Нам не понять друг друга сразу. Дилогия (СИ) - Медведева Алена Ильинична - Страница 18

Увы, так необходимый мне отдых оказался невозможен. Чуждая воля, управляющая мной изнутри, точно не брала в расчет слабость моего тела. Руки и ноги снова и снова скручивало невыносимой болью судорог — это тело не способно было воплотить неизменное требование Алади.

Мой ненавистный гость в такие моменты успокаивающе гладил место, где ощущалась очередная «натянувшаяся» до твердокаменного состояния мышца.

Мысленно я злилась на неймарца: почему он не уйдет, если смог разобраться в происходящем? Зачем мучает меня, заставляя вновь пытаться воплотить тайное требование? Но Леакрэ продержал меня в кольце своих крыльев до момента, пока синеватая энергия Алади не начала проступать сквозь кожу, возвращаясь на поверхность.

И первое что сделала сила — ужалила болью меня, вынудив мужчину отстраниться. Когда прозвучал сигнал к пробуждению, Леакрэ в привычной невозмутимой манере уже при полном параде стоял возле входной двери. У меня не было сил даже проводить его взглядом. Даже стыд сник под тяжестью пережитого напряжения.

Вместе с проступившим наружу голубым огнем ко мне вернулся и контроль над телом. Телом, что ощущалось сплошной пульсирующей болью гематомой. Неожиданно на груди я ощутила странный ветерок, с трудом приоткрыв глаза обнаружила склонившегося ко мне неймарца. Он вернулся?..

Его алые глаза напротив моих уже, несомненно, светящихся голубым. И его ладонь ровно на том расстоянии от его же подарка, чтобы не спровоцировать болезненный ожог. Рука мужчины замерла над неймарским кулоном, подаренным им после моего обращения к силе богини. И взгляд конфедерата испугал цепкой сосредоточенностью, словно мысленно он проигрывал ход решающего сражения. Что задумал Леакрэ?..

Но вместо ответа сознание словно отключилось — я уснула мгновенно и крепко. Последнее ощущение — на меня, старательно избегая прикосновений, натянули одежду.

— Сестра! Сестра!

Холодным и отрывистым призывам не подчиниться было невозможно. Но я с огромным трудом проснулась, заставив себя сесть. Рядом с кроватью, заняв собой все свободное пространство и буравя меня безразличным взглядом, стояла сестра-наставница.

— Пора. Все служительницы Алади должны пройти проверку. Но ты… не явилась на общий сбор.

Голос гостьи звучал безлико, но даже в его холодном безразличии мне почудилось возмущение. Да и как я все пропустила? Не услышала сигнал к пробуждению? Так глубоко уснула? И отчего после крепкого сна ощущаю себя ужасно разбитой?

С усилием свесив ноги с кровати, собралась вставать. Взгляд привычно скользнул по разукрашенным голубоватым сиянием узоров рукам. Встав, пошатнулась и побрела умываться. Что за состояние?

— Скорее. Все потом.

Поманив к выходу, сестра-наставница не оставила мне времени привести себя в порядок. А я рассчитывала на эти минуты. Но пришлось следовать за своей визави. Каждый шаг давался с трудом, несколько раз мне пришлось даже хвататься за каменные стены коридоров Альдис. И всякий раз тарнианка, давно ставшая на путь служения Алади, укоризненно качала головой, сухо припечатывая:

— Слабая телом.

С необъяснимой угрюмостью, не понимая откуда эта боль, кажется охватившая каждую мышцу, я осознавала лишь одно: сейчас лишь оправдываю славу представительницы физически слабой расы Земли.

Подведя меня к высоким дверям, где в характерном безмолвии и смирении ожидали еще с десяток сестер, наставница сделала мне знак ожидать. С трудом пристроившись к неизменным сероватым балахонам сестер, я постаралась неприметно пристроиться к ним.

Пусть их лиц, укрытых капюшонами, я не видела, но фигуры молодых служительниц были высокими и уверенными, никого другого не шатало от слабости. Но я и была единственной здесь жительницей Земли. Отчего мне так тяжело? Что если это болезнь? Болезнь, что не страшна тарнианкам? И тут я не обрету равноправия?

Дверь приоткрылась, привлекая мое внимание. Из-за нее, придерживая под руки, две наставницы вывели одну из сестер.

— Наполнена. — сухо предупредила идущая позади них главная жрица, кивнув ожидающим за дверями старшими сестрами.

Тут же они перехватили обмякшую спотыкающуюся на каждом шагу фигуру в сером и мимо нас провели ее в широкий боковой коридор. Проследив их путь, я решила, что никогда прежде не была в той части Альдис, куда вел переход. Уж я бы запомнила такое количество запоров.

— Следующая.

Кивок главной жрицы в нашем направлении и одна из сестер, стоявшая рядом, вступила за приоткрытую дверь. Тут же она захлопнулась, а мы и вскорости вернувшиеся уже без ослабленной проверкой послушницы наставницы застыли в неподвижном ожидании.

Душу затопило дурное предчувствие — происходящее в культе пугало все больше. Силясь вспомнить что было накануне, я не смогла. И накатившая впервые за все время на Альдис болезнь напрягала.

В последующий час ситуация с отбывшими на проверку сестрами повторялась раз шесть. И почти всякий раз, возвращение с проверки сопровождалось одним словом: наполнена. А бодро вошедших минуты назад мощных тарнианок еле живых выводили под руки и передавали с рук на руки поджидавшим наставницам, что неизменно отводили их в незнакомую мне часть храма.

Лишь однажды сестру вытолкнули за двери с комментарием:

— Пустая.

Мне в этот миг стало откровенно страшно. Но я не смела дрогнуть, замечая, что оставшиеся две сестры рядом даже не шелохнулись.

Несчастную по непонятным мне критериям «забракованную» сестру наставницы оттеснили в затемненную часть коридора. Присмотревшись сквозь ткань капюшона, я обнаружила там еще трех сестер…

Когда настала моя очередь ступать в зал для неведомой проверки, главная жрица окинула меня пристальным взглядом, но я уже понимала — она смотрит на мою внутреннюю суть через силу Алади.

— Неймарец?

Единственное что она спросила у стоявших за моими спинами, словно отрезавшими путь к отступлению, сестер-наставниц.

Почувствовав, что они подтверждающе кивнули, я споткнулась. К чему они вспомнили Тьер-Тенга? Неужели моя тайна раскрыта и кулон, что и сейчас болтается на груди, имеет какое-то значение для Алади? Может помешать мне пройти проверку? Последнего, видя словно отверженных сбившихся в темном углу сестер, я опасалась больше всего!

Но как пройти?

Помещение за дверями оказалось небольшим, с колодцем, наполненном силой богини, в центре.

— Иди к ней, — указала главная жрица на светящийся голубым зев, оставшись возле двери.

Узоры на моем теле вспыхнули, засияв ярче, как если бы их подпитывала близость к колодцу. Умирая в душе от страха, я двинулась к центру. И с каждым шагом идти становилось все легче, тело казалось невесомее… Под конец, по ощущениям я плыла по воздуху. Плыла пока голубоватая энергия не выплеснулась, обхватывая мое тело.

Языки холодной и пугающей материи заскользили по телу. Никогда за всю свою жизнь я не сталкивалась ни с чем подобным. Чем бы не была эта энергия, она подавляла, до одури пугая каждую частичку меня.

Эта силы осязалась как жалящие разряды, оплетающие тело. Особенно ноги. И голубоватое сияющее облако холода ползло выше, сковав ноги и… протискиваясь внутрь моего тела. Душу затопил ужас вперемежку с отвращением.

Насилие. Единственное что осознавала я сейчас. Происходящее с моим телом было… противоестественным. Отвратительным и… губительным. Никогда бы не подумала, что это возможно, но сейчас отчетливо распознала жалящий холод, сковавший матку.

Не спросили и словно вскрыли и детально рассмотрели каждую клеточку моих детородных органов. При этом я застыла в обреченной покорности, не имея возможности вывернуться из этой паутины.

И тут же, заставив меня нервно дернуться, голубоватое пламя в колодце взметнулось, словно взревев в безмолвной ярости. Оно полыхнуло так сильно, что на секунды отчетливо высветило каждую щербинку в каменной кладке стен. И выражения лиц оставшихся в стороне. Потрясенное неверие на лицах неизменно невозмутимых наставниц и брезгливое презрение в глазах главной жрицы.