Жажда бессмертия (СИ) - Львова Мира - Страница 21

«Значит, ее не было», — догадался Карл Борисович и поник. Мама хорошо относилась к Светлане. Часто дарила ей подарки, приглашала в гости, вязала носки и варежки. Неужели он настолько ошибся в выборе жены?

— Ты там не торопись выписываться, — подал голос Семен Семенович. — Подлечись, успокойся. Ты просто загнал себя. Нельзя так много работать. О нас не беспокойся. Думаю, через неделю запустим контейнеры.

— Хорошо. Удачи.

— Тебе тоже удачи. Ждем тебя с новыми силами, но ты обратно не торопись. Дороже здоровья ничего нет.

Карл Борисович попрощался и нажал на рычаг. Из трубки послышались частые гудки.

Он попросил у медсестры телефонную книгу и нашел номер Марии.

«Звонить или не звонить? Что я ей скажу? А, спрошу про радиоприемник. Может, она что-то знает».

Карл Борисович набрал ее номер и, заметно волнуясь, прижал трубку к уху.

— Алло, — ответила она. — Слушаю.

— Алло, Машенька. Узнала?

— Карлуша, — воскликнула она. — Конечно, узнала. Как ты себя чувствуешь? Мне очень жалко твою маму. Такая добрая и красивая женщина была. Столько хорошего о ней на поминках говорили. Представляю, как тебе сейчас тяжело. Но ты держись. Слышишь? Не раскисай, жизнь продолжается…

— Машенька, — вмешался он в ее монолог. — Дай хоть слово вставить. Я чувствую себя хорошо. Не волнуйся за меня. Я по другому поводу звоню.

— По какому? — вмиг собралась она.

— У меня из кабинета радиоприемник пропал. Может, ты знаешь что-нибудь об этом?

Наступила пауза. Затем она тяжело вздохнула и, понизив голос, сказала:

— Про радиоприемник ничего не знаю. Но сегодня вечером, когда все разошлись, а я мыла седьмой этаж, заявилась твоя жена. Гена открыл ей кабинет, и она забрала оттуда антенну. Между прочим, она сказала, что это ты попросил принести. Ты просил?

«Это они украли радиоприемник! Надо выбираться, и поскорее».

— Так ты просил или нет? — повторила она, не дождавшись ответа.

— Спасибо, Машенька. Ты настоящий друг. Удачи тебе, — быстро проговорил он и положил трубку.

Карл Борисович и Валентин слонялись по темной комнате, чтобы не заснуть. Если в коридоре слышались шаги, они тут же забирались под одеяло и притворялись спящими.

— Почему не сейчас? Уже первый час.

— Санитары допоздна сидят у телевизора. Не будем рисковать. После трех часов такой храп на этаже стоит, что никто не услышит, как мы будем уходить.

Время тянулось медленно. Карл Борисович нервничал, предвкушая свободу, и без конца поглаживал затылок. Валентин, наоборот, был спокоен.

— Ты мне точно денег дашь? Не обманешь? — в третий раз спросил он, и профессор раздраженно отмахнулся.

— Дам-дам. Не о том ты думаешь.

— У кого что болит…Ну смотри, если обманешь, то не видать тебе счастья в жизни. Нельзя несчастных обижать, — сказал Валентин и принялся заворачивать краски и кисточки в газету.

Ровно в три часа они медленно открыли дверь палаты и осторожно выглянули в коридор. Царила полутьма, тусклый желтый свет горел только в туалете и на посту медсестры. Валентин махнул рукой и на цыпочках начал красться вдоль стены. Профессор последовал его примеру.

В комнате отдыха работал телевизор и слышался храп. Они прошмыгнули мимо открытой двери и пошли дальше.

— Блин, сверток с красками забыл, — ужаснулся Валентин. — Пойду, заберу.

Карл Борисович схватил его за руку и зашептал:

— Не смей возвращаться. Я тебе десять таких красок куплю, если поможешь сбежать.

Валентин с недоверием посмотрел на него, но ослушаться не посмел. Они двинулись дальше, к двери, над которой висел круглый светильник с надписью «Выход».

Вдруг в туалете кто-то смыл в унитазе и включил воду в раковине. Валентин схватил Карла Борисовича за руку и потянул к ящику с пожарным шлангом. Они встали за красным ящиком и, что было сил, прижались к стене.

Через пару секунд из туалета вышел сонный мужичок в очках с толстыми линзами. Он громко зевнул и зашаркал по коридору. Карл Борисович задержал дыхание и даже прикрыл глаза, чтобы казаться менее заметным. Однако мужичок еще раз зевнул и скрылся в ближайшей палате.

Валентин и профессор переглянулись, с облегчением выдохнули и продолжили путь. Карл Борисович дрожащими руками вынул ключ из кармана и вставил в замок.

— Только медленно, — шепотом предупредил Валентин. — Чтобы громко не щелкнул. Здесь акустика хорошая.

Профессор кивнул, вытер пот со лба и повернул ключ. Слабый щелчок, и дверь открылась.

Оба с облегчением выдохнули и начали спускаться на первый этаж.

— Там еще две двери. Но ночью охраны нет, поэтому можно расслабиться.

Как и сказал Валентин, остаток пути они преодолели быстро и ни с кем не столкнулись.

— Фух, — с облегчением выдохнул Карл Борисович, когда они нырнули с крыльца больницы в кусты. — Свобода.

— Нет. Еще ворота.

— Их тоже запирают?

— Да, но не этим ключом, — Валентин почесал щеку, по которой больно ударила ветка.

— А как же тогда мы выберемся? — забеспокоился профессор.

— Придумаем что-нибудь, — сказал Валентин и начал продираться сквозь густые неухоженные кусты. Карл Борисович последовал за ним.

Вскоре они оказались у железных ворот. Справа, в бетонном заборе, была дверь.

— Где-то здесь я оставлял в прошлый раз, — Валентин принялся прохаживаться возле забора, тщательно утаптывая траву.

— Что ты ищешь? — спросил профессор, озираясь.

Валентин не ответил. Он нагнулся к земле и принялся шарить руками.

— Неужели нашли? — ужаснулся он и с остервенением начал разбрасывать ветки.

— Что ты ищешь? — потряс его за плечо Карл Борисович.

— Лом. У меня здесь лом был.

— Так вон он, — профессор показал на кусок арматуры, прислоненный к стене за пышным кустом.

Валентин шумно выдохнул, просунул лом в щель между дверью и стеной и слегка приподнял. Язычок замка соскочил с выемки в стене и дверь со скрипом открылась.

Когда они вышли, Валентин проделал то же самое с другой стороны. Дверь закрылась, а лом снова был переброшен за забор.

— Вот теперь — выбрались, — весело сказал Валентин и подмигнул профессору. — Как ты?

Он глубоко вздохнул и, счастливо улыбаясь, ответил:

— На воле и воздух слаще.

— Согласен. Пошли ко мне. Здесь недалеко. Где-то полчаса ходьбы будет, — махнул Валентин рукой в сторону возвышающихся вдали высоток. Профессор кивнул, и они побрели вдоль дороги, делясь впечатлениями от пережитого.

Как и говорил Валентин, через полчаса они подошли к старому кирпичному дому в пять этажей.

— Вот здесь я и живу, — Валентин распахнул дверь и первым зашел в подъезд. Карл Борисович последовал за ним.

— Фу-у-у, — протянул он и прижал руку к носу. — Чем так воняет? Канализацию прорвало?

От резкой вони у него в носу защипало и выступили слезы.

— Да нет, — махнул рукой Валентин. — Это кошки. В подвале живут. Весь подъезд уже изгадили.

— Похоже, что не только изгадили, но и сами сдохли.

Они быстро поднялись на верхний этаж. Валентин приоткрыл этажный электрический щит и достал оттуда ключи.

— Вот я и дома, — он зашел в квартиру и включил свет. Карл Борисович зажмурился. Три большие люстры осветили квартиру-студию.

— Проходи, не стесняйся. А я пойду чайник ставить.

Профессор снял тапочки, но, взглянув на пол, снова надел и медленно побрел, с интересом рассматривая картины, висящие на стенах. Они были разных размеров. Одни — выполнены на полотнах, другие — просто на альбомных листах или ватманах.

— О, — восхищенно произнес Карл Борисович и показал на картину в золотистой рамке. — Это ты откуда такую красоту срисовал?

Валентин поставил чайник на плиту, включил газ и подошел к нему. На большой картине была изображена беседка, утопающая в зелени. Вдали возвышались острые верхушки гор. Розовые кусты краснели в долине.

— Это и есть другой мир. Я же говорил, что регулярно там бываю, — сказал он и начал раздеваться. — Надо переодеться. Тебе тоже что-нибудь подберу.