Путник. Капитан «Неуловимого» (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 53

Я направился к берегу слева от устья, там ничего Взор не показал, кроме корпуса затонувшей подлодки, но это бывшая советская, просто проверил, мало ли третья будет, тогда я свернул вправо, и обнаружил что навстречу идёт знакомая «семёрка» на полном ходу, глубина шестьдесят метров. Сообщив об обнаружении вражеской подлодки, пусть и тем шифром что был вскрыт, приказа перехода на резервный пока не было, видимо контрразведка решила начать свою игру, я ушёл под воду. Атаковать британцев на их трофее было как детской игрой, те меня слышали, но не видели, а я их видел. Пуск торпеды, когда я вышел в атаку, те услышали, и попытались сманеврировать. Не получилось, торпеда попала в нос, носовой отсек был практически разорван, благо торпеды не сдетонировали, да их вообще всего три и было, в носовых аппаратах, это всё. Команда тут же стала продувать балластные цистерны, и получилась так, что корма стал легче носа, и лодка всплыла кормой вперед, как поплавок, наш эсминец, второй что мы как посыльного использовали уже в устье залива скрылся, тут же подскочил, и начал заводить концы, спустив две шлюпки. Матросы в них вымокли с ног до головы, но концы завели, что и позволило буксировать лодку к мели. Паркинсон, как я видел, валялся с пробитой головой, жив, но без сознания, старпом его, понимая, что это скандал, если их арестуют, по сути они смертники и не должны попасть в плен, все матросы и офицеры в форме немецких подводников были, решил, что попадать в наши руки не в коем случае не стоит, и начал заполнять цистерны. Несколько матросов, что сдрейфили и хотели жить, активно тому мешали, дошло до драки, потому матросы с эсминца и успели закрепить концы, однако офицер достал пистолет скрытого ношения и расстреляв матросов, всё же активировал наполнение балластных цистерн, и лодка начала тонуть. Тросы натянулись, от базы к нам ледокол спешил, он же и буксир, а эсминец, сильно перекосившись на бок, только ускорил движение к мели, надеясь всё же дотащить лодку до неё.

Моя лодка находилась неподалёку, шла на малом ходу под дизелями. Я размышлял, наблюдая за этим с Гаджиевым и обмениваясь с ним мнениями, что ни британцам ни нам по сути свидетели не нужны. Проще записать, что уничтожены две вражеские субмарины у входа на базу, так проще будет всем. Кстати, пока бортовой журнал я не заполнял, так что оставив Гаджиева наверху, я спустился и заполнил журнал, отметив лодки именно как вражеские, а не британские. Естественно о «подслушанном разговоре» и намёка не было, это не та тема что стоит вот так описывать. Ну и рапорты написал. Сообщение о том, что воды вокруг пусты, можно выводить «Мурманск», я уже к отправил на базу, но командование решило не рисковать, выход отложили на несколько дней. Да, нам пришёл приказ возвращаться, что мы и делали в надводном положении. А «семёрку» не дотащили, тросы полопались, и та пошла на дно. Точнее легла, потому как глубина была тридцать метров и эсминец тащил лодку, что скребла изувеченной носовой частью по дну. А теперь просто легла. Эсминцу тоже это даром не прошло, троса повредили борт, прорезав в них пробоины, не до ватерлинии, но всё равно хорошего мало, придётся на ремонт вставать. Так что ледокол покрутился над местом гибели «семёрки», я видел, что в некоторых отсеках ещё были живые, но это ненадолго, и направился следом за нами.

Вышли с базы мы на рассвете, тут вообще полярная ночь, и возвещались ночью, а видно всё как днём. Встав на своё место у пристани, оставил лодку на Звягине, я с особистом и Гаджиевым направился в штаб, посыльный уже прибыл, ожидал. Рапорты тоже прихватил. Там доложился лично командующему, Член Военного совета тоже присутствовал, потом было собеседование с особистами, и они подтвердили моё мнение. Никаких британцев не было, утопили две немецких подлодки и точка. Ну и меня поздравили с победой, велели писать наградные на команду, с чем и отпустили. Проверив как на борту лодки, в ближайшие два дня базу мы покидать не будем, потому разрешил увольнения на берег, у многих семьи тут, этим Звягин занимался, и сам направился на квартиру. Кстати, семейных всех отпустили, Марину в том числе, на базе без особой надобности рации не используют, тут в основном посыльные или телефоны. Мы когда к причалу подошли, нам подключили энергосистемы лодки к внешнему источнику питания, заодно и телефон, так что в рубке у вахтенного телефон с прямой связью со штабом нашей бригады имелся. Это недавнее нововведения. Когда я улетал в Москву, такого тут ещё не было.

Задержали нас на трое суток, я не знаю нашли ли ту крысу что на британцев работала, хотя приметы яркие, снабженец что достал радиошифры к переговорам, тут круг не просто маленький, мизерный, но мне не сообщали. Особист тоже не знал, тот заморённым был, с командой общался, с каждым членом, объясняя, чтобы запомнили, мы уничтожили немецкие субмарины, так и не иначе. Подписки со всех взял, так что пока молчание в экипаже. Об этом можно только среди своих говорить. Марина пропадала в отделе шифрования, новые коды получала, и вроде запасные выдали, причём запасные и так должны иметься, по инструкции. А через три дня, снова решили, что пора флагман на прогулку вывести, в этот раз благополучно, да и была моя лодка не одна, с ней ещё тип «Щ» из другого дивизиона сопровождала. Воды были чистыми, так что крейсер убежал на максимальном ходу, у того всё же тридцать два узла, в сопровождении обоих эсминцев, они могли поддерживать такой ход, даже больше давать, тем более ветер стих и воды были тихими, можно держать полный ход. Задача «Неуловимого» обеспечить безопасный выход, что я и сделал. Теперь их встретит при возвращении команда лодки «Щ», а у меня теперь первый дальний поход. Про перегон с Балтики вспоминать не стоит, это был именно перегон. Приказ был довольно простой, двигаться к Норвегии, стараясь делать это незаметно, в случае обнаружения транспортов противника разрешается атаковать, основная задача незаметно установить якорные мины на входе в порт Тронхейма. Ставить естественно находясь в подводном положении. Надеюсь это удастся, всё же установщик мин на лодке не самый совершенный. Часто клинит, так что если это снова случиться, приказ будет не выполнен, однако его тщательно проверили перед выходом. Ну и при возвращении снова можно поохотиться. Как повезёт. Не в ущерб основному заданию. Это я об установке якорных мин. Да, кстати, Гаджиев в этот раз на базе остался. Не люблю когда начальство рядом, что может вмешаться и отменить приказ. За Гаджиевым такое пока не замечал, но всё бывает в первый раз. Не люблю начальство и подчиняться, так что моё решение уйти со службы после окончания войны, на вольные хлеба, не изменилось. Куплю домик с виноградниками на берегу Чёрного моря, где-нибудь рядом с Сочи и буду там жить, лодку приобрету и под парусом стану ходить. А соседям буду говорить, что решил навестить знакомых, где-нибудь далеко, вплоть до Владивостока, а сам на самолёте за границу и путешествовать. Потом естественно возвращаться. Вот такие планы.

А пока борт субмарины, у которой не самые лучшие запахи в отсеках прорываются, теснота, и скука. Да-да, скука на подводных лодках обычное явление. Мне-то не страшно, у меня шесть полных библиотек в Хранилище. Вон, сейчас «Двадцать тысяч льё под водой» читаю, Жюль Верна. Причём команда быстро выяснила что книг у меня с собой много, я сказал, что целый чемодан с собой взял, так что подходят и берут читать, мне не жако. Я якобы полные сборники всех книг Жуля Верна взял, вот их и читают. Марина тоже подходила, взяла «Вокруг света за восемьдесят дней». Она подчинённый, не думать, не думать. Само плаванье проходило в основном в надводном положении, для нас это отлично, авиация не летает, самый бич подводных лодок, можно идти на среднем ходу. У врача много работ, простывших лечить из вахтенных. У подводников одной специальности нет, слишком жирно для этого, вот и Марину я определил в помощники врача, тем более вот радость, та прошла курсы санинструкторов. Сам я часто подменял вахтенных, тем более здоровье, как считали в команде, у меня крепкое, ни разу даже не чихнул. Так и дошли до места установки якорных мин. Не знаю почему, вроде шли по обычному судоходному маршруту, но море как будто вымерло. Однако это не помешало нам выполнить приказ. Я провёл лодку прямо у самого берега в позиционном положении, штурман дрожал в ужасе, двигались мы не просто опасно, а крайне опасно, в любой момент волны могли кинуть нас на скалы, но я держал курс, обойдя минные поля и дрейфующий в открытом море эсминец охранения, остальные втянулись в бухту, пережидали ненастье, встал на фарватере и установил мины. Все к сожалению, не вышло, из двадцати наличных мин я установил, в разброс без системы, шестнадцать мин, семнадцатая застряла в установке. К сожалению, извлечь теперь можно будет только на базе. Я видел причину почему установщик такой не надёжный и мы со старшим механиком стали разрабатывать усовершенствованный установщик. Но это потом, когда возвращались. К слову, когда Гаджиев командовал лодкой в моё отсутствие, у него вышло всего восемь мин, пока не заклинило, но и это принесло успех.