Темное дело (сборник) - Ямалеев Рамиль Кимович - Страница 33

Раньше было хорошо…

Если Петр Петрович что-то задумывал, то, уж будьте уверены, это обязательно случалось. Словно сам Господь Бог откуда-то сверху, из-за облаков, лично наблюдал за исполнением его, Петуха, желаний, а если вдруг куда и отлучался по надобности, то обязательно перепоручал судьбу Петра Петровича доверенному ангелу со словами:

— Ты, голубчик, уж проследи за ним, не обидь…

И ангел старался. Не обижал…

Правда, Петр Петрович лишнего себе не просил и на недоступное никогда не замахивался. Зачем? Много ли нашему человеку нужно для счастья… Пустяки! Чтобы пиво перед тобой не кончилось, когда отстоял очередь длиной с электричку. Чтобы лифт не застрял на Новый год. Чтобы кран у соседей, что живут над тобой, не протекал. Чтобы рубль в лотерею выиграть. А самое главное — чтобы не было войны! Помните?..

И все! И счастье! Самое настоящее, розовое, вкусное, хорошо пахнущее, доступное и родное, с искренней радостью друзей, с черной завистью врагов, с обязательной глупой улыбкой и невольным восклицанием: «Смотри-ка, а я уж не думал!..»

Нет, что не говори, а раньше было хорошо!..

Петр Петрович Петух, можно сказать, прожил достойную и счастливую жизнь. Все, что хотел, он имел — а хотел самую малость, зачем же больше. Все, чего опасался, он миновал — а опасался многого, ведь в самом деле страшно. Все, о чем не думал, не сбылось — а не думал о многом, вот еще, голову забивать…

Прожил Петр Петрович героическую жизнь обывателя и стал наконец тем, кем мечтал. Директором кинотеатра «Родина». Маленького кинотеатра в маленьком подмосковном городишке.

Но — директором! Но — стал!

И тут Господь Бог, откуда-то сверху наблюдавший за судьбой Петра Петровича, видимо, решил, что хватит, что, мол, вырос, что детство кончилось — пора и за ум браться. Решил да и забыл Петра Петровича. А с ним — и еще про двести пятьдесят миллионов…

И понесло Петуха, а вместе с ним — и остальных, по вольным, но очень мутным волнам. Понесло, повлекло, потащило. Много раз все переворачивалось с ног на голову и обратно, швыряло, кидало. Сильно било — по карману и самолюбию. Но терпел, терпел Петр Петрович, все держался за свой кинотеатр, который вместе с бедным Петухом тоже подвергался всевозможной трансформации.

Чем только не был кинотеатр «Родина»! Сначала у него отобрали часть помещений под строительный кооператив, который занимался выпуском кухонной мебели. Петр Петрович, естественно, был пайщиком этого кооператива. Затем «Родину» попытался подчинить известный всем Таги-заде, который хотел сделать из кинотеатра цветочный магазин. Не вышло. Петр Петрович, правда, успел окончить курсы гладиолусоведов в знойном Баку, но его редкие для Подмосковья познания не пригодились…

Потом… Да что тут рассказывать! Всем был кинотеатр, ей-богу, всем, чем только можно представить! Игорным залом и школой вождения, дискотекой для сексуальных меньшинств и спортзалом, где по ночам занимались непонятно чем, но очень шумным, бритоголовые качки, избирательным пунктом и даже благотворительной столовой для пенсионеров…

Петр Петрович с тоской, а порой и с отчаянием наблюдал, как подобно чудовищу из знаменитого фильма «Чужой» изменяется его детище, как оно трансформируется в совершенно непонятный гибрид. Но самое интересное то, что при всех молниеносных превращениях кинотеатр всегда какой-то, пусть даже самой крохотной частью оставался верен своему первоначальному предназначению — он оставался тем местом, где люди могли посмотреть фильмы. Взрослые и дети, старушки и похмельные мужики редко-редко, но все же забредали в «Родину», словно их тянул какой-то непонятный, неведомый инстинкт. Повинуясь этому инстинкту, люди шли в темный зал, рассаживались подальше друг от друга — парами или в одиночку — терпеливо ждали, пока озарится изнутри экран, и уходили с головой в переживания, в грезы, в воспоминания и мечты. В ту самую волшебную страну, которая называется коротко и старомодно — Кино.

Итак, директор кинотеатра продолжал держаться за свое детище, давно превратившееся в загадочный гибрид непонятно чего. Действительно, даже пронырливые юристы вряд ли смогли бы точно определить, что это такое. Киноклуб? Кинодискотека? Киномагазин? Киносалон? Киношкола вождения? Киностоловая для нищих? Киноотделение милиции для особо «одаренных» детей?.. Лично Петру Петровичу было на это глубоко наплевать.

— Хоть горшком называйте, только в печку не ставьте! — привычно, хотя и несколько старомодно, отшучивался директор, когда очередная комиссия пыталась выяснить предназначение кинотеатра в данный момент. — «Родина» она и есть «Родина»!..

— Но как же так?! — возражали ему.

— А так! — рубил Петр Петрович. — Выживаем!

Через несколько лет такого сумасшедшего выживания, когда вдруг выяснилось, что Петух одновременно является учредителем, соучредителем, вице-президентом, членом, замом, помом и еще Бог знает кем, как минимум, нескольких десятков сомнительных заведений, Петру Петровичу неожиданно все это надоело. Все эти аббревиатуры, все эти АО, ТО, ТОО, ОСОО опротивели ему настолько, что он теперь был готов лезть на стенку, лишь бы избавиться от всего этого.

Как подросший за лето мальчишка вдруг замечает, что все время играл бумажным, сложенным из простой газеты корабликом, так и Петр Петрович неожиданно понял, как все это мелко и, честно говоря, пошло. Кинотеатр «Родина», за который он так держался, как держится до последнего преданный своему судну капитан, вдруг предстал перед ним в своем обычном, не очень приглядном виде — старый, наспех отремонтированный сарай, где-то на задворках столицы, нелепый и бестолковый, как увядшая проститутка, которая все накладывает на себя грим, все хочет нравиться, нравиться, нравиться…

— Да пошли вы все!.. — вдруг сказал Петух самому себе. — Зачем мне все это? Боже, ты-то хоть можешь мне сказать?..

Но Бог промолчал, и Петр Петрович бросил на произвол судьбы свой кинотеатр. В отличие от других, он ушел тихо, почти бесшумно, как будто уполз. Никаких демонстраций, никаких амбиций. Ничего особенного. Все. Нет больше Петра Петровича, изворотливого директора, везунчика, пройды, милашки. Живите сами. Прощай, мечта! Адью…

— Зато есть что вспомнить! — говорили ему друзья.

— Конечно! — бодро соглашался Петух.

— У тебя все еще впереди!

— Безусловно!

— Как мы тебе завидуем!

— Не стоит, братцы, не стоит…

Но все это были пустые слова пустых друзей Петра Петровича да и самого Петуха тоже.

Нет, Петух не пропал. Как может пропасть человек, который является членом, замом, вице, экс и еще черт знает что десятка контор?!..

Правильно — никак! Никогда! Ни за что!

И Петр Петрович решил податься по верному пути — осел на тихой должности зиц-председателя одного из региональных отделений могущественной нефтяной компании «Икс Ойл». А так как был он теперь человеком без всяких амбиций и притязаний, так как теперь ему на все было наплевать, то и зажил Петр Петрович замечательно. По-царски зажил! Как раньше бывало…

Надо кого давить — давил. Не жалко!

Надо кого поднять — поднимал. Пожалуйста!

Сказать на черное — белое. Нет проблем!

Покаяться? Хоть сто раз. Тысячу! Миллион!!

Главное, ведь, что? Правильно — платите…

И ему платили. Платили исправно, платили рублями, платили долларами, платили натурой. Правда, с «натурой» у Петра Петровича произошла небольшая заминка. В конторе, где он служил, как и в остальных местах «новых ойловых русских» было принято расслабляться время от времени с прекрасным полом, короче говоря, с девочками. Попробовал приобщиться к этому нехитрому и приятному занятию и Петух, но… Как бы это помягче сказать? Не сложилось у Петра Петровича, вот так вот, не сложилось, и все!..

Нет, не подумайте плохого, он не стал импотентом. С этим у него все было в полном порядке. И для своих неполных шестидесяти он был еще о-го-го! И жену-покойницу любил до последнего дня, и еще как любил…