Путник. Капитан «Неуловимого» (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 58

Это ладно, с Эдинбургом закончил, пора перебраться в другое место, пока темнота, и поработать там. А если повезёт, то и не в одном месте побываю, а несколько посещу. Чем больше наглы будут нести потерь в людях и технике, тем лучше. Подставляюсь, могут осерчать и что-то Союзу сделать? А вот я не думаю, что они будут это афишировать. Сами похитили, убив, а я уверен, что те, кто был на катере мертвы, командиров и команду, а теперь ещё ноту протеста предъявлять? Нет, сцепят зубы и будут ловить меня изо всех сил. Тут главное лицо не светить, и пусть докажут, что это я был. Отъехал я от города не так и далеко, километров десять будет, после этого убрал свой мотоцикл-одиночку, к слову, французского производства, из немецких трофеев, и достал «Шторьх» и лётчика. Этот третий, я его ещё не использовал. Вообще пока я катил по этой просёлочной дороге. На основную трассу не выезжал. Не раз видел симпатичные и завлекательные цели для обстрела, но терпел. Я хотел ночью сделать рывок подальше, уйдя за зону поисков, и поработать там, где меня точно не ждут. Летун сразу забрался в салон самолёта, он лейтенантом был, запустил мотор и не прогревая, тот и так горячий, сразу пошёл на взлёт. Я к этому моменту за ним сидел. Пока летели, я и за штурман был, успел переодеться в гражданское, сняв форму британского моряка. А направлялись мы к Ливерпулю. Крупный порт, обстрел и большие потери серьёзно ударят по наглам, ох и взвоют. Так сами виноваты. Тут лететь чуть меньше трёхсот километров, летели на бреющем напрямки, так что уже через полтора часа были на месте, совершив посадку в десяти километрах от города. Прямо на ночную дорогу сели. Убрав лётчика и заправив самолёт, отправив его следом, я на велосипеде, всё же бесшумный транспорт, покатил поближе к городу. Нет, я помнил о строевых лошадях, верховых, на них быстрее было бы, но они как раз шумные, звон копыт далеко разноситься, а велосипед, это красота для диверсанта.

Тут в трёх километрах от окраины, убрав велосипед, я задумался на миг, и проказливо улыбнувшись, стал доставать артиллерию. Место я действительно отличное нашёл, подальше от расположения зенитных батарей, до блажащей около километра, но это место было лучшим, пришлось мириться с соседями, тем более им недолго сидеть в тишине. И так начал я советского вооружения, тщательно выставляя прицелы. Две гаубицы в 152 мм, обе направил на британский тяжёлый авианосец, что стоял на рейде. На нем же четыре наличных гаубицы в 122 мм. Авианосец надо если не утопить, то надолго вывести из строя. Тем более там как раз заправка топливом шла, надеюсь вызвать пожар. Приготовил мой любимый полковой миномёт и большое количество мин, но подумав, убрал обратно. Теперь по немецкому вооружению. Шесть реактивный установок «Туманомётов», в сто шестьдесят миллиметров примерно. Жаль, что всего шесть, зато боеприпасов к ним завались, целый состав прибрал, только ящики, без вагонов, и плюс два склада. Две установки я направил на крупный склад боеприпасов, туда ящики сгружали с судов недавно прибывшего конвоя. Одну на соседей зенитчиков сперва, там крупнокалиберная батарея была, четвёртую на зенитчиков слева, пятую тоже на зенитчиков справа, но эта батарея дальше стояла, шестую направил на портовые склады горючего. Установки стреляли на предельную дальность в семь тысяч девятьсот метров, так что радиус поражения довольно высок, больше чем у моего полкового миномёта. Теперь ствольная артиллерия. Две сверхтяжёлые мортиры «Карл» направил на линкор, кажется это был «Дюк оф Йорк». Зарядил мортиры я довольно легко, из Хранилища подал снаряды и зарядные гильзы прямиком в ствол, и закрыл затворы. Это было тяжело, но тяжелее прицел с правками устанавливать. Потом две тяжёлых гаубицы в сто пятьдесят миллиметров образца 1918 года. Длинные стволы позволяли поражать цели на дальности тринадцать тысяч метров, тут от снарядов зависит. Оба орудия направил на крупный транспорт, груз которого авиационное горючее, к разгрузке судно только-только вставало, подходя пирсу. Потом четыре наличных немецких лёгких гаубицы направил на два танкера. По два на каждое судно, дальности хватало. Всеми орудиями я ранее пользовался, в Крыму, ну кроме «Карлов», так что был уверен в попаданиях.

Сначала я использовал советские гаубицы, что вызвало пожары на авианосце, вспыхнули и самолёты что там стояли, и что не были сброшены взрывной волной за борт. Это привлекло внимание. Особенно зенитчиков рядом, что заняли свои места по боевому расписанию. Я этого и ждал, а то больше часть в землянках спали. Так что следом использовал реактивные установки, после выстрелов убирая их, перезаряжать времени нет, но зенитчиков рядом накрыл, выведя их из боя, немногие выжившие, совсем немногие, хорошим оружием в умелых руках установки оказались, пытались спастись. Дальше я использовал немецкую ствольную артиллерию, пока не дошло дело до «Карлов». Портовые сооружения и танкеры в порту полыхали, взорвалось судно с авиационным бензином, однако целей ещё множество. Мелочь разная меня не интересовала, а линкор вполне. Длинная верёвка привязана к рычагу одной из мортир, я проверил как установлен прицел, пришлось подправить, хотя линкор явно готовился сняться с якоря, выбирал цепи, да стволами башен поводил, похоже его артиллеристы смогли обнаружить мои позиции. Отбежав, я открыл рот, и с силой дёрнул верёвку. Ох и грохнуло, даже затычки в ушах особо не помогли. Однако я не стал трясти головой, всё же ошарашило, а побежал ко второй установке, по пути убрав первую. Прицел сбился от сотрясения, как я и думал, однако не страшно, поправил, заодно Взором пронаблюдав куда снаряд попал. Использовал я в мортирах фугасные снаряды. Было бы неплохо использовать бетонобойный снаряд, но у него дальность четыре с половиной километров, в линкор в шести стоял от моей позиции, зато фугасы летели за шесть с половинной километров, и доставали. Что может сделать снаряд, фугасный, в шестьсот миллиметров, попав в самую уязвимую точку на корабле? К слову, попадание случайное, я целился в кормовую часть, а не в мостик. Разброс у короткого ствола гаубицы оказался выше чем я думал. Снаряд, пробив броню в основании мостика, взорвался, буквально вскрыв корабль изнутри. Причём немало членов команды было на палубе, наблюдали за пожарами в порту и на других кораблях, их снесло, где-то трети команды линкор разом лишился. Пока пожарные команды боролись с пожаром на борту, я установил прицел и отбежав, дёрнул за верёвку. Снова грохнуло, меня повторно на полметра подбросило, земля пинка дала. Этот снаряд попал в корпус у носовой части на уровне ватерлинии, вмяв броню внутрь, разошлось часть листов, но корабль остался на плаву, хотя чуть позже и начали заводить пластырь, тот на бок оседал, старясь увести корабль к мели, чтобы на дно не ушёл.

Сам я, в это время убрав вторую мортиру в Хранилище, работал миномётом, уничтожая те цели, что были в радиусе шести километров, и надо сказать их было множество. И чего бритты меня раньше не украли? Такое веселье пропустил. Отводил душеньку. Хотя раньше и стволов столько в запасе у меня с собой не было. Корабельной артиллерии в бухте хватало, тут только тяжёлых крейсеров три было, не считая кораблей поменьше, по ярким вспышкам от «Карлов» засекли где были позиции и накрыли прилегающую местность огромным шквалом снарядов. Ага, как будто я там ждал, давно убрался в сторону на километр, оврага тут не было как у Эдинбурга, то глубокий откос у железной дороги вполне неплохо защищал мою позиция. Я отработал портовые сооружении и склады, железнодорожную станцию, те суда и корабли до которых мог достать, выпустив порядка трёхсот мин, а меня так и не засекли. Тем более горевшие склады, в которых рвались снаряды, маскировали мою стрельбу своим шумом. Трасса была неподалёку, за полотном железой дороги, я прекращал стрелять если проносились какие машины, в основном армейские, или небольшие колонны, и продолжал стрелять дальше.

Всё же где я расположился вычислили, нагнали почти полк солдат, которых я двадцатью минами рассеял, и сев на мотоцикл умчался прочь, прибрав всё за собой. Чуть позже достал «Шторьх», и улетел на пятьдесят километров. Едва успел до рассвета. У Ливерпуля я закончил работать за час до рассвета, так что половину времени на полёт потратил, сели на опушке довольно большого леса. Причём взлетал я сам, под присмотром лейтенанта, что у меня за инструктора был, да и сажал тоже сам. На «Шторьхе» это действительно не так сложно, хотя мотор и закрывал обзор, да и Взор изрядно помогал. Скозлил немного, но это из-за недостатка опыта. Лётчика отправил отдыхать, самолёт заправил и я убрал, после чего углубившись подальше, не забыв следы посыпать специальной смесью от собак, ушёл километра на три, встав на берегу речушки. Ближайшие поселения в шести километрах, помешать не должны. Я тут поставил две палатки, одну себе, а другую лётчикам. Надо им наконец дать отдохнуть. Отметил место для туалета, подвесил на дереве умывальник и полотенце, приготовил ужин, точнее готовое достал из Хранилища, и достал капитана и обер-лейтенанта, тех я часто использовал, но не лейтенанта, тот ещё бодрый. Так что покормив их, указал на одну из палаток, там два спальника их дожидаются, выдал полотенца. Хоть и холодно, апрель всё же, но те омылись в речке, и вот так отправив отдыхать, сам устроился в соседней, настроив сигнализацию Взора, включая на отслеживание местных и немцев в соседней палатке. После чего меня вырубило. Устало очень. Тут поди побегай и потаскай тяжести после нескольких дней, что пластом лежал. Однако взбодрился, мышцы приятно ныли, главное вижу, что никаких особых последствий кроме лёгкой слабости не получил от пленения и приёма препаратов.