезно. Никто меня не слышал. Пришлось открыть квартиру своим ключом.

Вошла и услышала грубый голос незнакомого мужчины:

– И вам хорошо, и мне. Только нужно к нотариусу заскочить, чтобы документы подписать. Он толковый, знает что почем. И я вас всем необходимым обеспечивать буду, что вы уже поняли. Я ведь нежадный человек. Ну а вы оставляете мне квартиру.

Могла бы удивиться для приличия, но нет. От бати можно ждать чего угодно. Меня, случайно, не продал? Да нет, он ведь меня уже определил в тюрьму мотать срок.

– Эта квартира моя. Родители прописаны и проживают, прав никаких не имеют, – громко отчеканила, вламываясь в зал, вглядываясь в карие глаза наглого типа.

Зек, предположила. Весь в наколках, лысый и прокуренный. По возрасту примерно за сорок пять. И как-то нервно дрыгал рукой за столом, дергая вилку в разные стороны.

На мою речь мужчина поднялся со стула и начал лениво оценивать меня.

– Слышь, подруга, ты бы мотала отсюда. Один звонок мусорам, и тебе не понравится расклад.

– Давайте. Чего ждать, когда есть желание? Я как раз жалобу оставлю, что вы занимаетесь мошенничеством, желая оттяпать у меня квартиру.

– Ты не так поняла, деваха. Сопливая еще.

– Проблем со слухом у меня нет, как и со здоровьем, но спасибо.

– Зато с полицией есть. А я не шутил, один вот звоночек…

– И я не шутила. Мне полиции больше нечего бояться, а вот заявление можно оставить на тот случай, если решите прибрать чужое. Если уж со мной что случится, чтобы шли правильно по следу… – сообщила, загадочно улыбаясь.

– Что?! – гость повернулся к моему отцу, до такой степени пьяному и побитому, что невольно скривилась. Опять вляпался.

Да что за наказание такое?

– Да она врет, – промычал он, махая на меня рукой. – Приходили за ней вчера.

– Это вчера, а сегодня новый день. И я не вру: это моя квартира и мне очень не нравится, когда в ней чужие.

– Да за решеткой она… будет. Куда ей… Тачка богача в хлам… – хрипел кое-как батя, уткнувшись лбом в стол с закрытыми глазами. Почти спал. Скоро упадет на пол.

Мужчина продолжал сканировать меня, что-то прикидывая в голове. Особенно настораживало, когда он злобно скривился. Очень страшно выходило.

– Прошу вас уйти, – повторила я, проклиная все на свете. От этого уйти будет сложнее…

– А ты, я смотрю, ничего так.

Стало не по себе от его слов и от его грязного липкого взгляда. Но судьба научила с такими людьми быть осторожной. Тем более подвыпивший. Прирезать может. С пьяными лучше вежливо и по делу. Они невменяемы, алкоголь затуманивает разум. А этот еще и опасный.

– Если не уйдете, я вынуждена буду звонить в полицию.

– И что? Что потом, кукла?

– А вы себя на мое место поставьте. Порадовались бы?

– Смотрю не из робкого десятка, да? Ну что же… сильно не зазнавайся. Сегодня у тебя есть все, а завтра… ничего.

Не сказал, а пообещал. И видела, что может и хочет.

Гнида.

– Уходите.

– Да уйду я. Уйду, – грубо рявкнул и пошел на выход, на секунду останавливаясь, чтобы посмотреть мне в глаза.

Не двигалась, не отворачивалась, просто смотрела. Ждала, когда он свалит, и желательно без резких движений в мою сторону.

– Еще увидимся, – услышала и поняла, что проблем у меня стало больше. И все по одной причине – батя.

Вспомнишь, оно и всплывет. Послышалось бурчание, а затем возмущенный рев:

– Ты куда? А как же помощь? Ты же обещал.

Мужчина как-то истерично засмеялся. Он небрежно вытащил из кармана брюк набитый кошелек и вытащил несколько красных купюр. Некоторое время стоял, а затем бросил на пол.

– Не боись, я слов на ветер не бросаю.

Сказал не ему, а мне. Я так расценивала.

Ушел он тихо и спокойно. И дверь нормально прикрыл. Я же стояла с какой-то непонятной обреченностью. В груди сжималось сердце от поганого предчувствия.

Вроде молодая, но людей я всяких видела. И хоть дед учил, но иногда учишься только на своих ошибках. Сейчас я допустила где-то ошибку. И вроде не оскорбила, но все же он не отступится. У него планы на мою квартиру. Будет думать.

Стальнов собирал дрожащими руками купюры и заталкивал их в карманы, но у него не получалось. Выпадали.

Как же он мне был противен.

Проклятье!

– Кто ты такой, чтобы мою квартиру отдавать? – спросила с рычанием, желая его выкинуть. Но это бессмысленно, мать вновь его притащит, а перед этим изведет обидами и словами.

– Да ты… да ты… теперь… того, ага, сядешь, – промямлил он, наконец засунув деньги в карман. Справился, чему был рад, поэтому улыбался во весь рот, показывая гнилые зубы.

Вот. У всех отцы как отцы, а мне даже стыдно его так звать. Не понимала, что вот в ЭТОМ ЧУДОВИЩЕ такого хорошего нашла мать? Ну что? Она ведь его боготворила.

– Я не «того», уладила вопрос. Так что… – меня трясло, – пошел вон!

– Настя! – подала слабый недовольный голос мать, сидя на диване, неестественно скрутившись.

Я нахмурилась. Странно как-то сидела и еще шалью укрылась. Тут так душно, дышать нельзя, а она с головы до ног укрылась. Повела головой и медленно поплелась к ней.

– Настя… – мать выставила руку, желая сказать, но ей было тяжело. Она часто задыхалась, когда быстро говорила. Ей нужно медленно и с расстановкой.

В глаза бросился красный след на щеке. Такой же я Орлову вчера влепила, только сильнее. Сегодня он был под штукатуркой, но я точно видела отличный фингал. А тут… совсем недавно.

Мразь. Опять ударил.

Потянулась к ее шали, желая содрать, чтобы посмотреть, что еще есть, но тонкие пальцы матери оттолкнули мою руку.

– Оставь меня!

– Покажи!

– Не твое дело, а наше, – сдавленно вскрикнула и отвернулась. – И ты… не должна была выгонять Алексея.

Закрыла глаза на мгновение, заставляя себя молчать. Я же хотела, чтобы она меня выслушала, но если взорвусь, она расплачется и не будет неделю говорить со мной, словно я злейший враг. Молча прошла к другому концу дивана и села.