СЛВ - 3 (СИ) - Сергеев Артем - Страница 69

Сна не было ни в одном глазу, я сидел, смотрел куда-то вдаль, курил в нарушение всех правил несения караула и вспоминал сегодняшний ужин.

Уже стемнело, когда мы всей командой уселись за празднично накрытый стол и принялись за ожидаемо вкуснейшего гуся, томлёного с мочёными яблоками, квашеной капустой и брусникой, губа у гномов не дура, я тогда не утерпел и при всех поделился с Арчи этим странным ощущением пустоты. Тот замолчал и принялся прислушиваться, одновременно с этим наваливая себе в тарелку варёной картошки, от души сдобренной коровьим маслом и свежим укропом. Я вновь молча подивился запасливости гномов, а в разговор вступил Саня:

— Странные они какие-то, — припомнил он свой недавний поход к ним в душ. — Сидят в своей башне, не высовываются, хотя погода какая, ты посмотри! Вообще, место хорошее! И не сказать, что боятся чего-то, скорее просто опасаются. Ну, или по приказу. Спросить бы у них, что не так. Но говорить, странное дело, вообще не хотят! Обычно же их не заткнёшь, и в душ не прорвёшься без того, чтобы все последние известия не рассказать, а сегодня поздоровались, и привет. Как будто все делом ужасно заняты, не до нас им.

— Некоторые люди, — и Арчи с удовольствием выпил пива из крышки термоса, заменившей ему сейчас кружку, — бывают временами чрезвычайно бестактны. А я не такой. Я очень тактичный и деликатный. Зачем навязываться? Может, они сейчас больше всего моих вопросов опасаются, вот и сидят в башне. А что тихо вокруг, — и он посмотрел на меня, — так всякое бывает. Не переживай. Мы же с тобой оба магически на десять раз всё тут осмотрели. Нет тут ничего.

Я успокоился и принялся за гуся, попутчики от меня не отставали, очень уж было вкусно, так что обошлось без дальнейших разговоров. Арчи попытался было, конечно, затеять светскую беседу, но Саня его не поддержал, а Кхим с Фрором тем более сидели тихо. Старшина, как и я, был из крестьян, а у нас болтовня за столом не приветствуется. Ешь медленно, так больше пользы будет, проявляй уважение хлебу, не чавкай и не отвлекайся, эти простые правила в меня вбили подзатыльниками ещё в детстве. В дружине же прививали быстроту и всеядность, но там тоже учили есть без лишних разговоров.

Кхим и Фрор, вспомнил я с улыбкой, съели за ужином больше всех, но управились самыми первыми. Они очень искренне поблагодарили мага, по-настоящему, с поклонами, сопровождая их лаконичными гномскими любезностями, и это ему понравилось больше всего, для него это стало вишенкой на торте, самым прекрасным моментом вечера. Арчи пообещал им магически сохранить несъеденную половину гуся и всё остальное, а стол ведь был битком забит разносолами, для завтрашнего обеда.

Мотористы ушли в машину, и Саня ещё сказал, что не только для них, воспитанных в бедных родах на гномской непритязательной кухне, и от этого обожающих еду в дружинных и придорожных столовых, но даже для него, Сани, это было нечто. Это ж не гусь, сказал старшина, это ж павлин какой-то! Спасибо тебе, Арчи, от души! С самого детства так вкусно не было!

Они ещё где-то с час примерно потихоньку пили слабенькое, но плотное и вкусное пиво, я обошёлся чаем, мы разговаривали о том и о сём, понемногу подъедаясь, до наступления полной темноты. Тогда мы с Саней разлили оставшееся пиво по фляжкам, Арчи быстро выполнил обещание, данное Кхиму и Фрору, скинув при этом объедки в печку, всё ещё полную тлеющих углей.

Они быстро ушли спать, пока не выветрился хмель, нагнанный слабым пивом, а я, успокоенный разговором с Арчи, залез на самую высокую точку в округе, если не считать гостиницы и гномской сторожевой башни, и принялся бдить.

И вот я бдил, вспоминал сегодняшний вечер, курил, смотрел на полную луну, иногда вздрагивал от непонятного озноба и почему-то не очень удивился, когда на грани слышимости, издалека, откуда-то из глубин подвала пустой гостиницы, до меня донёсся чуть различимый писк:

— Старший, старший, уходи! Уходи, старший!

Я замер, стараясь не шевелиться и даже не дышать, лишь плотно обхватил одной рукой свой браслет-змейку, тут же проснувшуюся от моего прикосновения. Её глазки-бусинки мягко сверкнули в темноте спокойным зелёным светом, как бы говоря — чего ты, собственно, тут лишнего беспокоишься, и это надёжное ощущение небольшого моря запасной магической энергии на моей же руке успокоило меня.

Проснулись обрадовавшиеся тревоге зачарованные пули в моём револьвере и в подсумках на поясе, засветилась изнутри кобура, и я поспешил успокоить всех своих помощников и успокоился сам. А то сижу тут, как ёлка новогодняя, понимаешь, вон даже гномы меня заметили со своей сторожевой башни, потише надо быть.

В случае чего я вполне мог навести тут такого шороху, что мало не покажется. Да и не вражеская дружина с ударной группой батальонных магов на меня наступает, это всего лишь подал голос один бестолковый, одичавший домовой.

То, что мы за весь день его не учуяли, так в этом ничего странного нет. Эти ребята, если захотят, спрятаться могут и от Лары, и от кого угодно, магия у них такая. Спрятался, значит, давно уже, следил за нами тихонько, а когда все спать пошли и я один остался, решился всё же достучаться до меня.

Я ещё раз огляделся по округе, готовясь бить сырой силой по любому подозрительному месту и шмалять из своей «Секиры» туда же, вложив в свой взгляд настолько много магии, что тени от освещённой гостиницы стали тёмно-зелёными, да и небо приняло изумрудно-чёрный оттенок, вместе с луной и звёздами.

Какой-то болотный дух в отдалении заполошно заметался, стремясь убраться от неведомой опасности и при этом не решаясь покинуть родную лужу. Потом он с писком отчаяния, с разбега нырнул в свою обитель и наконец-то всё успокоилось. Я огляделся, но никого и ничего, не было больше никаких шевелений, и на ум ещё раз пришло сравнение со склепом. Ну, или с курганом, если учесть всю эту степь и все эти горы. Вот вообще ничего, тишь да гладь.

Будить Арчи было бы глупо, он ещё и трёх часов поспать не успел, да и разбудить друга в случае реальной опасности я смогу всего лишь за пару ударов сердца, но вот идти в подвал самому, бросив пост, было бы не только ещё глупей, это было бы я даже не знаю как назвать. Люди спят, доверившись тебе, и предавать их доверие нельзя. И дело даже не в доверии, это был бы поступок идиота.

— А ну-ка, подь сюда! — я принял решение и позвал уже чётко и явственно ощущавшегося мной домового. — Давай-давай, не стесняйся!

Ошалевший и успевший уже не один раз пожалеть о собственной храбрости нечистик завозился в какой-то длинной и глубокой норе, один из отнорков которой как раз и находился в подвале гостиницы. Домовой одновременно и выходил из своего сонного, полуобморочного состояния, в которое они все и впадают без людей, и набирался смелости, и пробовал набраться надежды, чтобы избавиться от своего уже привычного отчаяния, и пытался не обращать внимание на чувство великой обиды, застившей ему глаза — да там много чего было, и он бы долго там копался, собираясь с силами, но я ждать не стал.

Я и вправду ощущал себя старшим для него, то есть я не собирался жалеть его или устраивать его судьбу, всех не утешишь и не пристроишь, крутитесь сами, я просто был такой же, как он, но старше и сильнее, и поэтому имел право приказывать. Взаимоотношения у домовых, надо сказать, устроены не очень сложно.

— Побыстрее! — подстегнул я его, стараясь говорить так, чтобы в голосе моём не было никаких эмоций. Тратить время на них сейчас было просто нельзя. Начнёт ещё прислушиваться к моим словам, что-то в них выискивать, что-то себе придумывать, копаться, переживать, — это было прямо лишним. — Бегом, я сказал!!!

Перебаламутив все мои магические огоньки в гостинице, роняя по пути мебель и разбрасывая мусор, маленькой серой молнией в зелёных тенях он метнулся ко мне на крышу моторного отсека, остановившись на расстоянии чуть больше моей вытянутой руки. Осторожный какой, смотри ты. Вроде и близко, но в то же время, в случае чего, готов чухнуть отсюда с такой же скоростью.