Может быть, он? (СИ) - Лабрус Елена - Страница 48

— И ширинку для дружеской беседы расстегнул, — показала я на его брюки, где в поспешно застёгнутом бегунке зажевало край рубашки.

— Ой, блин, — смутился он. — Я и не видел. Чёрт, косяк.

И провалиться мне на этом месте, он даже покраснел, словно ему и правда неловко, типа рубашку он защемил, когда ходил поссать.

Это всё и решило.

— Кристин, ты не погорячилась? — повернулся ко мне Пряник.

— Стёп, если ты его не уволишь, — сказала я сладеньким голоском и заботливо поправила на Прянике галстук, — ну, в общем, ты знаешь, что.

Развернулась и пошла прочь из кабинета.

— Кристина! — крикнул он мне вслед. — Я не могу его уволить. Я его ещё не взял. Он на испытательном сроке.

— Значит, он его не прошёл, — повернулась я.

А потом, когда вернулась, кое-как заправив блузку трясущимися руками, Кирюши уже не было, а Пряник ждал меня в кабинете.

— Он обещал, что никому не расскажет. И не будет писать на тебя жалобу. Я понимаю, ты столько времени провела в больнице, ты на взводе, устала, перенервничала.

— Ну ещё скажи не в себе, — схватила я сумку, сняла с зарядки на окне телефон и укоризненно посмотрела на Пряника. — Или чудак чудака видит издалека? Почему ему ты поверил, а мне нет?

— Я не знаю кому верить, — встал он.

Мне казалось, я достигла дна, когда решила выйти замуж за Ротмана, а он сказал, что у него есть девушка, но снизу, как обычно, постучали.

Когда я пришла в бухгалтерию на следующий день, на меня уже не смотрели косо — надо мной откровенно смеялись.

Во внутреннюю сеть выложили видео моего собеседования в «Экосе».

— И ты не сказала? — метался по кабинету от аквариума с золотыми рыбками к аквариуму с петушками Степан Аркадьевич.

— Э-э-э… — Травма мозга была нанесена чем-то тяжёлым и тупым, предположительно, вопросом. — Что я не сказала? Что ходила на собеседование в «Экос»? Это разве запрещено? — следила я как он мечется, словно его завели.

Была у меня в детстве такая игрушка — заводной петушок. Он всё клевал и клевал невидимые зёрнышки, тыкаясь в пол носом, а потом резко падал набок.

Пряник набок не упал. Он остановился, потом резко открыл дверь и пошёл, широко шагая по коридору.

— Куда это он? — выглянула Катерина.

— Не знаю, — пожала я плечами.

И мы вдвоём побежали за ним.

Бежать оказалось недалеко. Он без стука вошёл в кабинет нового финансового директора. Сидящая перед ним главный бухгалтер, видимо, с докладом, едва успела отскочить, когда Стёпа выволок его за грудки из-за стола и врезал от души.

Потом поднял и ещё раз врезал.

А потом вышвырнул в коридор и врезал ещё и там.

— Вздумаешь сунуться к ней ещё раз — убью, — возвышался он над распростёртым на ковровой дорожке Кирюшей с разбитой мордой. — А сейчас убирайся!

— Ты пожалеешь. Я это так не оставлю. Не с тем связался, — шамкал Кирюша окровавленным ртом.

Но Пряник остался неумолим:

— Это ты пожалеешь. А ещё раз увижу — и тебя ни в одну компанию в городе не возьмут, уж я постараюсь.

Он кивнул. Кирюшу с вещами вывела из здания охрана.

— Пойдём пообедаем? — кривился Пряник, когда я обрабатывала перекисью его разбитую руку и заматывала бинтом.

«Матильда, будь осторожна, собака не стерильна», — аргументировала я назначение медицинских процедур, когда он стал было возражать.

А что могла ему возразить я? Конечно, я согласилась.

Мой герой. Так и просилось пошутить: «Нет кнута? Врежь пряником!..»

И когда за обедом он предложил полететь с ним в командировку — согласилась тоже.

Когда третий раз за неделю я прошла по бухгалтерии к своему прежнему столу уже ни презрения, ни смешков в свой адрес не услышала. Ни один шепоток не прозвучал.

— Что-то ищешь? — окликнула меня из своего кабинета Боженька.

— Да, — обернулась я. — Откладывала один авансовый отчёт, не могу найти.

— Зайди, — кивнула она. — Этот? — достала из ящика стола бумагу.

— Точно, — уставилась я на приколотые чеки. И поняла, что мне прошлый раз не понравилось. — Что это за валюта?

— Чешские кроны, — поправила она очки.

— А мы разве принимаем авансовые отчёты в иностранной валюте, да ещё на такие суммы?

— Не принимаем. Но этот оплатим, — вздохнула она.

— Кто-то был в командировке в Праге? Ресторан, гостиница, — листала я приколотые бумажки: обед был явно на двоих.

— Верещагин, — кивнула она.

— Это была деловая поездка? — смотрела я на подписанный чек и эта подпись…

Эта подпись была мне знакома, но чек подписал не Верещагин.

— Кристина, — покачала головой Боженька, забирая авансовый отчёт, — ну не всё ли равно. Он владелец компании. Он может встречаться с кем угодно, где угодно и когда угодно — мы всё равно оплачиваем эти чеки.

— Но эти подписал, а, значит, уже оплатил не он, а… — начала было я, слегка пребывая в шоке от двух вещей: во-первых, от мелочности владельца компании, что подал на оплату чеки, уже отплаченные другим человеком, а во-вторых, потому что знала, кто их оплатил.

Но вовремя захлопнула варежку, да и Боженька перебила:

— Я не за этим тебя позвала.

— А зачем?

— Предупредить.

— Да-а-а? — деланно удивилась я. — И о чём же?

Знала бы она, насколько мне всё равно, не тратила бы время.

Но раз решила — пусть предупреждает.

— Боюсь, мне придётся уйти. И тебя, наверное, поставят главным бухгалтером, — задрав подбородок, смотрела она на меня свысока.

Мне плевать, было у них что-то или нет с Пряником, но смотрела она как отвергнутая женщина на более успешную соперницу.

— Как говорят индийские психоаналитики: хотите станцевать об этом? — усмехнулась я.

— Конечно, не потому, что больше некого. А потому, что ты…

— Что? Сплю с Жулебовым? — засмеялась я. — Ну да, это же всё объясняет.

— Ну, порой все средства хороши, — смерила она меня взглядом.

И я засмеялась ещё громче.

— Правда? Вы наверно считаете, что и космонавтом можно стать, случайно ткнув не туда на Госуслугах. А, может, я всё же хорошо училась? Много работала? Неплохо соображаю? — покачала я головой. — Может, я заслужила? Упорством, трудом, профессиональными навыками?

— Ну, отчасти ты, конечно, заслужила, — скривилась она.

— Отчасти? Сейчас скажу крамольную вещь, но, может, я просто лучше вас? — словно испугавшись собственных слов, я округлила глаза и прикрыла рот рукой.

Она презрительно хмыкнула. Но я перестала улыбаться:

— Жаль, что вам не хватило ни смелости признаться, ни мужества признать. Это я нашла ту ошибку в балансе, Лариса Михайловна, которую вы допустили. Из-за которой были неправильно уплачены налоги, из-за которой у компании могут быть серьёзные неприятности. И Жулебов тут совсем ни при чём. Вас увольняют из-за профессиональной некомпетентности. А с кем спит генеральный директор это его личное дело, — я встала. — Как бы вам ни хотелось выдать желаемое за действительное.

— Кристина! — крикнула она мне вслед.

Не знаю, о чём она хотела попросить: её лицо покрылось пятнами, руки дрожали. Она сглотнула. Я остановилась, но лишь покачала головой и закрыла за собой дверь.

Немая сцена. Вытянувшиеся лица. Судя по всему, нас слышали. И это не могло не радовать.

Я демонстративно подошла к той овце, что задела меня бедром. Толкнула её чашку с кофе:

— Упс!

И вышла из кабинета.

Смешно, но я даже забыла про ту ошибку, неправильный расчёт, на который обратила внимание ещё до того, как меня забрали работать с документами «Экоса». Но потом на собрании Жулебов сказал: «Бухгалтерские скандалы всегда порождают волны негативной реакции. Любая найденная ошибка чревата». И я вспомнила, перепроверила. Сравнила с расчётами «Экос». Залезла на форум главных бухгалтеров, в архивы журнала «Главных бухгалтер», на сайт «Консультант-Плюс» и поняла, что в «Экосе» как раз считали правильно, там придраться не к чему, а вот в «Органико» — есть к чему.