Цветочек. История о заигравшемся лицедее. Том 1 (СИ) - Гичко Екатерина - Страница 13

Когда дверь отворилась, Шширар неторопливо разглаживал ткань на плечах господина, а грязное платье почти опало на перину и словно бы шуршало под порывами залетающего в окно ветра.

Дейна внимательно осмотрела синюю одежду, надетую наизнанку — цветочная вышивка и с оборотной стороны смотрелась изумительно, — и осторожно предложила:

— Помочь?

Шширар досадливо скривил губы и неуступчиво прошипел:

— Справлюсь.

Когда не можешь понять, что из себя представляет противник, попробуй его спровоцировать. Это правило не раз выручало Ссадаши, и он опять решил прибегнуть к нему. Но когда ты сам по себе сплошная провокация, то можно просто ползти по коридору и громко восхищаться картинами, статуями, цветами, витражами, стражей… особенно стражей… милыми служанками — ими бы Ссадаши восхитился с большей искренностью, но, увы, мужское восхищение женщинами на провокацию не тянуло, — и придворными. Особенно досталось престарелому советнику. Он, наверное, и в молодости от дам не слышал столько комплиментов.

Дейна почти не вслушивалась в радостный щебет господина и бросала оценивающие взгляды на Шширара. Тот не оставался в долгу и тоже на неё косился.

— Ба, — неожиданно громыхнуло из смежного коридора, и Дейна обеспокоенно шагнула вперёд.

Из-за ползущего рядом Шширара она не сразу заметила опасность. Огромный зеленохвостый наг подполз ближе и похлопал господина Ссадаши по плечу. Тот досадливо охнул и согнулся.

— А я-то думал, наши привирают. Ан нет, император тебе всё ж охранительницу подсунул, — Вааш окинул насторожённо смотрящую на него женщину благожелательным взглядом и одобрительно причмокнул, оценивая выдающиеся формы.

Сложив руки на могучей груди, наг подполз ближе, и Дейна некстати припомнила случай из детства. Как-то ей довелось набрести гнездо малой равнинной виверны. Картинка из прошлого очень ярко предстала перед глазами.

Среди высокой травы неожиданно появился плетённый бок здоровенного гнезда, а из него медленно, закрывая солнце тенью, поднялась чешуйчатая зелёная тварь с клиновидной мордой.

У нага морда была нормальная. Довольно разбойная, но во дворце половина стражников с такими же лицами. А вот тень от него расползалась едва ли не больше, чем от виверны. Наг широко улыбнулся, и его добродушного оскала хватило, чтобы разбудить в Дейне благоразумие.

Господина не обижает, Шширар на него не бросается, значит, не опасен.

— Хороша, — широченная грудь нага волнующе-тягуче поднялась и опала. Как кузнечные меха. — Везёт тебе, поганцу. Вроде и в неприятности вляпался, а в какой компании сидеть придётся… — и неожиданно обратился к Дейне: — Ты уж на него не серчай. Парень он добрый, просто боги дурью наградили.

— Грешно злиться на обделённых богами, — степенно отозвалась женщина и подхватила оторопевшего Ссадаши под локоть. — Господин, дверь там, и я провожу.

Вааш проводил их обескураженным взглядом и озадаченно пробормотал:

— Экая смелая на шутки, — и, подумав, добавил: — Или не шутила? Ссадаши, поганец, ты чего ещё натворил? — рявкнул наг, но троица успела скрыться за витражными дверями, выскользнув в парк.

Солнце уже поднялось высоко, и воздух наливался жаром и сочным запахом цветов. В императорском парке произрастало великое многообразие всякого разнотравья, над которым тяжело порхали уже отяжелевшие бабочки и юркие деловитые пчёлы. В густых кронах деревьев перекликались птицы, кто-то шуршал ветками в кустах — Дейна с досадой различила среди листьев яркую ткань мужского кафтана и, вроде бы, услышала томный вздох, — а в ближайшем пруду плескалась рыба. Ловить её запрещалось, но под вино гости и придворные порой нарушали запрет. Впрочем, пьяная рыбалка наносила скорее ущерб окрестным кустам, чем драгоценным карпам.

Дейна не лезла с расспросами ни к господину Ссадаши, ни к господину Шширару. Хотя последнего стоит отловить чуть позже и расспросить о привычках и вкусах господина. Может, он не переносит чего-то, боится или наоборот страстно, до слёз обожает. Дерри… то есть её высочество, к примеру, горько рыдала, когда в недавнем пожаре — ещё в поместье — сгинула вся серия книг по растительным ядам от мастера лекарского искусства господина Ижѐна Фану̀зского. И не обронила ни одного печального вздоха по начисто сгоревшей гардеробной.

Шширар тоже желал пообщаться с хранительницей наедине. Об обмене опытом он, впрочем, не думал. Главная его забота — безопасность наагалея, от которого зависело благополучие рода Фасаш. Вряд ли императором двигало лишь желание оградить гостя от возможной опасности. Наверняка он велел проследить, чтобы ушлый наагалей не засунул свой нос куда-нибудь ещё. И кто знает, на что пойдёт хранительница, чтобы удержать господина на месте. Да и на что она способна?

Кроме длинного кинжала за поясом, наг оружия у Дейны не заметил. Пола куртки, правда, сзади топорщилась, но Шширар терялся в догадках, что там может быть такой-то формы. Хоть и говорили при дворе, что Дейна дочь человеческого графа, сейчас наг немного сомневался в этом. Всё же в мире великое многообразие маскировочных зелий и амулетов, не стоит слепо верить слухам.

Вдруг из кустов с яростным рыком выскочила огромная чёрная кошка. Дейна мигом бросилась ей на перерез, Шширар едва успел хвостом перехватить, а радостно вскрикнувший Ссадаши позволил зверю повалить себя на траву. Рыча и скалясь, кошка пару раз лизнула хозяина в лицо и нехорошо глянула на охранников. Наагалей едва успел схватить её за ошейник.

— Госпожа хорошая кошечка, — мурлыкал наагалей, наглаживая огрызающегося зверя.

Дейна всеми силами старалась сохранять невозмутимое лицо, но сердце сжималось от каждого рыка, а ноги сами напрягались, того гляди и пустятся в бег. Страшная какая зверюга… Ещё и злющая!

— Она домашняя, — с плохо скрываемой снисходительностью сообщил Шширар, на всякий случай оттаскивая женщину за свою спину. — Но плохо воспитана.

— Госпожа прекрасно воспитана, — просюсюкал Ссадаши, целуя кошку в ощеренную пасть.

Дейна заподозрила, что со зверем что-то не так. Кошка шныряла по округе испуганным рассеянным взглядом и скалилась, скалилась… Сплошной клубок напряжённых мышц и встопорщенной шерсти. Рычание непрерывно клокотало в глотке, а зубы клацали при каждом слишком резком движении хозяина. Если бы с пасти ещё клочьями падала пена, то можно было бы заподозрить бешенство. А так…

Может, расстройство ума?

Хранительница посмотрела на господина, который безбоязненно тискал рычащего зверя, и вопросительно взглянула на Шширара.

— Она котёнком такой же была, — пожал плечами тот. — Тёмные знают, что с ней. Может, из-за того, что слепая? Да и на нюх, похоже, калека, — ну иначе как объяснить, что она до сих пор не запомнила его хотя бы по запаху и продолжает портить ему хвост? — Господин к ней подход нашёл, но тебе бы я не советовал соваться к ней. До смерти не зажрёт, но там такие челюсти, что кости на раз ломают.

Дейна степенно кивнула, хотя внутри всё сжалось и как-то сломанные рёбра — неудачно на драконе полетала — заныли.

— Ему на солнце плохо не станет?

Шширар сперва решил, что ослышался, и удивлённо воззрился на хранительницу. Та, прищурившись, следила за играющим с кошкой господином.

— Он же альбинос? Не обгорит?

Охранник напряжённо, опасаясь зря понадеяться, отозвался:

— Как есть покраснеет и облезет. Или ещё волдырями покроется. Будет потом ругаться и чесаться.

— Голову бы ему прикрыть… — задумчиво протянула Дейна.

— Не любит головные уборы. Ругается, — Шширар помолчал, продолжая поглядывать на Дейну, и осторожно добавил: — Мерзлявый он ещё. Кровь тепла не несёт, как девка мёрзнет. Месяц назад застуду подхватил. А одеваться тепло не хочет.

Рассказывать, что господин подхватил простуду, просидев полдня в ледяном горном источнике, охранник не стал. Такая малость! Тем более главное он не утаил: об одежде наагалей тогда не подумал и сидел в источнике совсем голый.