Друг моего отца (СИ) - Чер Алекс - Страница 28

– Война? – выдохнула я. – Из-за меня?

– Ещё какая. Сомневаюсь, что твоя мать не поняла, что ты мне глубоко не безразлична. Но хуже всего – не безразличен тебе и я. Но как бы ты чувствовала себя, когда тебя оприходовал бы губернатор, твоей матери глубоко плевать. И знаешь, что было бы между тобой и твоей матерью дальше? – добавил он в бокалы вино.

– Знаю, – приняла я из его рук бокал и выдохнула. – Она бы меня утешала, клялась в том, что ничего не знала.

– Фу, фу, какой ужасный губернатор! – передразнил он. – И обида на него и слёзы, ведь она думала, что это она – «женщина его мечты». Или схема «ты его специально соблазнила».

– Второй раз это бы не сработало, – усмехнулась я. – Это уже было с её бывшим мужем.

– О, арсенал манипулирования у этой женщины богатый. Как тебе: ты сама виновата? В случае со мной она давила на что?

– На то, что ты гад. И я с ней полностью согласна. Арман, а что если она правда не знала?

– Ни за что не поверю, она ведь уже успела настроить мою жену против меня, – демонстративно поднял он руки, – но не буду больше спорить. К чёрту её. Главное, что ты моя жена, – он снова подал мне бокал. – Нет, в том, что ты не беременна, определённо пока только плюсы. Такие открываются заманчивые перспективы, – мечтательно закатил он глаза. – А ещё можно пить. Вот только сразу предупреждаю: пьяных женщин не люблю.

– Нет, это я тебя предупреждаю: ещё раз сделаешь так, как сделал, клянусь, отстрелю тебе яйца.

– Да ладно, – усмехнулся он.

Я отставила бокал и поманила его пальцем. Обняла одной рукой, словно хотела что-то сказать. А второй вытащила из ящика стола пистолет, с которым он теперь не расставался и положил туда перед приходом юристов.

– Ага, – ткнула стволом ему в пах.

– Умеешь стрелять? – и не дёрнулся он. Аккуратно забрал оружие и положил на стол. Коварно изогнул бровь.

– Нет, но ты ведь меня научишь?

Он выразительно посмотрел на свой пах.

– Хочешь, прямо сейчас?

– Хочу, – не стала я уточнять чего. – За нас, Арман! – подняла я бокал и демонстративно выпила до дна.

– Давай ещё раз. Повторю. Для тебя самое опасное – отдача, – стоял я позади неё. И она держала пистолет поверх моей руки. – Сейчас выстрел был мягким, потому что оружие держал я. И отдачу принял на себя. Будешь стрелять сама – держи двумя руками. И береги плечо. Поняла?

Она кивнула. Прицелилась. Я положил руку поверх, поправил, а потом убрал.

И она выстрелила. Пистолет ожидаемо ушёл вверх. Она дёрнулась и его выронила. Но не зажмурилась – хороший знак.

– Отлично, – обнял я её. – Для первого раза очень неплохо. Ладно, ты тут тренируйся, если хочешь, у меня дела. Кивнул Валентинычу, что курил, развалившись в уличном кресле. И уже почти отошёл, но потом развернулся к парню, что оставил Янке как инструктора. – Костя, дотронешься до неё, руку сломаю.

Тот понимающе поднял ладони и улыбнулся.

– И ты не лыбься, – строго развернулся я к безопаснику.

– Никогда не видел тебя таким, – хмыкнул он. – Вот уж воистину не было бы счастья да несчастье помогло, – и поспешил за мной к дому.

Этот дом, окружённый несколькими гектарами земли я купил давно. Уже и не помню зачем. То ли гольф-клуб была мысль построить. То ли что-то вроде турбазы. Я приезжал сюда редко. Место довольно пустынное, необжитое и неуютное. Хотя пожелтевшая трава вокруг аккуратно пострижена, в горшках торчали остатки каких-то цветов, недалеко от поляны, где устроили стрельбище, колосился жиденький молодой лесок. В общем, за содержание дома я платил, и ухаживали за ним и участком неплохо. Но сейчас мне нравилось в нём именно то, что территория на километр просматривалась. И я навёз охраны, лично проверил всё на предмет безопасности. В общем, откровенно дурил.

О чём мне честно прямо с порога и заявил Валентиныч.

– Арман, не дури! – ходил он по кабинету, больше похожему на берлогу. Какие-то шкуры, рога, копыта. Словно здесь людоед до меня жил. – Если бы Романов хотел её убить, он бы её уже убил.

– Это я и без тебя понимаю, – сморщился я. Воняло нафталином и шерстью. И, несмотря на осенний холод, я открыл окно. – Но отложено, не значит отменено. Его посыл Андрею был весьма точным: у меня нет наследников, значит, не жить и твоим. Ради чего он сейчас тянет время и что задумал, я разберусь. Ты мне лучше о другом скажи. Как получилось, что он на неё вышел первым? Что ты ничего не узнал и не пробил, а он её просто взял и пригласил в гости?

– Арман, – почесал седой затылок безопасник. – Я всю жизнь с тобой, а не с ним, – имел он в виду Зверя. – И знаю только то, что знаешь ты, где-то чуть больше, где-то чуть меньше. Ты знал, что Воскресенская его жена?

Я покачал головой, и прищурил один глаз – прогремел выстрел. Мой Зверёк палила, не жалея патронов. Вчера вечером я предлагал ей поехать в тир. Но она отказалась. День был долгий. Мы немного перекусили и завалились спать. Я невольно улыбнулся. Как же она вчера разозлилась! Я больше перепугался, когда размазал её по столу. Думал всё, она возненавидит меня, закроется, зажмётся. Забьётся куда-нибудь испуганно в уголок и будет плакать. И мне вовек не вымолить у неё прощенья. А она…

Напилась, засранка, мне на зло. И отомстила.

Я отвернулся к окну, чувствуя, как в штанах стало тесно. Что там сказал Роман Валентиныч? Не дури? Поздно! И правда – поздно. Я уже сошёл с ума. С ней мне словно вернули всё: друга, молодость, вкус жизни, запах алкоголя, поцелуи, чесотку в паху. Если с ней что-то случится – я просто не переживу.

И я, наивный, думал, что это я её трахнул. Но я, ослеплённый ревностью, это так, сунул-вынул. Вот как она меня оседлала и трахнула, когда напилась, вот это было да.

Чёрт! Я чувствовал себя настоящим молодожёном. Нет, реально, у нас же медовый месяц, хуле я с ней на этом пустыре буду сидеть?

– Ты вообще меня слышал? – вырвал меня из шальных мыслей голос Валентиныча.

– Слышал. Нет, Ром, я знал только про дочь. Про Воскресенскую даже не слышал. И Янка, когда родилась, я в армии был. Вернулся – женился. А у Зверя тут уже дела с этим внуком. О дочери он сказал буквально за день до смерти. Но пока жив старый князь, я не должен был её искать. Кто же знал, что она сама найдёт меня раньше.

– А я о Звере знал и того меньше. Только когда всё случилось, хвосты за вами подчищал. Чтобы тебя не посадили. Его нормально похоронили. И вообще, – махнул он рукой. Обиделся.

– Ром, ну я же не сказал, что тебе не доверяю. У меня работа такая – никому не доверять. Но знаешь, что не вяжется?

– Знаю. Как бабка спустя восемнадцать лет про Воскресенскую узнала. Та трижды замуж выходила. Квартиры, адреса, телефоны меняла. А Янкина бабка с одного звонка её нашла.

– А кто увозил их? Янку с матерью Андрея после пожара? – нахмурился я. – Не мог Зверь поселить их в такой квартире. Матери жить впроголодь он никогда бы не позволил. А уж тем более вместе с ребёнком. А ты говорил: выросла, выучилась, замуж вышла, – глядя как Янка бежит к дому, довольная, вприпрыжку, усмехнулся я.

А в душе заскреблось. Ведь у неё никого на всём белом свете, кроме меня.

И всё бы ничего, кабы она была не дочь Зверя, или кабы я её не трахал. Ведь я хотел, обещал себе, что больше к ней не притронусь, но не смог. Хочу, чтобы у нас родилась малышка с её зелёными глазами. Хочу пацана, похожего на Зверя, на неё.

Она остановилась и полезла в карман за телефоном. Оглянулась, прижала трубку к уху и пошла с кем-то говорить.

– Ты знаешь кто такой Теодор Бломберг? – посмотрел на меня вопросительно Валентиныч.

– А что? – удивился я, хотя это имя было так свежо в памяти. В документах, что я вытащил из памятника, и о которых до сих пор никому не сказал, Андрей упоминал как раз «Тео».

– Он назначил твоей жене встречу. Завтра. И подозреваю, это снова звонит он.

– Да?! А кто он?

– Говорят, племянник Романова.