Дырявый мир (СИ) - Зверев Павел Александрович - Страница 26

— Марина Игоревна, когда здесь завтрак? — не дал ей даже отвиснуть. — И еще, где мои вещи? Телефончик бы, а то у вас тут в палате скучно: ни телевизора, ни радио, на худой конец.

Девушка набрала в грудь воздуха, видимо, для длительной отповеди и даже руки на груди сложило, что только, хм, немножко подняло мне настроение. Затем её взгляд невольно соскользнул с моего лица ниже, от чего щечки её явственно заалели.

— Завтрак через час, — бросила она, уже на полпути к выходу. — Пусть с вами лечащий врач разбирается!

Хлопок дверью был громким. Даже и не знаю с чего такая реакция. Нет, ну, в самом-то деле! Куда мне еще смотреть, когда бейдж на груди висит!

— Женщины, — фыркнул я, закидывая правую руку за голову.

Хотел обе, но левая лишь слабо дернулась, снова щелкнув болью.

Телефон мне принесли вместе с завтраком. Перловая каша с маслом, два кусочка хлеба тоже с маслом и чай. На кровать я сел еще тогда, когда пожилая тучная медсестра только зашла в палату.

— Ой, а мне сказали, что вы не ходячий, — удивилась она. — Сейчас, сейчас, подождите.

Со своей порцией я закончил достаточно быстро. Медсестра еще, наверно, даже отойти не успела, как я с сожалением провожал последний кусочек хлеба в свой желудок. После попытался встать на ноги, но не преуспел. Только оторвал пятую точку, как повело в сторону и хорошо хоть в правую — успел опереться о стену. В остальном же, после завтрака стало клонить в сон, и в теле появилась приятная расслабленность.

С телефоном в руке попытался устроиться поудобнее, но после плюнул и лег, как есть. Опустил строку уведомлений и немного застыл. Всё моё внимание сосредоточилось не на оповещениях, нет, а на кольце. Оно всё так же располагалось на безымянном пальце правой руки, только вот цвет камней сейчас был другой. Бледно-голубой, против насыщенного и глубокого темно-синего по ту сторону.

— Допустим, — бросил я немного рассеянно.

Мне, совершенно точно, не мог привидеться другой цвет. Я четко помню, когда первый раз увидел кольцо. Хотя я так же четко помню и Лорель. И её помощь в перевязке. Черт.

Вдох, выдох и попытка перенастроить мысли на что-нибудь другое. Эти я оставил в копилке, и разбирать их буду чуть позже. Сейчас нагружать мозги теориями и догадками не самое подходящее время.

Лечащий врач заявился ко мне минут через двадцать после завтрака. Высокий мужчина, лет под сорок. Крупное телосложение, интеллигентное лицо и добрая, я бы даже сказал, отеческая, улыбка.

— Ну-с, голубчик, — улыбнулся он, потирая руки, — говорят, вы к моим девочкам пристаете?

— Врут, — моргнул я, откладывая телефон. — Причем нагло! Я вообще-то при смерти, как я могу к кому-то приставать? Заражение крови опасная штука.

— Шутим, значит, — посерьезнел он. — Это хорошо, хорошо.

Полчаса. Целых полчаса этот, хм, уважаемый человек мурыжил меня вопросами. Тыкал, куда попало, щупал, мял, дергал, короче издевался. Я же стойко терпел эти мучения, лишь изредка комментируя своё состояние.

— Кажется, при вашем поступлении что-то напутали, — с каждой манипуляцией взгляд доктора всё тяжелел и тяжелел. — Давайте так. Вы полежите еще деньков пять. Мы возьмем все анализы, сходите на УЗИ, сделаем вам рентген, а то в карте написано о каких-то сломанных ребрах и уже после поговорим о выписке. Договорились?

— Да, конечно, — кивнул я, без всякого желания спорить. — Можно часы посещений уточнить?

— Пока только передачки, — сказал, как отрезал док. — Вы в инфекционном отделении, молодой человек.

С Костей я созвонился сразу по уходу Андрея Васильевича, как представился врач. Слышать меня были рады, но вот и удивление в голосе прочувствовать удалось в полном объеме.

— Юрец, а Юрец, вот расскажи, как ты умудрился напороться в наших куцых лесах сначала на медведя, а теперь и на волка? — бухтел в телефоне голос друга. — Саныч волосы на себе рвет. Он ведь лесничий местный, и отчеты писать приходится. Десять лет всё тихо спокойно было, а тут, как ты решил в охотника поиграть, так всё через одно место! Нет, шатун еще понятно, с натяжкой, но понятно, но волчару ты как мог встретить? Тем более здесь!

— Это ты мне расскажи, — криво усмехнулся я. — Кто мне втирал, что леса у нас вокруг города спокойные? Кто про зайцев с глухарями заливал, а? Тоже мне, друг, называется. Или таким образом избавиться от меня хотел? Всё Нинку простить не можешь, а дружище?

— Эй, эй, Юр, ты чего? — в Костином голосе прекрасно слышалась его растерянность.

Я же, ну что я, тихонечко посмеивался.

— Шутка, — ответил я, спустя пару секунд молчания.

— Козел ты, Юрец, — и телефонные гудки.

— Перегнул, что ль? — почесал я кончик носа. — Да не, бред какой-то.

И снова набор номера, и долгие гудки, где трубку никто не снимал.

— Да, — когда уже хотел нажать отбой, Костя всё же ответил.

— Ты там обиделся что ли? — хмыкнул я.

— Хрена тебе на воротник, — хохотнул друг. — Рад слышать тебя живым. Как оно?

— Жив, цел, орел, — с улыбкой ответил я. — Ну, как цел, почти. Спасибо, что в больницу притащил и, что не медлил.

— Ага, пожалуйста, — затянулся Костя сигаретой. — Саныч, кстати, поговорить с тобой хочет, но не горит. После больницы нормально будет.

— Снова мне не верят? — вздохнул я, невольно потерев левое плечо.

— Знаешь, — вздохнул Костян, и замолчал на несколько секунд, — не видели бы кусок вырванного у тебя плеча, не поверили бы. Ну, какой волк? У нас, здесь? Серьезно? А гляди-ка ты, всё может быть. Ребра, кстати, как поломать умудрился?

— С дерева упал, — вздохнул я. — Ушел за хворостом для костра, без ножа и ствола, а там рыло это скалится. Ну, я не Рембо же, чтоб с голой жопой на хищника. Захотел на дереве отсидеться. Короче, на смоле поскользнулся и по веткам бочиной. Там уже на земле тварь эта вцепилась, еле камнем отмахался. Ну и потом пять часов ходу, ну а дальше ты знаешь.

— Ты, прям, как сахарная косточка, — было слышно, как друг покачал головой. — То шатун, то, теперь вот, волчара. Старый одиночка, поди, был, раз без стаи. Так тебя на куски бы и порвали.

— Спасибо, утешил, — недовольно буркнул я.

— Не за что, — хмыкнул Костя. — Пожрать привезти чё? А то знаю я, как там кормят, в больницах этих.

— О! — подобрался я. — Значит, записывай.

Выписали меня через девять дней. Какие там пять! Рассчитывал в пятницу вечером уже уйти домой, но хрена с два. Наивняк такой, право слово. В итоге, только в среду вечером, после пяти, меня отправили домой. Дали наказ на два дополнительных посещения терапевта со сдачей всех анализов, да выслали. При этом, правда, было много сомнений и недовольства на тех, кто меня принимал. Шутка ли, привезли человека, якобы, с сильнейшим сепсисом, и сломанными ребрами, а через пару дней он уже на своих двоих по палате ходит! Еще и матом ругается, когда домой не отпускают.

— Спасибо, Костян, — выдохнул я, садясь в машину. — Как же они меня все достали, ты бы только знал.

— Догадываюсь, ага, — пожал он мою руку. — Тебя домой или к Санычу сначала заедем?

— Давай к Санычу, — немного подумав, ответил я. — Не хочу с незавершенными делами домой ехать.

Всю дорогу мы ехали молча. Костя витал где-то в своих фантазиях, я же в который раз прогонял в голове легенду. Волк, дерево и вперед. Надеюсь, ловить на неточностях не будут, да и кому вообще оно нужно? Пострадавший только я, так что прорвемся.

Сан Саныч, который лесничий, оказался старшим инспектором природоохраны по нашему району. Человек немаленький и, чего уж греха таить, с определенными рычагами влияния. Так что мои пострелушки или же просто прогулки по лесу с оружием его касаются практически напрямую.

— Сан Саныч, можно? — приоткрыв дверь кабинета, бросил туда Костя.

— Да, да, проходите, — раздалось в ответ.

— Добрый день, — поздоровался я, как только оказался в кабинете.

Сам кабинет создавал впечатление запустения что ли. Ремонт еще совдеповский, мебель такая же. Только кресло у Саныча современное да компьютер имеется. Хотя и здесь монитор телепузик, а не плоский, что тоже говорит о многом.