Изумрудное колье - Джеймс Джулия (Julia) - Страница 2

• Предыдущая
• 2/23
• Следующая

Ей этого совсем не хотелось, так как она знала, что будет мешать матери. Она ей мешала с тех пор, как мать влюбилась в Энрико Фарнесте и переехала в Италию, чтобы находиться как можно ближе к нему. Теперь мать виделась с ней не больше недели во время школьных каникул в лондонской гостинице, которую оплачивал Энрико. Рейчел чувствовала, что Арлин была рада, когда визит заканчивался и она могла вернуться к Энрико.

Но в эти каникулы Рейчел некуда было поехать, кроме как в Италию.

Красивая вилла на Лигурийском побережье, в которой Энрико поселил мать, располагалась на скале над модным морским курортом неподалеку от Турина, где находились заводы концерна Фарнесте. Рейчел никогда прежде не видела Средиземного моря и была очарована, несмотря на свое нежелание провести здесь каникулы. В первый же день, когда шофер привез ее на виллу из аэропорта, она, не теряя времени, побежала к голубому бассейну на нижней террасе.

Ей показалось, что на вилле никто не живет за исключением домоправительницы, говорившей только по-итальянски. Правда, перед виллой стоял огромный красный автомобиль, принадлежавший, наверное, матери и Энрико.

Рейчел блаженствовала, плавая в теплой чистой воде под средиземноморским солнцем. Она с десяток раз проплыла туда и обратно по всей длине бассейна и, доплыв в очередной раз до той части, где было мелко, на минуту задержалась, ухватившись за край бассейна. Мокрые волосы, завязанные в хвостик, свешивались через плечо. Она хотела отдышаться, чтобы снова поплыть туда, где глубже, и вдруг поняла, что вилла вообще-то обитаема.

На верхней ступеньке лестницы, ведущей к бассейну, стоял юноша лет восемнадцати-двадцати, судя по всему, итальянец. Очень стройный и высокий.

Постояв, он начал медленно спускаться по ступенькам. На нем были кремового цвета брюки, модные и прекрасно сшитые. Кожаный ремень, подобно змейке, обвивал его узкие бедра, воротник кремовой рубашки был расстегнут, рукава закатаны, а на плечи наброшен желтый джемпер.

Он спускался по лестнице с ленивой грацией и сразил Рейчел своим видом наповал. Такого красивого лица она никогда не видела: черные волосы над загорелым лбом, совершенной формы скулы и нос, а рот... Она посмотрела на этот потрясающий рот, и у нее затрепетало в животе, словно она проглотила медузу.

На нем были темные очки, и выглядел он таким невозмутимым и романтичным, как будто сошел с киноэкрана или плаката.

Он остановился на нижней ступеньке и посмотрел на нее. Она не видела его глаз из-за темных очков, но вдруг – несмотря на спортивный покрой купальника – почувствовала себя непристойно обнаженной.

Знал ли он о том, что она должна была сюда приехать?

Рейчел понятия не имела, кто он, но интуиция подсказала, что он сознает свою значимость. И не только из-за потрясающей внешности. У него естественная грация и высокомерный вид человека, привыкшего к тому, что любое его желание немедленно исполняется. И в особенности женщинами. Девчонки млеют, глядя на таких мужчин, из кожи вон лезут, чтобы привлечь их внимание.

Вдруг до Рейчел дошло, что и она привлекла его внимание. Она пришла в ужас, но не из-за предостережения, выслушанного на прощанье от школьной директрисы, – о склонности итальянских мужчин обольщать молоденьких женщин. Она почувствовала себя страшно неловко. Этот юноша, кто бы он ни был, явно имел право находиться здесь, чего не скажешь о ней.

Ее купальник был простеньким, совсем не модным и к тому же прилип к телу. Фигурой она не могла похвастаться и знала это. По сравнению с девочками ее возраста она еще не округлилась, особенно там, где полагалось быть бюсту, а руки в результате занятий спортом сделались мускулистыми. Что касается лица... Она, конечно, не уродка, но все равно лицо у нее самое обыкновенное.

Для таких мужчин, как этот, «обычных» лиц просто не существует.

Она точно знала, с какими девочками он встречается. С теми, кто излучает сексуальность и в любое время выглядит сногсшибательно. В общем, с первоклассными девчонками, которые знают себе цену. Всем остальным ничего не остается, как забыть о таких парнях – те их напрочь не видят.

Все это пронеслось у нее в голове за считанные секунды. Ясно, что он счел ее непривлекательной. Ну и пусть. Значение имело совсем другое. Вдруг он подумает, что она забралась на чужую территорию, чтобы искупаться в бассейне на безлюдной шикарной вилле?

Он не спускал с нее глаз и продолжал молча стоять, засунув одну руку в карман брюк. Чего он ждет? Может, ей следует как-то объяснить свое присутствие?

Рейчел смущенно подняла руку и махнула ему.

– Привет, – сказала она. И тут же почувствовала себя полной идиоткой, но уже не могла остановиться. – Вы, вероятно, не знаете, кто я, но...

Какая же она дурочка! Она ведь говорит по-английски, а он явно итальянец. Ни один англичанин не мог быть таким красивым...

Он оборвал ее:

– Я прекрасно знаю, кто ты. – Он говорил по-английски бегло, но его итальянский акцент не смягчил грубости сказанного:

– Ты – незаконная дочка потаскухи, любовницы моего отца.

Спустя одиннадцать лет его голос прозвучал так же грубо и равнодушно, а акцент по-прежнему не смягчил резкости тона:

– Итак, ты наконец-то решила нажиться на последних оставшихся у тебя ценностях.

Его глаза бесстрастно разглядывали ее. И вдруг она увидела, как в их черной глубине что-то вспыхнуло. Эта вспышка пронзила ее подобно пуле, выпущенной снайпером. Такое происходило дважды.

В первый раз, как и сейчас, им владела дикая ярость. Первые слова, которые она от него услышала, обрушились на нее подобно смертоносному огню. Если бы ей тогда помогла интуиция, она бы не нарвалась на такие слова. Но что требовать от глупенькой четырнадцатилетней девчонки?

Пальцы Рейчел впились в мягкую кожу сумочки, и она вспомнила, когда во второй раз его глаза загорелись той же страшной яростью. Семь лет она безжалостно и непреклонно подавляла в себе чувство к этому мужчине, сидящему сейчас в трех метрах от нее...

«Нет! Нет! Забудь прошлое, ты здесь с другой целью. Это исключительно деловая встреча».

Рейчел постаралась смотреть ему прямо в лицо: «Ты ничего не чувствуешь и ничего не помнишь».

А он сидел и ждал, когда же она бросится в бой. Он знал, что это произойдет, потому-то и впустил ее к себе.

«Да разве я для него когда-либо существовала?»

Этот предательский вопрос возник неожиданно и не имел смысла.

«Даже мое тело не существовало для него. Я-то по своей наивности и глупости думала, что ему по крайней мере нужно мое тело».

Но нет, для него важно было только одно. Спустя одиннадцать лет его слова продолжали звучать у нее в мозгу.

«Я прекрасно знаю, кто ты. Ты – незаконная дочка потаскухи, любовницы моего отца...».

Для Вито Фарнесте в другой роли она не существовала и не существует.

И вдруг сквозь застарелую горечь просочилась новая мысль. И эта мысль принесла ей злорадное удовольствие.

Она будет для Вито Фарнесте чем-то большим... если он пожелает иметь с ней дело. Едва заметным движением Рейчел распрямила плечи, спокойно посмотрела на его неподвижное лицо и лишь после этого «бросилась в атаку».

– Есть кое-какие условия, – начала она.

Вито продолжал неподвижно сидеть, стараясь, чтобы не дрогнул ни единый мускул. Только бы не потерять самообладания, не вскочить с кресла, не схватить за плечи эту женщину, которая осмелилась – осмелилась! – явиться к нему и диктовать свои условия. Он станет трясти ее до тех пор, пока...

Он заставил себя выбросить эти мысли из головы. Если нарисовать в уме подобную сцену, то все произойдет в реальности. Поэтому он просто молча сидел и рассматривал Рейчел Вейл.

Выползла из небытия спустя семь лет. Правда, в таком наряде не поползаешь, можно испачкаться и разорвать чулки.

От его взгляда не укрылась ни одна мелочь ее туалета: прическа, костюм, аксессуары. Во сколько все это оценить? В пятьсот фунтов? Плюс добавить несколько сотен на туфли и сумку. Откуда у нее деньги? Ответ пронзил его. Старо как мир – другие мужчины.

• Предыдущая
• 2/23
• Следующая