Двойняшки для олигарха (СИ) - Свит Кэти - Страница 26

— Слушаю, Рафаэль Закирович, — отвечает старший смены.

— Как прошла ночь? Как Юлия? — задаю вопросы, все еще стараясь отдышаться.

— Спокойно. Юлия без изменений, — отчитывается он.

— Понял. Я приеду через пару часов.

Сбрасываю. Иду в ванную, долго умываюсь холодной водой. Собираю свою одежду со стула, одеваюсь. Надо заехать на квартиру, взять некоторые вещи.

За дверью слышатся легкие шаги, явно детские и тихое шиканье Светки. Выхожу из спальни.

— Доброе утро, — приветствую всех собравшихся.

Малыши тут же замирают. Девочка с растрепанными волосиками цепляет Светку за пальцы, а пацан упрямо смотрит мне прямо в глаза. Смешные. По сколько им, интересно? Я почему-то думал, что меньше, чем есть на самом деле.

Внимательно всматриваюсь в серьезные детские лица. Мне на мгновение кажется, что они на меня похожи.

«Дебил ты, Рафаэль! Этого просто не может быть! Ты бы знал. Или...?»

Это «или» мне вообще не нравится! Ненавижу, когда все выходит из-под контроля. А сейчас именно это и происходит.

Глубокий вдох.

Присаживаюсь на корточки, чтобы быть с детьми на одном уровне

— Привет, — вспоминаю свою самую добрую улыбку, на которую способен. — Познакомимся?

— Где наша мама? — прилетает мне в ответ от мальчишки.

— В больнице, — не считаю нужным врать таким большим детям. — С ней все нормально. Она под присмотром очень хороших врачей.

— Я хочу к маме, — хнычет девочка. — Сейчас! — топает ножкой.

— Сейчас к ней нельзя. Как только будет можно, я вас обязательно отвезу.

— А ты кто? — спрашивает мальчик.

— Дима, — одергивает его Света.

Дима, значит… Окей.

— Рафаэль, — протягиваю ему ладонь. — Мы с твоей мамой… — Света предупреждающе шипит на меня, — … старые знакомые, — мальчик не спешит прикасаться к моей руке. Принимаю сей факт и убираю ладонь. — Сколько тебе лет, Дима?

— Пять! — гордо дергает нос вверх.

Пять… Пять…

За спиной Светки появляется Мэт.

— А сестренке?

— Они близнецы, Раф, — отвечает за него Светка.

— Близнецы… — снова немного растерянно. — И правда, — улыбаюсь. — Ладно, близнецы, я уехал. Дом не громить, собак не дразнить. Ты, — киваю Матвею, — едешь со мной.

— Сожрать бы чего, Раф, — морщится друг.

Поднимаюсь во весь рост, даю Свете с мелкими спуститься на несколько ступенек вниз и зло рычу Мэту:

— Ничего не знаешь про детей?! Какого х…, — сглатываю, —… хрена?!

— Я хотел сначала кое-то проверить, а потом уже доложить тебе, — отвечает совершенно невозмутимо.

— Проверил?!

— Не успел, извини, — хлопает меня по плечу.

— Мэт, ты сейчас единственный, кому я могу доверять в этом гадюшнике. Не заставляй меня устраивать тебе тотальную проверку! Я не хочу потерять единственного друга.

— Раф, я всегда играю на твоей стороне, даже в те моменты, когда тебе кажется, что это не так.

Рафаэль

В первую очередь мы едем с Матвеем к Юле в больницу. Друг остается проверять охрану и смотреть записи с камер со вчерашнего вечера, а я выясняю, куда перевели мою женщину и поднимаюсь в отделение.

Оно уже не так давит на нервы. Светло, ничего не пиликает вокруг, по коридору бродят пациенты и снуют по палатам медсестры то с уколами, то с капельницей.

— Вы к кому? — останавливается одна из них прямо возле меня.

— К Шакировой, — снимаю с вешалки белый халат, накидываю на плечи.

— Так рано еще. Все посещения после десяти, — разъясняет мне пожилая женщина.

— Галина Степановна, пропустите Рафаэля Закировича к жене, — заискивающе произносит женщина помоложе. — Ему можно здесь появляться в любое время. Проходите, господин Шакиров, — показывает мне рукой правильное направление.

Стараюсь не скорчиться от приторности ее улыбки, прохожу к вип палате, у которой выставлена моя охрана. Так что я и без подсказок вряд ли бы заблудился. Не заметить двоих здоровых вооруженных мужиков в черной форме — надо быть совершенно слепым.

Захожу. Юля спит, завернувшись в одеяло. Бежевые жалюзи закрыты и палату наполняет теплый, мягкий свет.

Тихо прикрываю дверь, ставлю стул у кровати, сажусь и смотрю на нее. Запоминаю каждую видимую ссадину или синяк.

Сволочи, посмевшие навредить ей, ответят мне за все. За разбитые губы, за слезы, высохшие на ее щеках, за страх в родных глазах.

Поднимаюсь, подхожу ближе, наклоняюсь и прикасаюсь губами к ее виску. Юля морщится, тихо стонет, разлепляет ресницы.

— Спи, — еще раз быстро ее целую. — Я заеду вечером.

— Раф, стой, — хрипло и устало. — Дети?

— С ними все хорошо. Они тоже под охраной. Переживают. Я дал слово, что вы скоро увидитесь и я буду тебя оберегать. А данное детям слово нарушать нельзя, — улыбаюсь ей. — Отдыхай. Я сейчас переговорю с врачом, а вечером привезу тебе все, что он скажет.

— Я могу им позвонить? Пожалуйста, Рафаэль, — умоляюще.

— Конечно, — достаю телефон, протягиваю ей. — Помнишь номер Светки? А то у меня не записан.

— Да – да, — бормочет, быстро бегая пальчиками по сенсору. Громкие гудки в динамике. Даже я их слышу. — Свет, Света, дай мне Димку и Лину, а, — тараторит Юля, будто не успеет и связь сейчас прервется. — Живая, это главное, — отвечает подруге. — Дай мне деток, — ждет. — Привет, котята, — улыбается и из ее глаз к ушку течет слезинка. — Со мной все хорошо, честно. Мы с вами совсем скоро увидимся. Обязательно слушайтесь тетю Свету и дядю Рафаэля, пока меня не будет. И прошу вас, без ваших шуток. Поняли меня? — старается быть строгой, но у нее это плохо получается.

Они еще немного болтают. Юля возвращает мне теплый телефон. Убираю его в карман.

— Тебе легче? — убираю с ее лица волосы.

— Да, спасибо. Ты узнал, кто меня сбил?

— Есть предположения. Буду плотно этим заниматься сегодня. Юль? — зову после паузы.

— Что? — морщась от боли в теле устраивается немного удобнее. Поправляю ей одеяло.

— Где их отец?

— Бросил нас, когда я была беременной, — кусает сухие губы. — Мне везет на мужчин, которые боятся ответственности.

— Юль, им по пять лет. Мне Дима сказал…

— И что? — нервно вздрагивает. — Только тебе можно было любить одну, а спать с другой?

— Юля! — сжимаю зубы. — Когда мы расходились, я ни с кем кроме тебя не спал!

— Ну значит это я такая плохая. Не удержалась, — цепляет меня и отворачивается.

— Я же узнаю правду, Юль. Это элементарно. Скажи сама. Они мои? Это наши дети, Юль?! — беру ее за руку. Выдергивает и прячет ее под одеяло.

— Еще чего! Это мои дети, Рафаэль. Мои и одного труса, испугавшегося ответственности.

— Я не ответственности тогда испугался! — завожусь сильнее. — За тебя, дуру гордую! Посмотри на меня, Юлька. В глаза мне посмотри. Я никогда не лгал тебе. Никогда, слышишь? А ты сейчас мне лжешь. И я сначала спасу тебя, а потом все узнаю, и мы вернемся к этому разговору, — на эмоциях немного грубо разворачиваю пальцами ее лицо к себе и жадно прижимаюсь к ее искусанным, кровоточащим губам, слизываю с них кровь, снова целую и эта зараза отвечает мне. Плачет и отвечает так же жадно и голодно. Это и есть наша с ней правда…

Меня отпускает.

— Я приеду вечером, — еще один короткий поцелуй.

Выхожу из палаты, осматриваю дежурную охрану у двери.

Из больницы заезжаем сначала к Матвею, он переодевается, собирает необходимые вещи, закидывает сумку в багажник. От него едем ко мне, проделываем ровно тоже самое. На камерах друг ничего подозрительного не нашел. Начальник службы безопасности тоже отчитался, что пока все подозрительно спокойно.

— Куда дальше? — интересуется друг.

— В офис сначала. Потом на свидание с женой.

— Ты это так сказал, что страшно стало даже мне. Не пережести там, она все-таки баба, — пренебрежительно морщится друг.

— Не переживай, эту дрянь я уничтожу морально. Сама все расскажет в конечном итоге, — заверяю его.