Инженер страны Советов - Панов Евгений Николаевич - Страница 17

– Да кто же он такой? С чьей стороны родич, никак не пойму?

– То, Павел, тебе знать не следоват. Знай только, что он нам родня по крови.

Свадьба была веселая и шумная. Приехали многочисленное семейство Безумновых, включая мою будущую (вот, блин, парадокс) бабушку Елизавету с мужем, моим, тоже будущим, дедом, Ринат Гареев и его родственница Алия с дочерьми, у которой пряталась Татьяна, продавщица из коопторга Зинаида, которая, на удивление, приняла очень активное участие в подготовке к свадьбе, помогала с несколькими женщинами готовить угощение на стол и убираться в доме, директор промартели «Металлист» Аркадий Филиппович Семавин с супругой и еще много незнакомого мне народа.

Федор как родственник невесты и Павел Афанасьевич как родственник со стороны жениха затеяли шуточный торг, один продавая, а другой выкупая невесту. Без смеха на это действо смотреть было невозможно. Наконец, достигнув согласия, они скрепили его крепким рукопожатием.

– Ну что, жених, – обратился ко мне Павел, – а не уступишь ли свою невесту? Вон, у меня два жениха готовых есть. Сколько хочешь казны за нее?

– Не уступлю, Павел Афанасьевич, – я приобнял Татьяну, – нет во всем мире таких сокровищ, чтобы были дороже моей любимой. Ну а ты поищи своим орлам других невест. Вон сколько красавиц здесь, – я кивнул в сторону молодых девиц.

– Охо-хонюшки, – Безумнов картинно обхватил голову руками, изображая огорчение и разочарование, – горько-то мне как. Горько!!!

Его неожиданный тост подхватили все гости.

Дальше свадьба покатилась как по накатанной колее. Пили, закусывали разнообразными разносолами и вкусностями, дарили подарки, произносили тосты. Ни мне, ни Татьяне спиртное не наливали. Не положено. Вскоре столы сдвинули к стене, освобождая место для танцев. Тут же появился патефон, место возле которого прочно оккупировали Семен Безумнов и гармонист. Народ отплясывал так, что казалось, дом раскатится по бревнышку. И под пластинки, и под гармошку. Особенно старалась Зинаида, выделывая замысловатые коленца. Ее внушительный бюст при этом так заманчиво колыхался, что мужчины невольно не сводили с него глаз. Даже Павел сглотнул слюну, а Федор глядел так, словно кот, увидевший полную миску сметаны. Только что не облизывался. Ну а Зина, довольная произведенным эффектом, старалась еще больше.

Бабка Ефросинья смогла улучить момент и отвела в сторонку Татьяну. Долго вглядывалась ей в глаза, а потом произнесла:

– Знай, что твой муж тебя от смерти спас. Была на тебе печать смерти, но больше ее нет. Теперь ничего не бойся. Пока вы вместе, с тобой ничего плохого не случится.

Отгуляли свадьбу, и начались трудовые будни. Я с раннего утра и до позднего вечера пропадал в мастерской, Татьяна вышла на работу в больницу и тоже целыми днями была в делах. Работа над винтокрылой машиной двигалась вперед. Привезенный двигатель М-11 был полностью перебран. В этом мне активно помогал Семен Безумнов, который выпросился у отца и теперь каждое утро пробегал на лыжах несколько километров, чтобы поучаствовать, так сказать, в процессе. Парень оказался буквально болен техникой и все схватывал на лету. Подучить – и отличный механик получится. Меня он звал дядькой Михаилом и наотрез отказался обращаться просто по имени. Сказал, что батька так велел.

Много времени заняло изготовление лопастей несущего винта. Я взял за основу, как и в «Птахе» из будущего, лопасти по типу вертолета Ми-1, то есть смешанной конструкции со стальным трубчатым лонжероном и деревянными нервюрами и стрингерами. Обшивка предусматривалась из фанеры и полотна, пропитанного лаком. Рулевой трехлопастной деревянный винт взялся изготовить Федор. А уж как намучались с редуктором, это просто не описать, однако справились.

15 декабря я весь день буквально места себе не находил. Получилось убедить Чкалова быть осторожнее во время испытательного полета или нет? Всю последующую неделю я буквально терроризировал Николая, пытаясь через его ведомство получить хоть какие-то известия. Но газеты молчали, вестей о гибели легендарного летчика не было, и я понемногу успокоился.

Перед самым Новым годом вертолет Шер-1 впервые оторвался от земли. И тут же вернулся обратно. Хорошо, что машина была на привязных тросах, так как на больших оборотах началась сильная тряска. Похоже, был дисбаланс в несущих лопастях. Их сняли, взвесили, и точно, одна из трех оказалась несколько тяжелее. Пришлось ее разбирать и переделывать.

За всеми этими хлопотами Новый год прошел незаметно. Да и не принято здесь его праздновать так широко, как в будущем.

10 января 1939 года наш аппарат смог полноценно подняться в небо. Взлетев с пустыря позади артельной мастерской и набрав сотню метров высоты, я повел машину в сторону аэродрома Осоавиахима. С ними заранее договорились (спасибо Николаю) о площадке и о месте в ангаре. Там и будут проходить основные летные испытания. А в мастерской артели доделывали вторую модификацию вертолета, пока без двигателя: М-11 был для него откровенно слабым.

Надо сказать, Шер-1 получился довольно удачным. Вертолет разгонялся до 110 км/ч, что для столь слабого двигателя было очень неплохо, и был очень маневренным. Он мог лететь боком, хвостом вперед, получилось даже исполнить на нем фигуру «воронка», когда нос машины нацелен на одну точку на земле, а сам вертолет облетает цель по кругу. С пассажиром, в качестве которого вызвался Семен, удалось подняться на высоту в 1000 метров. Холодина в открытой кабине была страшная, но приземлились мы оба довольные. Испытывать приземление в режиме авторотации, когда двигатель не работает, а лопасти крутятся от набегающего воздуха, я не стал, хотя такая возможность и была предусмотрена. После подобной посадки вертолет потребовал бы капитального ремонта.

Семен буквально заболел небом. Он практически сразу освоил управление винтокрылой машиной. Было у него то, что наш инструктор в аэроклубе, в том, оставленном мной времени, называл чувством винта. Парень был прирожденным пилотом. В конце января начали испытания вертолета с установленным вооружением. В закромах НКВД нашлась пара пулеметов Максима без станка, неведомо как там оказавшихся. Похоже, бывший начальник Николая у кого-то их конфисковал, но по непонятным причинам ни в каких документах о них не упомянул. Ну а мы этим воспользовались. Изготовили лафеты в носовой части вертолета, вывели к месту пилота тяги перезарядки пулеметов и спусковую скобу. В таком виде машина становилась одноместной: мощности двигателя уже не хватало и на второго члена экипажа, и на вооружение с боеприпасами.

На поле в стороне от аэродрома установили крестовины с натянутыми на них мешками, по которым отрабатывали ведение огня. Семен и тут сумел удивить. Хоть он и летал, как говорится, «тихэнько и низэнько», но стрелял просто виртуозно. Практически вся очередь шла в мишени. Не даром в прошлом (или будущем?) он стал (или станет?) снайпером. Тьфу, совсем запутался со временем. Только кажется мне, что если Семен и станет теперь снайпером, то снайпером воздушным.

К концу февраля задуманная мной программа испытаний была полностью завершена. Налетались и настрелялись, что называется, всласть, и я засел за написание «Наставления по пилотированию и боевому применению вертолетов». Да еще была задумка о проведении, как сказали бы в моем времени, презентации винтокрылой машины. Для этого мне нужен был хороший фотограф, а лучше и кинооператор с кинокамерой. И если с фотографом еще можно было решить вопрос, то кинооператоры сейчас большая редкость. В ближайшее время Николай собирался в Уфу и там постарается разузнать по поводу хотя бы кинокамеры с пленкой.

В первых числах марта на мое имя пришло письмо. Меня это откровенно удивило. Некому мне писать в этом времени. Все, кого я знаю и кто меня знает, находятся рядом. Письмо мне вручила Татьяна, которая забрала его у почтальонши. При этом глаза у нее были размером с блюдце. Оно и не удивительно, ведь на конверте значились обратный московский адрес и фамилия отправителя, Чкалов. Для нее это был кто-то на уровне небожителей. И этот небожитель, человек-легенда, перелетевший Северный полюс, человек, о котором писали газеты всего мира, писал ее мужу.