Индиран Диор и тайна затерянного храма (СИ) - Кимури Мария - Страница 18

— Нарин пусть ведёт всех вместе с вами. Мирена мы встретили возле дома с башней, на полпути от нашей усадьбы, он дороги не знает.

— Что ваши спутники?

— Я не смогу им помочь. Могу лишь надеяться, что они справятся сами. Не знаю, где они сейчас.

— Если за нами пустят тех собак…

— Мирен скрывал свои следы с помощью горячих источников. Может быть, получится у всех. И это волки.

— Как это?

— Не знаю. Стрелять им надо в голову в упор, они очень живучие.

— Если мы вместе попробуем отыскать ваших спутников? — спросил Кориндиль неуверенно. — Теперь есть оружие…

— Нам нужно вывести людей отсюда, а не бросать в драку, — совесть грызла Аэлин, как тот волк. — Иначе весь наш поход будет зря. Идёмте. Нарин вперёд, я замыкающая. Если что-то случится, отстреливайтесь и бегите за ними обоими. Ясно?

— Вы много на себя берете, — сказал бледный Вельхин.

— Вы должны поддерживать студентов, а не устраивать споры. И вы не умеете стрелять.

…Тех, кто был ещё жив, заперли в одной из камер. Мирен выбрался наверх первым, шепнул оттуда, что вблизи выхода никого нет. Наверху заходило солнце, должно было вот-вот стемнеть, так что фонарь раздатчика скоро снова пригодится. Какой-то невнятный шум доносился с севера, и Аэлин цинично подумала, что это отвлекает внимание от них, кто бы там ни был.

Она надеялась, что эти двое выжили, спаслись. Особенно тот, другой. Быть ответственной за смерть эльфа, прожившего тысячи лет, пока не напоролся на них с Индираном, было бы невероятно стыдно. Не то, чтобы ей не было жаль коллегу-соперника… Тут все побежали следом за Нарином, и мысли ее прервались.

Ей хотелось вернуться и найти хотя бы коллегу, но здравая часть упрямо твердила, что коллеге она ничем не поможет, а вот студентов способна хотя бы прикрыть и подбодрить. А другая часть, вовсе не самая здравая, издевательски подсказывала, что вернуться ей хочется вовсе не за коллегой, а за прекрасным и страшным видением из подземелья, а это видение сейчас наверняка очень далеко. Должно быть далеко. Просто обязано.

Она споткнулась, выругалась на синдарине, как привыкла за годы соблюдения приличий, выпрямилась. Один из студентов подхватил ее под руку. Впереди пыхтел и потел в своем грязном пиджаке Вельхин. Теперь оставалось только бежать, ну и ещё, наверное, молиться, а молиться она не привыкла. Тяжесть револьвера на боку успокаивала гораздо больше, чем слова.

От выстрелов впереди она вздрогнула, подумав сперва о худшем — засаде или целой армии фанатиков, и только потом сообразила, что это просто охрана стены. Когда она добралась туда следом за запыхавшимся Вельхином, которого упорно не получалось обойти, там уже разобрались. Один раненый враг лежал под стеной, ещё один ломился прочь и очень быстро.

— Ведите их, скорее, — велела Аэлин Кориндилю, чувствуя вдруг себя очень усталой. Проклятье, ей уже не двадцать лет, целый день беготни больше зря не проходит…

Студенты пролезали по одному в дыру в стене, снаружи Мирен вдруг оживился и теперь пихал всем те самые листья, найденные Мэйтаром, требуя натереть ботинки. Слабый ветер донес запахи серного дыма от ближайшего источника…

Она всей кожей чувствовала, как мало у них времени. И только вздохнула, когда Вельхин застрял в расщелине.

Никакого пафоса в этой истории спасения, подумала с досадой. Вот так остаёшься на вражеской стороне в компании зада коллеги, и чувствуешь себя редкостной дурой. С той стороны Вельхина тащили изо всех сил, он жалобно стонал, чей-то голос уже обещал Вельхину доконать его вечной трезвостью, кто-то беспокойно звал "Профессор Верен!"

И ещё казалось, что кто-то рядом усмехается. Тот, чей взгляд их словно бы преследовал и на земле, и под ней. Он смотрел, как сразу все чёртовы профессора, которые разносили ее диссертацию, ее кандидатуру или отказывали ей в финансировании экспедиций, пока она не найдет "нормального руководителя"…

Она чуть не зарычала, и отчаянно пихнула Вельхина со своей стороны, как смогла. Раздался треск, штаны Вельхина или его пиджак не выдержали, он рухнул, наконец, на ту сторону, а сзади послышался шум бегущих ног, и лезть наверх вдруг стало решительно некогда.

Можно было только понадеяться, что Нарин и Кориндиль все сделают правильно…

Потому что вперед выпустили волка, он бежал прямо к ней, и подтянуться в дыру она уже не успевала. Честно говоря, зверь был роскошный и гладкий, как в зоопарке, и шерсть переливается, и глаза сверкают, только ошейник этот глупый все портит, думала она, поднимая револьвер. Волк подскочил, и внутри что-то неслышно заорало от ужаса, но руки все сделали правильно — она выстрелила прямо в раззявленную пасть. Из головы волка брызнуло красным…

Зверь с разбега врезался мокрой головой ей в живот, вышиб из лёгких воздух, отбросил ее к стене и на землю. И тут ужас прорвался наружу, она с воплем вскочила и бросилась бежать вдоль стены, прочь, почти не разбирая дороги, потому что второй волк ещё далеко, она же успеет… Стена, стена, деревья, проход между ними, позади рычание, впереди снова стена, она с воплем прижимается к ней, разворачиваясь, и стреляет второй и третий раз зря, потому что мажет с перепугу, и что сказал бы Мэйтар…

Да ничего не сказал бы. Руку бы поправил, мелькнуло в голове, и вдруг нахлынувший ужас отступил от этой простой мысли. Волк не нападал, только взвыл, подзывая хозяев, и четвертую пулю она всадила ему в открывшееся горло. Он захрипел, попытался лапами достать свое горло, красные пузыри слюны выступили у него в пасти и на горле разом. А за волком уже спешили люди, и ее ошибка стала неисправимой — можно было только надеяться отвлечь кого-то от других беглецов. Аэлин развернулась и снова побежала. Перескакивая через поваленные деревья и разбросанные камни стен, она мельком подумала, что стрельба это мало, и стоило бы заниматься еще бегом. Хотя бы вокруг дома, чтобы видели только соседи… Потому что к ходьбе она была привычна, а вот на бегу дыхание стало прерываться быстро. Ей казалось, она мчится изо всех сил, но стены вокруг двигались словно еле-еле, а топот позади приближался. Там орали и "стой", и "стоять, чокнутая", и ещё что-то на харадском, на бегу не разобрать. Когда орать стали близко, она снова бросилась к стене и развернулась. Выстрелила теперь в человека в упор — получалось все легче.

Вот только завалился он вперед, а не назад, схватил ее за руки, хрипя и стараясь вырвать револьвер. Они несколько секунд боролись молча, и, понимая, что вот-вот выпустит оружие из руки, Аэлин нажала курок еще раз. Глаза фанатика остановились, зрачки сузились, и он медленно повалился набок. От удара о землю повязка слетела с головы, и стало видно обычное лицо, смуглое и горбоносое, словно только что с улиц где-нибудь в Умбаре.

Выдохнув, она схватилась за пояс с патронами. Руки тряслись. "Три балла тебе сегодня за стрельбу, не больше…" А люди в повязках уже подбегали…

Она успела вставить три патрона в барабан. Потом подбежавший размахнулся, и вдруг она поняла, что лежит в траве, а револьвера в руке уже нет. Кто-то хватает ее за плечи, встряхивает, ставит на ноги, и ещё сдергивает пояс-патронташ.

И снова это чувство усмешки извне, со стороны купола храма, что виден вдали сквозь деревья.

…Когда ее втащили в полутьму ещё одного подземелья, другого, ближе к храму, она сначала ничего не могла разобрать в темноте, только почуяла что-то живое.

Потом человек в маске поставил на стол фонарь и сказал:

— Веди себя тихо, нимри, и ее не тронут, — и она увидела Мэйтара, сидящего на полу у опорного столба. Всего в крови и в драной до лоскутов рубахе.

Пока привязывали к стулу, ей хотелось орать ему от досады — "Идиот! Почему ты не смог от них убежать!". Как-то судьба живого чуда беспокоила ее больше собственной в тот момент.

Твердая шершавая рука взяла ее за подбородок, повернула лицо вправо-влево. Сняла очки, пережившие даже драку, бросила на пол, и раздался хруст.