Прорыв (СИ) - Мороз Дмитрий - Страница 3

— Да что нашло на него, сука, продырявил меня, чего он хотел?

— Нам не доложил. А вот тебя он убить хотел! Ты это понял?

— Да, чуть не угробил. Понял я, понял. Я завтра голосую за Резанова. Ещё коли, больно!

— Да, только перевязать надо тебя, весь в крови уже.

Таченко стоял на коленях с руками за головой. После нескольких увесистых ударов он перестал грубить и угрожать, понял, что попал. Рот ему заткнули шариком кляпа, завязав на затылке фиксирующие ремни, руки связали пластиковым хомутом. Так и повели. Петренку тащил на себе Гизатуллин. Экзоскелет позволял это, хотя аккумулятор садился быстро. Но идти недалеко было.

Резанов сидел в вагончике в одиночестве. Мужиков отправил расчистить путь до базы, чтобы никто не шлялся и лишнего не увидел. Ждать да догонять — хуже нет. Особенно когда не знаешь чего ждёшь. Пятый раз он достал свой родной CZ Shadow, классическая модель 76-ог года, только с планкой Пикатинни снизу ствола, в 2000-ых такие стали делать. Выщелкнул магазин, вставил. И так раз десять. Что у них там? По какому варианту пошло? Или вообще наперекосяк всё? Кровососы вмешались, встретили кого, Петренку не нашли, не догнали. Чёрт, это ожидание выматывает! И ничего не сделать — надо тут сидеть тупо. И по радио нельзя.

Чешский пистолет был его служебным оружием. С ним он получил задание на внедрение в сообщество местных бродяг-собирателей, с ним вошёл в деревеньку, где собирались начинающие сталкеры, с ним прошёл весь этот путь до сегодняшнего дня, когда решается многое, если не всё. ПДА вздрогнул — Призрак это. Тоже нервничает, он в деле. Его Резанов нанял в качестве наблюдателя во второй части операции, которая должна начаться ночью. Вот только если нечего не случится. Долго они что-то!

Процессия появилась как по волшебству, только подумал — вот они. Впереди пара бойцов между ними пленный генерал. Мрачнейший, с дурацкий шариком кляпа во рту, руки за спиной. За ним Гизатуллин с ношей. Вот сюрприз. Петренку пристрелили? Йокарный ж ты бабай! Наливайко отделился от группы и пошагал к бытовке.

— Чего, не уследил, готов?

— Не надо паники, господин будущий генерал, довольно ухмыльнулся связной, — жив, просто пришлось подрихтовать. Ну ты же сам сказал — импровизировать. Вот я и…

— Ну жив, так хорошо, просто почему на горбу у Гизы?

— Да по ногам я ему отстрелялся. Остальное по плану: яд введён, антидот в очереди, Цыба отработал. Там как?

— Тихо, всё под контролем, иди тогда, — беспокойство улеглось и Резанов снова приник к щели в окне. Даа, кто бы мог подумать, что всё вот так обернётся и для командира, и для его зама.

Квад Наливайко прошёл по пустой дороге, Резановские постарались. На входе никого почему-то тоже не было, как ни рассчитывал на это Таченко. Всё просто — дежурила тройка Бунчука, она же квад Петренко. Деньги, когда они в достаточном количестве, делают чудеса. Вот потому именно в этот судьбоносный момент никого там и не оказалось.

Дальше прошли буквально метров пятьдесят узкими и замусоренными проходами, упёрлись в ржавую железную дверь, что открывалась последний раз, наверное, в 1986-ом. У Наливайко был ключ, за дверью через пару тёмных коридоров нашёлся спуск вниз, в подвал. Где и оставили генерала в таком же неосвещённом подсобном помещении за обычной дверью-решёткой.

— Ну гляди, полкан. Теперь от тебя всё зависит, — погрозил пальцем главный медик первому заму, что с мстительным выражением лица висел на экзопулемётчике. И, не дожидаясь ответа, пошёл в свою медсанчасть, готовиться к операции по извлечению пуль, самим же и подаренных.

Выверенно просочившаяся от пришедших информация о том, что Таченко пристрелил Петренку и его помощника всколыхнула клановцев, дошла до Космача и командиров, которые появились в строении госпиталя буквально минут через пятнадцать. Но и пришлось ждать — третий зам делал операцию заму первому, отрывать его никому и в голову не пришло. Драматизм ситуации играл на руку Димитро, он вышел из операционной, отгороженной парой ширм в заляпанном кровью синем хирургическом халате, не сняв окровавленных латексных перчаток. С убийственно усталым видом показал Иванцову, мол, закурить дай. Тот раскурил сигарету и вставил в рот доктора.

— Жить будет. Но сейчас после наркоза спит. Что знаю расскажу, — обратился он к пришедшим. Рассказ его был отрепетирован и выверен, давал массу возможностей для толкования и, так или иначе, требовал расспросить главного пострадавшего — полковника Петренко. На заявление отвести их немедленно к генералу только махнул рукой в сторону операционной, типа хотите-идите и устало сел на пустой ящик. Не трогайте врача, и так день сумасшедший.

Петренко пришёл в себя поздно вечером, на каталке его вывезли к собравшимся. Тут, конечно, был самый тонкий момент. Если бы они настояли, заставили Наливайко показать где содержится генерал, ситуация вышла бы из-под контроля. Но сыграл свою роль комплекс тонко выверенных агентом и связным условностей. В отсутствие командира решения принимает первый зам. В его отсутствие — кто-то из прочих замов. Вот тут получается, что авторитет Наливайко как свидетеля дела и главного врача, что не позволял пока трогать раненного полковника, был неоспорим. Поэтому Долговцы и удовлетворились его почти правдивым рассказом.

Перед тем, как представить пациента соклановцам, Наливайко сделал ещё одну пакость. Набрал полны шприц витамина С и вкатил ничего не подозревающему Петренко. Тот предполагал, что ему вводят антидот, а не этот ужас. Боль была катастрофической, но быстро пошла на убыль. Вообще-то эту кислоту внутримышечно ввёл бы только палач. Ну, или очень заинтересованный в сотрудничестве капитан русской разведки.

— Подобное лечится подобным! — сурово сказал он вполголоса Петренке, бросая шприц в мусорное ведро. После такого захода не пришедший до конца в себя после наркоза полковник представлял максимально удобный объект манипуляций.

— Тебе ещё одна завтра. Сейчас к нашим поведу. Рассказывай всю правду, в рамках, как говорили. Вот тебе индульгенция! — Наливайко вынул приказ, тот, что Таченко в своё время написал для Резанова, когда тот отправился к военным якобы за покупкой АТ-121. Петренко соображал слабо, но бумагу узнал и состроил вопросительный взгляд.

— Это твоё спасение! Вот, — доктор аккуратно оторвал верх бумаги, где было написано кому она выдана, а именно Резанову, затем рваный край обильно смочил в кювете с кровью, натёкшей из ран Петренки. Получилось вполне достойно — приказ об отправке к военным на Северный блокпост, подписанный самим генералом. А что до шапки его потрёпанной и в крови, то тут понятно — рана в ногу, а бумага была кармане форменных штанов. Логично всё. Полковник кивнул и спрятал документ.

Прошло всё как и планировалось. Клановцы засыпали вопросами пострадавшего тот еле ворочая языком, в общих чертах рассказал о съехавшем с катушек генерале, о том, как его спасли люди Наливайко, дотащили до базы на себе, в конце продемонстрировал доказательства своей правоты — окровавленную бумагу с собственноручной подписью генерала. О том зачем шёл, конечно, умолчал.

А про найденные у него в сейфе наркотики и золотишко никто не спросил, потому что не было их уже там. Зато появились обратно несколько тысяч евро и долларов, как бы пропавших с уходом Петренко.

— Мужики, мутит меня, я сейчас отключусь. Завтра буду в порядке, Таченко в подвале, я прошу никому с ним не контактировать. Охране дал приказ стрелять на шум. Прошу, давайте до завтра. Утром его вызовем и все вопросы зададим, плохо мне, звиняйте, братцы… — и Петренко трагично, но не переигрывая, упал на каталку. В комплексе с бледным видом, потным лбом и обильно кровящей из-под повязки двойной раной, его просьба выглядела естественно.

— Что ты то скажешь, — насели клановцы на Наливайко, как только он отправил полковника за ширму.

— Мужики, я вам всё сказал. Генерал расстрелял безоружного и своего зама, Грозу у него я сам выбил из рук. Нас бы тоже порешил, глаза были у него совершенно неадекватные. Что произошло меж них, пусть полковник и расскажет, Таченко никуда не денется до завтра!