Второй Карибский кризис 1978 (СИ) - Арх Максим - Страница 2

А потому я вновь погрозил пальцем адъютанту и, разглядев в глазах полную лояльность и желание служить, разрешил тому называть меня не команданте, а камрад.

– В переводе с немецкого означает – товарищ.

– Есть, камрад ВАС, – отдал честь сообразительный помощник.

– Докладывай, как настроение бойцов? – перешёл я к делу.

– Весь личный состав элитного спецподразделения проводит общую утреннюю зарядку и занятия по боевому искусству Ушу. По вашему личному распоряжению её проводит полковник «Кра».

– Вижу, – кивнул головой я и, отпустив адъютанта, посмотрел на то, как сотрудник КГБ, стоя на большом прямоугольном ящике, возвышаясь над бойцами во весь рост, принимает стойку аиста из этого боевого искусства.

Перед ним же, чуть ниже, прямо на палубе, стояли бойцы, расположившиеся в двенадцать шеренг по десять человек в каждом. Они смотрят на моего помощника по боевой подготовке с восторгом и тут же повторяют его действия, стараясь сделать точь-в-точь как он. И правильно делают. У этого боевого офицера есть чему поучиться. За его плечами служба в ОМСБОН во времена ВОВ, после этого Корея, Африка, в общем много, где ему пришлось повоевать. Если бы не его вспыльчивый характер, то он, наверняка, в свои годы уже стал бы генералом. Однако судьба распорядилась по-другому и сейчас он является фактически моей правой рукой, взяв на себя физическую и психологическую подготовку моего отряда.

А отряд неустанно требовал внимания. Фактически это была элитная рота специально назначения. Можно сказать – элита элит. Только лучшие из лучших сумели сюда попасть. По поручению правительства был проведён серьёзный отбор среди тысяч участников. Претенденты не раз и не два сдавали различные тесты, анализы. Проверялись их личные навыки, на умение действовать двойками или небольшими подразделениями. Умеют ли слаженно работать в коллективе, а также подчиняться любым приказам командира, было одно из важнейших требований к курсанту.

Месячный курс боевого слаживания роты проходил в пионерском лагере под городом Клин, специально переданным нам местным горкомом под тренировки. Выходных у курсантов не было. Утренняя зарядка, завтрак, индивидуальные занятия по их специальности. Всем личным составом ОФП. Обед и вновь индивидуальные занятия, после них – тренировки. И так до вечера. Затем ужин и вновь тренировки. В 22:00 – отбой.

Претенденты буквально валились с ног. Да они были подготовлены. У многих был богатый жизненный опыт, но даже некоторые из них не выдерживали. Мы расставались с такими без сожаления, ибо не можешь выполнить поставленную задачу здесь – практически в тепличных условиях, там ты её не выполнишь сто процентов. А такой исход операции был неприемлем!

По сути, отчисленные курсанты были не плохими бойцами и многое умели. Но, к сожалению, для предстоящей спецоперации на другом конце Земли этого было недостаточно.

В конце концов с пятью претендентами нам пришлось расстаться. Те плакали, просили их не отчислять, но я доказал своему начальству их непригодность для опасной миссии: – Подведут! – И командование, проскрежетав зубами, приняло моё решение как должное. Остальные же выдержали непомерные и завышенные нормативы инструкторов и вопреки всему сдали выпускные экзамены. Я лично принимал их и нужно сказать, что они произвели на меня неизгладимое впечатление.

В конце января правительство СССР приняло ещё одно постановление. В нём министерству обороны СССР поручалось к середине февраля 1978 года создать оперативно-тактическую группу боевых кораблей для сопровождения специального рейса четырёхпалубного лайнера под номером 101 – «Михаил Калинин».

Отплытие должно было состоятся из Ленинграда, где базировался лайнер. Сопровождать в самом начале операции нас должны были береговые силы Западного военного округа и четыре корабля сопровождения – малые ракетные корабли проекта 1234: «Волна», «Заря», «Зарница» и «Радуга». Прикрытие с воздуха осуществляли истребители наземного базирования – СУ-17. После выхода эскадры из территориальных вод СССР на океанский просто, сопровождение, должны были взять на себя самолёты дальней авиации. Именно им в дальнейшем предписывалось осуществлять поддержку с воздуха.

И вот наконец подошёл долгожданный день. Не было ни церемоний, ни прощаний. Секретность брала своё.

Погрузились под утро на борт океанского лайнера, заняли места согласно штатному расписанию и отшвартовались от пирса.

Преодоление балтийского рубежа прошло по плану. Без происшествий вышли в нужную нам точку рандеву в Северном море. Там произошла передача нашего лайнера более мощным силам: крейсерам. К нам присоединился тяжёлый авианесущий крейсер (ТАВКР) Северного флота СССР. Он пришёл из мест базирования в городе Североморск. Под вечер того же дня к нам присоединился ракетный крейсер проекта 58 «Адмирал Головко» и танкер со странным названием «МНС-692500» проекта 1844Д с топливом на борту.

А на следующий день мы увидели приближающиеся к нам пять кораблей. Сигнала тревоги никто не сыграл, а значит пожаловали свои, которых мы и ожидали. Ими оказались ракетный крейсер проекта 1134 «Севастополь», эсминец проекта 56 ПЛО «Смышленый», эсминец проекта 56А «Скромный», средний морской танкер (СМТ) «Олекма» и плавбаза – учебный корабль ПБПЛ проекта 1886У «Бородино». Как в последствии мне доложили на «Бородино» располагалось две роты спецназа ГРУ, которые должны были нас прикрывать в ходе предстоящей спецоперации.

Идти в ордере вместе с нами крейсера собирались до Бермудских островов, после чего они должны были с нами расстаться и начать боевое патрулирование в двухстах километрах южнее оных. Разумеется, это только называлось патрулирование, на самом деле их приказом было ждать окончания нашей компании, чтобы сопроводить наш корабль по пути домой. Однако кроме этого была у них и ещё одна функция – прикрывать мой элитарный отряд, вселяя ужас в потенциального противника одним своим присутствием.

После того как эскадра для перехода через Атлантический океан окончательно сформировалась, малые ракетные корабли вернулись в Балтийское море, а мы построившись боевым ордером вышли в Атлантику.

Встретила нас бескрайняя морская «гладь» не ласково. Мощные порывы ветра, ледяные брызги солёной воды, накрывающие корабли многометровые волны, обрушились на нас с неимоверной силой. Мрачное свинцовые тучи закрывающее солнце словно твердило нам, что не пустит в Новый свет. Ураганные ветра и холодный дождь яростно били по палубе. Грозовые раскаты грома и молний грохотали в небесах. Казалось, все стихии ополчились на нас. Но мы не дрогнули – выстояли и не отвернули назад, а, невзирая на все трудности, сжав волю в кулак, продолжили неумолимо продвигаться вперёд к нашей благородной цели.

Прошло несколько дней в борьбе с водной стихией, а вероятного противника на горизонте так и не наблюдалось.

Как оказалось позднее, противник всё-таки был и тщательно за нами наблюдал… Оно и понятно, такие наши масштабные приготовления не остались не замеченными США и их союзниками по НАТО. Трудно сказать смогли ли они выяснить цели и задачи экспедиции в полном объёме, но то, что они с самого начала нашего движения на океанские просторы были крайне обеспокоены, вполне очевидно.

Через пять дней после отплытия из Ленинграда, на горизонте – около пятидесяти миль от нас, мы заметили два боевых корабля, которые сумели идентифицировать, как корабли вероятного противника. Они стали следовать за нами, ни приближаясь и ни отставая. Но продолжалось их так называемое наблюдение не долго – ровно до тех пор, пока они нам не надоели и тяжёлый авианесущий крейсер (ТАВКР) не выпустил десяток бомбардировщиков в небо с противокорабельным ракетным вооружением на борту… Кроме того у ним приблизительно в это же время присоединились для несения постоянного дежурства над нашей эскадрой два самолёта Ту-95 – «Медведь», на борту которых тоже были ракеты, только уже с ядерными боеголовками.

Вероятно, поняв, что дело может закончиться атомным апокалипсисом, корабли НАТО не стали испытывать судьбу и отошли от нашей эскадры на двести миль юго-западнее.