Зеркало души (СИ) - Лазарева Элеонора - Страница 37

«— Кто это там плывет?

— Где?

— Да вот там пловцы, в полосатых купальниках?»

(тигры плывут в море к пляжу с отдыхающими и когда они выйдут на берег…Что твориться будет!)

И все это дрессировка Маргариты Назаровой и её мужа, постановщика и режиссера трюков и программ, тоже дрессировщика, который и погиб от тигров. Здесь же она выступила в роли дублерши главной героини. Я могла бы многое рассказать об этой необыкновенной женщине, но побоялась, что будут удивлены такой моей осведомленностью. Не могу же я им сказать, что вся эта информация из моего компьютера!

Фильм понравился, и мы потом долго обсуждали его, когда ехали обратно. Особенно любовные перипетии главных героев. И тут разошлись во мнениях: одни считали, что надо было оставаться с Петей, потому что он молод и давно знаком, другие, что с Федором, потому что красив и еще спортсмен, и бывший офицер. Всё еще в фаворе были фронтовики, хотя и прошло больше десяти лет со дня победы.

Я слушала их и думала, а как бы они оценили мою заинтересованность пожилым генералом? Осудили или приняли? У них же был стереотип, что мужчина рядом должен был быть не старше чем лет на пять-шесть, а уж ежели на десять и выше, что это нечто чуждое советскому человеку, особенно девушке, комсомолке. Я помнила реплику, сказанную как-то на одном из телемостов в начале девяностых — «в Союзе секса нет!» Эта фраза стала знАковой в наше время, и мы еще долго смеялись над нею. Теперь же я смогла в полной мере осознать смысл этой фразы, её основательность и значимость в то время. И это было чистой правдой. Так думали многие советские люди — и мужчины и женщины. Так они были воспитаны. Наверное, в том была и логика — стране нужны были крепкие дети, рожденные от молодых родителей, воспитанные ими строителями коммунизма.

Приехали как раз к ужину. Девчонки делились впечатлениями, а мальчишки все-таки притащили вино и распили его вместе с Виктором за вагончиком, чтобы не попадаться нам на глаза. Кроме того, он тоже вернулся с нами и притащил с собой патефон с пластинками. Все очень обрадовались и тут же начались танцы. Эти четверо парней были в ударе — приглашали по очереди веселившихся довольных девчонок и они не отказывались. Я же следила за музыкой, Маша за порядком и поэтому не танцевали. Да нас и не приглашали почему-то. Видно её за характер, а меня, потому что Виктор не отходил ни на шаг. Он то подавал мне пластинки, то крутил ручку патефона. И, в конце концов, я сама его пригласила, объявив «белый танец». Он смутился, но взял меня за руку. Мы танцевали несколько танцев, и он не отпускал меня, опекал и развлекал, как мог.

Невысокий, крепкий мужичок лет тридцати, темноволосый и темноглазый, он был вдовцом с маленькой дочерью и матерью, которая работала в детском саду няней, как он потом мне рассказывал, когда все разошлись, а мы остались вдвоем за столом. Его жена умерла родами, не спасли. С тех самых пор он и «холостякует.» В период уборки работает «на две ставки» — трактористом и сторожем.

— А что же ты не нашел себе какую либо женщину? — удивилась я, глядя на его симпатичное лицо. — Вон сколько молодок в поселке. Да и девушек.

— Сердце молчит пока. — Он как-то смутился, глядя настороженно мне в глаза.

Я вдруг поняла, что он хочет что-то спросить и этот вопрос может мне не понравиться. Согласившись с ним, пожелала спокойной ночи и быстро покинула навес, убежав в вагончик к спящим подругам. Потихоньку легла и все прокручивала слова и взгляды этого деревенского тракториста. Нет, он, конечно, мне был не нужен, и заводить шашни с ним я не хотела, но вот где-то в душе шевельнулся ком и вдруг растаял, когда я вспомнила голубые глаза и сильные пальцы генерала, их прикосновения ласковые и в то же время уверенные. А еще жадные губы и нежные поцелуи. Аж, мороз по коже! Так было замечательно!

Повернувшись на бок, постаралась уснуть, но всё чудился мне тот, кто запал в мое сердце и душу.

Только что из этого получится?

Утром встала рано, так как по расписанию было мое дежурство. Выскочила из вагончика и бросилась к умывальнику, что висел на столбе недалеко от уборной. Проходя мимо кухонного навеса, увидела Виктора и мельком поздоровалась, промчавшись за одеванием. Сегодня я не пойду в поле — моя рабочая площадка кухня и все, что с ней связано. Кухарка приедет позже, со всеми и поэтому я сама решила сделать завтрак. Осмотрев оставшиеся продукты, которые лежали под замком во время нашего отсутствия, я поняла, что разносолов не будет — та же каша и те же консервы. Решила сделать гречку с тушенкой и чай с листом смородины, что натаскала в поселке, а также с сушками, которые купили мы с Машей для всех, когда складывались для покупки сладостей к общему столу. Таким образом, мы решили обеспечить всю группу кондитеркой: конфетами, вафлями, сушками и баранками. Но каждый себе тоже купил. Мы не осуждали, так как полагали, что нужно хоть в этом быть самостоятельным и свободным в выборе и предпочтении. В отделе магазина продавались еще и пирожки с вареньем и яблоками, кексы и плюшки с творогом. Все, конечно, для приезжих, для нас, как объяснила нам Серафима Степановна. Местные женщины подкармливали голодных студентов, скрашивая их нелегкий быт без домашних разносолов. Хотя и в общаге было мало что поесть. Но сообща можно было не голодать.

Тут показался и Виктор с охапкой дров, наколотых за вагончиком. Там лежали чурки, и слышался звук топора. Он закинул полено и посмотрел на меня.

— Решила сама приготовить? Справишься?

— А то! — ухмыльнулась я, думая про себя, что умение мое из прошлого, а не той семнадцатилетней девчушки, что стоит у тебя перед глазами.

Он в удивлении вскинул брови и улыбнулся. Помогал во всем: открывал банки, выставлял миски и кружки на стол, резал хлеб. Вскоре появились и первые заспанные девчонки, а за ними и парни. Они жадно втягивали носами воздух, пробегая мимо кухни, и перекрикивались с девчонками. Те смеялись и брызгали в них водой из умывальника. Молодость, как ни говори!

Собравшись за столом, дружно принялись за еду и уже пили чай, когда услышали звук мотора, и показалась машина с нашими звеньевыми, кухаркой и продуктами на следующую неделю. Они тоже присоединились к нам пить чай и выложили свои пироги и варенья в банках.

— Ну-ну! — Быстро убирала тетя Нюра со стола угощение. — К вечеру припрячу! Нечего наедаться на работу!

Виктор завел трактор и уехал на дальнюю делянку, а ребята ушли вместе со своими командиршами.

Еще долго слышались их голоса в утреннем светлом дне середины сентября.

Эта неделя подарила нам начало настоящей осени — пошли дожди. Целых два дня. Правда они не были затяжными, с переменами, но похолодало и развезло. Грязь была везде, а в поле особенно.

Я переоделась в сапоги от Глаши, так удачно пришедшие мне по ноге вместе с теплыми носками, а также в плащ палатку от Иваныча. Вначале было неудобно, но потом приспособилась и даже радовалась такому подарку судьбы. Многие девчонки мокли под мелким дождичком, что моросил с остановками. И когда сквозь тучи проглядывало солнышко, все кругом превращалось в веселое озорство природы, предупреждающее нас, что осень — это серьезно. Даже становилось жарко. Мы снимали свои плащи-куртки и оставались в одних майках, а ребята даже загорали, раздевшись до пояса. Все работали дружно и четко. Уже установился режим и структура рабочего дня за ту неделю, и мы втянулись в ритм и даже ускорились. Теперь собирали не как ранее до половины кузова машины, а почти полную. Мешки, которыми наполнялись нашими ребятами, оставались тут же, а вот в кузов забрасывали морковь без упаковки, то есть навалом. Потом, где-то на базах, их сгружали и сортировали. Морковь теперь была грязной, с землей, и такую потом продавали в магазинах. Не то, что мы брали в своем времени чистенькую, запакованную, да еще и хмурились и возмущались, если видели неряшливо оформленный пакет. Да-а-а! Всё познается в сравнении.