Цветочек. История о заигравшемся лицедее. Том 1 (СИ) - Гичко Екатерина - Страница 66

— Нет, — желваки на скулах оборотня напряглись, и он, склонив голову так, что волосы завесой закрыли лицо, одними губами спросил: — Чего надо?

— На двадцать саженей никого нет, — с улыбочкой ответил Ссадаши. — Папаше скажешь, что домогался, еле молитвами отбился. Видишь, я даже принарядился по случаю.

Пасс Идан поморщился, что вполне соответствовало озвученной легенде, и с плохо скрываемым отвращением посмотрел на одеяние нага. В религии песчаных волков розовый цвет считался символом беспутства и разнуздалой похоти. И хоть пасс не был столь фанатичен, как его отец, но от впитанных с молоком матери убеждений сложно отказаться.

— Что нужно? — опять спросил пасс, не поднимая головы, а то вдруг соглядатаи отца по губам прочитают.

— Мне любопытно, какие дела ты имеешь с лекарелами? — по Ссадашиным улыбающимся губам можно было прочитать что угодно, но только не то, что нужно. Они почти не шевелились, и голос, казалось, доносился из прорези маски. — Мои подчинённые вторую ночь видят тебя в городе с лекарельским послом. Мальчик мой, ты же не собираешься обмануть ожидания наагашейда?

— Это, — ноздри «мальчика» яростно шевельнулись, — не касается моих договорённостей с наагашейдом.

— Прекрасно, — сахарно прищурился наагалей. — А то… ну ты сам понимаешь. Обмен может не состояться.

— Если вы уже не выпихнули её замуж за какого-то нага! — яростно выдохнул пасс.

— Милый, ты так часто нас обвиняешь в этом, что у меня возникает желание жениться и оправдать твои подозрения. Зачем ты толкаешь меня к плохому? — ласково попенял Ссадаши.

— Всё будет, как мы договорились! — твёрдо выдохнул оборотень. — По поводу лекарелов… Мне нужна поддержка. Я не могу надеяться только на вас. Я не собираюсь уговариваться с ними против вас.

— Прекрасно-прекрасно, мой милый, — пропел Ссадаши, — я так и передам наагасаху Шашеолошу.

Который и попросил дядю поболтать с пассом. Приставания беспутного наагалея вызовут у паттера Иоргона наименьшие подозрения. Тот относился к Устам наагашейдисы с величайшим презрением и, как и многие, недооценивал его, хотя сталкивался по жизни не редко.

— Я больше тебя не задерживаю, — наг кокетливо провёл пальчиком по локтю пасса, и тот с яростью отдёрнул руку.

— Что ты творишь с пассом, тварь безбожная?! — взревел возникший в кустах плечистый оборотень — припоздавший охранник и, заодно, соглядатай паттера Иоргона.

Взревев, мужчина скакнул вперёд, занося когтистую руку для удара, и пасс Идан с усталым вздохом помассировал переносицу. Наагалей же воодушевлённо встряхнулся, готовясь всласть наиграться с песчаной собачкой. Он даже с писком отшатнулся вбок, с наигранной неловкостью уклоняясь от атаки, но оборотень приземлиться не успел, как перепуганное выражение на лице наагалея сменилось откровенным возмущением и негодованием. Уклоняясь, Ссадаши слегка развернулся и увидел вскочившую Дейну с кнутом и Оршоша с Шемом, беспечно пожирающих пряники.

Для обдумывания не было мига, но Ссадаши всё же успел просчитать, что прыгнувший оборотень на две сажени приблизится к Дейне, которой здесь быть не должно, а сама женщина приблизится ещё на сажень. Куда дальше скакнёт оборотень — одни боги знают! И бросятся ли эти олухи на защиту Дейны или оставят это неблагодарное дело господину, знают уже только Тёмные!

Поэтому Ссадаши не оборачиваясь стремительно сграбастал в воздухе волка, приложил его спиной о землю и зашвырнул в кусты с такой силой, что оборотень летел, ломая ветки, сажени три и летел бы дальше, если бы не дерево.

— Хорошего дня, — скосил Ссадаши красный глаз на удручённого пасса и яростно ощерился в сторону Дейны и охраняющих её червей: — Почему вы здесь?!

— Как почему? — Оршош изумлённо распахнул глаза. — Вы же сказали спать и ткнули в эту сторону.

Ссадаши бросил косой взгляд в сторону гостевого крыла и был вынужден признать, что его спальня и облюбованный троицей дуб находятся в одном направлении.

— А тут вы шумите, — Оршош с укором вгрызся в пряник. — Она так хорошо спала…

Ссадаши опять посмотрел на посмевших ослушаться и косо взглянул на хехекнувшего Шширара.

— Каков господин, такова и челядь, — глубокомысленно заметил помощник.

К гостевому крылу Дейна поползла на плече наагалея. И опиралась она на спину нага с таким обречённым смирением, будто каталась так каждый день. Охранники, торопливо собрав снедь, величественно ползли следом, и вся процессия выглядела очень торжественно, как на моление в храм собрались.

Шерр отчаянно заёрзал на месте, чувствуя, что ещё немного и любопытство слопает его изнутри.

Да что же у них там происходит?!

Когда дверь за спиной наагалея закрылась, Дейна с тоской осознала, что задание императора она провалила. Она понимала это и раньше, но особенно остро ощутила сейчас, когда господин на её возмущение «Но я должна вас защищать», не оборачиваясь, небрежно отмахнулся.

Дейна не обиделась. Ведь она действительно провалилась как телохранитель. Рядом с наагалеем она становилась поразительно небрежной, позволяла эмоциям брать вверх. У неё не хватало сил, чтобы удержать наагалея в безопасности, и не хватало красноречия, чтобы убедить его не лезть в неприятности. Откровенно говоря, она и не пыталась с ним поговорить… Ещё одно неприятное открытие.

Дейна почесала голову и посмотрела в распахнутое окно. Сидеть на постели наагалея и просто отдыхать было стыдно. Ей поручили работу, а она не справилась. Ещё и втравила господина в свои проблемы, из-за которых он едва не пострадал. И, может быть, ещё пострадает! Проклятая Корона! Женщина с силой потёрла голову обеими руками, но нащупать артефакт не смогла.

А она-то считала себя сильной и способной, но рядом с наагалеем превратилась в какую-то бесполезную девку! Очень сильно хотелось попросить аудиенцию у императора, на коленях извиниться за свою никчёмность и испросить позволения уйти из дворца, чтобы на её жалование не тратили казённые деньги. Но…

Бесполезной Дейна быть не любила. А кто может быть бесполезнее человека, отступившего перед трудностями и даже не попытавшегося исправить ошибки? Дядя обожал повторять эту фразу и приводить в пример себя. В юности рассорился с отцом, уехал из дома — сбежал от трудностей, — и жизнь его так закрутила-завертела, что помириться с «ворчливым стариком» он и не успел.

Не то что бы Дейне хотелось показать свою полезность малознакомому нагу или даже императору, но не хотелось падать в своих глазах ещё ниже. Из-за её наивности и доверчивости погибли тётушка и Шерр, и она ничем не смогла им помочь. Пока она отсиживалась в безопасности, враги добрались до отца. Она только и делала, что бегала и ошибалась, и внутри дрожала вечная тревога.

А после того, как она вышла из тени и взяла судьбу в свои руки, нескончаемое беспокойство затихло. Жить стало сложнее, но, как ни странно, легче.

Только рядом с наагалеем она, видимо, обречена на вечное беспокойство.

Скривившись, Дейна подпихнула под спину ещё одну подушку. Сейчас, вспоминая всё то время, что она провела рядом с нагом, женщина чувствовала себя воистину никчёмной. А если где и вспоминалось, что она не совсем бесполезной была, то тут же приходило подозрение, что наагалей ей просто подыгрывал. Как ребёнку.

Вскипели эмоции, захотелось доказать, показать, что она действительно что-то может… Но, Тёмные, наагалею восемь сотен лет, повзрослеть на восемь веков ей не удастся. Просто не проживёт столько, от силы лет двести протянет. Ну может триста. Прапрадед триста тридцать шесть прожил, пережив сына и внука.

И что она может сделать? Что она действительно может сделать?

Перышко через наволочку укололо покрытую синяками шею, напоминая о личных проблемах. Соглашаясь на роль телохранителя Дерри, Дейна не сомневалась, что у её врагов не хватит духа навредить принцессе Давридании. Кроме того, принцесса притягивала любопытные взоры, а, следовательно, под внимание попадала и её телохранительница. Попробуй потом скажи, что она, Дейна, мёртвая.