БЕСсильный чемпион. Том 7 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич - Страница 44

Али ревет и разрывает Когтями марионетку-угря. Сумасшедший вымес обвил скользкими кольцами громадную фигуру зеленого мутанта. Тварь бьет разрядами. Электрические импульсы гуляют по агатовому змееподобному туловищу. Только Громовому Крокодилу не страшны молнии. Он сам молния.

— Аднака, рыбя, беее!

Взмах синих резаков. Обрывки красной плоти падают на землю, сплошь устеленную синими молниями.

Бестия держится за мной, из девушки исходит буйство всех стихий: ревущее пламя, обжигающий лед, режущий воздух, сыпучий песок. Часть врагов пробивается к ней. Демонов и марионеток встречает огненная стена. Из завесы пламени бьют мои молнии и поражают тварей.

На расстоянии Рыкари и Кметы швыряют ледяные шары в огонь, и пламя гаснет. Острое жало вымеса-скорпиона бьет Бестию в лицо. Послышался оглушительный треск ментального доспеха, девушка чуть не падает. Но вовремя накинутая мной Бригантина защищает ее от смертельного удара. Подскочив к твари, я отсекаю Когтями жало. Из обрубка стреляет дымящаяся кровь, вымес начинается заваливаться, когда пинок моего стального сапога отшвыривает мертвеца в толпу тварей и людей.

Я взываю яростно:

— КТО? — каскад молний обрушивается на врагов. — КТО. ЕЩЕ, ХОЧЕТ. УБИТЬ. МЕНЯ?

Я не сдерживаюсь. Бью со всей силы. Нужно пробить путь к складу.

Раскат грома. Свет померк. В следующий миг синие ленты молний взрывают сам воздух. Стены склада превращаются в руины.

Искореженный бетон, словно смятый картон. Треснутый фундамент. Раненые, уползающие прочь. Обугленные трупы чудовищ.

— За мной, — кричу своим, и мы клином прорываемся сквозь живую массу.

Пальцы левой руки Бестии падают мне на плечо, чтобы не потеряться в этой мясорубке. Я ощущаю дрожь тонкой ладони. Наверное, это от адреналина. Оборачиваюсь — пухлые губы тоже трясутся, глаза круглые, с расширенными зрачками. Боится. Даже Бестия боится. Мильфиновыми щупальцами не позволяю ни одной твари приблизится к девушке. Потерпи, крошка, скоро кончится.

— Еще чуть-чуть, — шепчу ей.

— Да, — она смотрит в прорези меильфиновой маски искренне, без толики сомнения. Так можно смотреть только в глаза человеку, которому доверила всё.

Разлом в стене остается позади, тучи тварей преследуют нас. Крокодил остается их задержать. Он плюет на Когти, которые шипят, как раскаленные угли.

— Еща горяча, аднака, — довольно оскаливает широкую пасть и разрубает первого «башлаша».

Внутри склада обширный ангар. Куча деревянных коробок свалена в угол. Посередине же место очищено, только громоздится округлый валун в половину человеческого роста. Из камня торчит рукоять огромного меча. Это даже не двухручник, а трехручник. Его навершие сделано в форме оскаленной пасти медведя из меди, позеленевшей от времени.

Ворота ангара со скрипом распахиваются. Роты Кметов врываются внутрь. С ними трехрогий гад, а также Женя, худой как щепка, явно ничего не евший с самого ада. Лорд-вымес орет:

— Русский посягнул на нашу реликвию! Уничтожьте! Убейте! Мы несем праведную ярость Уэльса!

Но кельты не двигаются. Моя рука уже сжала рукоять Каледвулха, и они, замерев, смотрят. Слева гремит битва, грохочут молнии. Изо всех сил Али сдерживает натиск «башлашей».

— Милорд, обычай требует дождаться конца попытки, — бросает старый валлиец с красной кудрявой бородой, наполовину сожженной. Из рассечения на его лбу течет кровь. — Раз он взялся за эфес, мы должны дождаться исхода.

Лорд хотел возмутиться, но глянув на застывших солдат, лишь сужает вертикальные, как у змеи, зрачки. Валлийцы чтут традиции — те, что еще помнят.

Глаза Жени лихорадочно блестят. Из клыкастого рта течет слюна. Аксюк почти сошел с ума, как его марионетки.

— Бес, у тебя не получится, — усмехается он. — Это ведь не красивая женщина. Это меч. У тебя не получится его развести, хе.

Не слушая я концентрируюсь на рукояти. Бестия занимает позицию впереди, готовая защитить меня.

Полисплав оттекает с ладони и пальцев. Чувствую гладкость стертой поверхности. Мечом когда-то часто пользовались. От долгого употребления черен стал скользкий, как лед. Клинок сидит как влитой, не поддается, зараза. А что с замком? Присматриваюсь. «Глаза Жамбы» видят энергетические скрепы. Цикличное соединение живы защищает меч, а подпитка из разлитой вокруг энергии не позволяет сесть «батарейке» замка. Единственный способ взломать — обесточить. Но у меня нет подходящего инструмента. Фракталы не годятся. Придется пожертвовать суперчакрой. Другого ничего не успеваю придумать.

Гифер, самый мой интеллектуальный фрактал, миленький, давай же соорудим отмычку. Раз уж меч Медвежути способен заполучить только ментальный «медвежатник».

Секунды тикают. Не отпуская рукоять, подключаю Гифер к суперчакре. Его усики пронзают искусственный «колодец», на тончайшем эфирном покрывале фрактала пляшут узоры, которые создают красочный калейдоскоп. Я давно изучил этот странный язык. Быстрыми мыслекомандами задаю нужную постройку узоров. Гифер сам подправляет меня, где ошибся, предлагает варианты, я соглашаюсь или поправляю сам. Таким Макаром превращаем суперчакру в энергобомбочку. Пробуем. Прощай, мой прокачанный стиль Змиулана. Пока, абилы Рыкаря.

Запуск. Активация. Взрыв.

Внешне ничего не происходит. Разве что кельты и Бестия ощущают, как их «колодцы» прекращают наполняться. Пространство в ангаре отрезается от круговорота живы. Это происходит всего несколько секунд. Дольше и не нужно. Я успеваю энерго-«толчками» в рукоять ослабить замок. Таким образом опустошаю его «батарейку». Подпитки замку взять не откуда, в ближайшем пространстве больше нет энергии.

Я дергаю меч вверх. С жутким скрежетом клинок выходит из щели в камне. Бестия оборачивается на звуки, ее круглые глаза становятся еще больше.

Кельты ахают. Трехрогий лорд отшатывается и едва не падает на руки солдат. Женя кричит бессвязные проклятия.

В моих руках освобожденный древний клинок сверкает, как гроза. Как ослепительная молния в ночи. Как фейерверки в День Победы.

Я указываю гигантским трехручником на лорда-вымеса. Полисплав оттекает с моего лица. С помощью фрактала Метазара надеваю поверх демонского черно-золотого лика человеческую личину.

— Он назвал! — оглашаю сильным, звонким голосом, и бормотанье среди солдат затихает.

Сталь освобожденного Каледвулха вспыхивает золотым цветом. По ангару разбегаются темно-золотые, почти цвета медвежьей шкуры, молнии. Сплетаясь, они вздымаются вверх и образуют огромную оскаленную морду медведя. Родовая тамга Короля Медвежути! А посреди гигантского тотема, прямо в пасти, стою я. Мои серебряные латы отражают золотое сияние меча.

— Он назвал меня вторженцем! Сказал, что на меня падет ярость кельтов!

В стороне оттесняют Али. Безумные марионетки прорываются мимо Крокодила и мчатся прямо на меня. Кельты в ужасе смотрят, как три черных мохнатых монстра несутся на освободителя меча, как огромные штормовые валы. Среди них огромный нетопырь раскрывает широкие кожаные крылья, увенчанные костяными крюками.

Я смотрю на роты кельтов. Испуганные лица, лихорадочно блестящие глаза, дрожащие руки, указывающие на неостановимых трех монстров.

— А я говорю, что я — я! — и есть эта ярость!

Разворот навстречу тварям. Врубаю Холодец, и марионетки становятся медленнее, словно их, как пчел, погрузили в янтарь. Огромный нетопырь уже в воздухе, крюки крыльев блестят остриями. Пригнувшись и подняв кверху меч, я бросаюсь под него. Клинок разрезает тварь от пупа до кадыка. Раскрывается рваная рана, как огромный рот на мохнатом теле. Место, где я только что пронесся, сверху заваливает внутренностями. Ухожу с линии атаки следующего монстра и вонзаю Когти левой руки в жабью морду. Третьему одним ударом сношу голову золотым клеймером.

Оборачиваюсь к кельтам. Мое маскировочное лицо забрызгано кровью. За спиной горит огромная темно-золотая тамга Медвежути. Через рассеянную в пространстве живу она влияет на людей. Не подчиняет, но заставляет внимать владельцу королевского артефакта.