Так сошлись звезды (СИ) - Абалова Татьяна - Страница 15

– Яся! Ясенька… Ну чего ты?

Радмир попытался ее поднять, но она отталкивала его и плакала еще громче.

Тогда он просто сел рядом, обнял, прижал к своей груди и стал шептать на ухо:

– Ну чего ты? Все позади. Ты жива и здорова.

– Я. Да. А Хушш? А отшельница? – Яся не могла говорить, слова перемежались всхлипами, из носа текло.

– Хушш – воин. Он привычный, у него все тело в шрамах. И с отшельницей ничего плохого не случилось. С ней вообще ничего случиться не может.

– Лорд. Тореш. Ей. Язык. Отрезал, – выла Яся.

– Ох, Яся, ну чего ты выдумываешь?

– Я. Сама. Видела. Теперь. Она. Говорить. Не. Может. А–а–а–а…

– Бедная моя! – Радмир гладил девушку по голове. – Отшельница уже лет сто говорить не может. Она родилась немой. Без языка.

Яся перестала плакать, подняла голову и внимательно посмотрела на Радмира, думая, что он шутит.

– Вот скажи, когда лорд пришел к отшельнице, она с ним разговаривала?

– Нет. Только его голос был слышен.

– Видишь.

– Но со мной она говорила.

– Если хочешь, мы завтра с тобой к отшельнице съездим, и ты убедишься, что она никак не могла с тобой разговаривать.

– Съездим, – согласилась Яся и опять положила голову на грудь Радмира. Сегодня можно. Сегодня не будет считаться. Сегодня она несчастная и запутавшаяся. И девочки не увидят. – Только лорд Тореш не разрешил мне в горы ездить.

– Со мной можно. – Радмир ее обнял и поцеловал в спутанные волосы. – Я его предупрежу.

Через минуту Яся спала. Минут через десять Радмир еле поднялся с пола купальни – ноги занемели. Крякнув, он подхватил Ясю на руки и дотащил до кровати, тихо ворча:

– Чего же ты такая тяжелая, красавица?

Поправил на Ясе простынку, провел пальцем по синякам на плече, укрыл одеялом, вздохнул и вышел.

За дверью осмотрелся по сторонам и сделал движение рукой, словно поворачивает ключ. Засов с другой стороны двери дрогнул и плавно вошел в скобу, надежно заперев комнату изнутри. Если бы кто видел молодого мужчину, сильно бы удивился. И не потому, что он в столь поздний час стоит под дверью девушки. В замке все знали, что в Радмире так и не проснулась магическая искра.

– Яся, открывай!

В дверь тарабанили подруги.

Яся, разлепив глаза, непонимающе огляделась. Увидев, что под одеялом она совершенно голая и лежит на скомканной простыне, ведьма застонала от стыда. Радмир стал свидетелем ее слабости, нечесаных волос и нагого тела в синяках.

Хорошо, что он ушел. Как бы она объясняла подругам, что нарушила все три запрета «Обойдем стороной, не влюбимся, не будем страдать»?

– Иду! – крикнула она, подавляя зевоту. Шкаф, скрипнув дверцей, предложил ей на выбор несколько платьев и кожаные вещи, которые она с грустью погладила. Не ходить ей больше в походы. Но, вспомнив, что Радмир повезет ее к отшельнице, быстро натянула штаны, заправив в них шерстяную рубаху. Рано утром в горах еще холодно.

– Рассказывай! – Стеша, как всегда, между стулом и кроватью выбрала последнее. Хорошо, что Яся успела накинуть покрывало.

– А мы на завтрак не опоздаем? – с беспокойством в голосе произнесла Яся. Она искала лазейку, чтобы уйти от беседы. Утром по–другому видятся ночные события. Слова Радмира о немой отшельнице заставили сомневаться, и теперь она ни в чем не была уверена.

– Не увиливай! Что нагадала отшельница? – напирала Стеша.

– Стеша, не гони коней, – заступилась Даурика. – Человек вчера пропустил ужин, а ты ее из–за своего любопытства хочешь оставить без завтрака.

– Смотри мне. – Стеша шла за спиной Яси как конвоир. – Попробуй только вильнуть в сторону.

Стеша как в воду смотрела. Не успели они доесть кашу, как в зал вошел Радмир, бросил на скамью рядом с Ясей шерстяной плащ и, предупредив, что ждет у конюшен, удалился.

– И что это было? – Стеша подозрительно сузила глаза. – Куда это вы собрались?

– Девочки, я как вернусь, все расскажу. – Яся уткнулась в кружку с теплой водой, пытаясь скрыть от подруг пылающее лицо.

– Как же красив этот чертов Радмир! – Даурика не замечала состояния подруги. – Особенно когда он такой свежий, подтянутый и хорошо пахнет. Я иногда жалею, что положила свою ложку рядом с вашими и опрометчиво поклялась.

Даурика прижала его шерстяной плащ к лицу.

– Но–но–но! – погрозила пальцем Стеша. – Забыли? «Обойдем стороной, не влюбимся, не будем страдать»? И дай сюда плащ! Их всегда на лето лавандой перекладывают от моли. Как снег выпадет, тебе тоже такой дадут. Все одинаково пахнуть будем.

– Поедем на одной. – Радмир уже вывел лошадь и поправлял седло. – Твою у Дашани нужно забрать. Верке сказал.

– Как там Хушш?

– Я ночью к нему ходил, мазь дал. Через пару дней следа от шрамов не останется.

– За что его так?

– А ты не понимаешь? – Внимательный взгляд Радмира смутил. – Он тебя к Смерти отправил, одну бросил.

– К Смерти?

– Отшельница у варваров символизирует Смерть. Смерть – это всегда одиночество. Когда ты мертв, ты молчишь.

– Но она говорила.

– Не будем спорить. Сама все увидишь.

Нет, не привыкла Яся ездить с кем–нибудь на лошади. И сидеть неудобно, и разговоров потом не оберешься. Вон сколько ведьм на крыльцо высыпало!

Стеша кулаком грозит, Даурика руки в боки уперла и головой качает.

А от Радмира и правда пахнет приятно. И пусть это лаванда от моли, но Яся теперь часто перед сном будет вспоминать тепло за спиной и этот запах.

О вчерашнем думать не хотелось, но мысли лезли не просясь.

Жаль, что Радмир застал ее в разбитом состоянии. Когда она плачет, она некрасивая. А ночью все было некрасиво. И кашель этот, и слезы, и сопли. И простынка на мокрое тело, и пол стылый. Утром едва расчесалась. Синяки на плече налились черным цветом. Цепкие же руки у лорда Тореша. Не то, что у Радмира.

Вспоминая, как вчера он прижимал ее к себе, как часто бухало его сердце под ухом, краска стыда и удовольствия залила лицо Яси. Хорошо, что Радмир не видит.

Холодный ветер гор обдувал разгоряченное лицо. Яся скинула капюшон и вдохнула полной грудью запах увядающих трав. Осень близится, а вместе с ней придут затяжные дожди и первый снег, когда солнце в зеркалах будет отражаться не часто, и в комнатах загорятся свечи и масляные лампы. Долгая зима в замкнутом пространстве переносится тяжело. Спасают походы к водопаду, где на берегу озера разжигаются костры и ведьмы начинают петь. Если Чупрай не в походе, он достает дудочку, на которой искусно играет, и начинаются танцы. Тогда Радмира рядом не увидишь, он всегда нарасхват, а им, Ясе, Стеше и Даурике только и остается твердить: «Обойдем стороной, не влюбимся, не будем страдать».

Жаль, что ведьмаков в замке мало, да и те, что есть, либо женаты уже, либо живут на первом уровне, такие же малолетки как близнецы. А ведьм, что набрали женскую силу, полно, и Радмир для них ценный приз.

Интересно, стучится ли он ночами в чью–нибудь комнату?

Ревность волной прошла по телу Яси, скрутила живот, кольнула в сердце, вынудив стиснуть зубы. Только теплое дыхание Радмира, наклонившегося к ней, его мягкие губы у самой шеи излечили уколы ревности, а от поцелуя в ухо, скорее всего, нечаянного и вовсе тепло разлилось в груди.

– Замерзла? Уши холодные, накинь капюшон.

Эх, Радмир.

Дашаня – крепкая женщина. Широкое лицо, до бронзы загорелая кожа, щербатая улыбка. Как и мужчины–варвары, женщины жуют камень–траву, поэтому трудно среди горцев найти беззубых, разве что среди детишек, которым природа назначила смену зубов. Дашаня – знатный коневод, сызмальства перенявшая науку у отца. Но однажды она сглупила: упала с необъезженного жеребца и угораздило ее попасть лицом под копыта. Три дня пролежала без сознания, а когда пришла в себя, ужаснулась, увидев, что лишилась всей варварской красоты – двух передних черных зубов. С тех пор речь у нее шепелявая, а в минуты сильного волнения начинал дергаться глаз.

– Дашаня, ты когда–нибудь ходила к отшельнице? – спросил Радмир, перехватывая у вышедшей из конюшни женщины седло. На ней, как и на воинах Хушша, кожаная одежда, только штаны прикрыты широкой шерстяной юбкой с двумя разрезами, чтобы легко запрыгнуть на коня.