Вспомнить Нельзя Забыть (СИ) - Петров Марьян - Страница 13

Сытые запахи мяса и печёного картофеля щекочут ноздри, но ничего кроме растущего раздражения не вызывают.

— Даниил, вы себя хорошо чувствуете? — Ольгина лёгкая рука на моём плече становится свинцовой, начинает вжимать в землю. Во рту горчит и отдаёт металлическим привкусом крови. Я бы сейчас мог убить каждого из присутствующих. Разве что вон тот рыжий полукровка, лешак, пусть ещё побегает. Смотрит с опаской, приценивается. Ну и Бойко не трону, у него на мою злость пожизненные льготы. Но я сижу. А злость растёт. И тут не спишешь на демона, это моя чёрная натура хочет слепой справедливости.

— Устал он с дороги. Не обращайте внимания. — Вик появляется сбоку, перебив разговор, прикрывает собой, резко обнимая рукой, мощно всасывая пространство и запахи. — Эх, вкуснотища! — Я теряюсь, на мгновение почувствовав себя как раньше, счастливым. Этот простой жест меня удерживает на поверхности, даёт немного сил. Нет, Вик ничего про нас не вспомнил, он всегда был такой неравнодушной правильной сволочью. Чувствует, когда нужна его помощь, и прёт напролом.

Около костра, тесно прижавшись плечами, сидят студенты: кто с шампурами, кто с тарелками. Дешёвое винцо из тетрапакетов открыто разливают по пластиковым стаканчикам. Юрьевна зацыкала, но обманывать тут было некого. Некоторые её ученики уже родили своих детей, а некоторые отпустили бороды.

Нам выделяют место на сухом огромном бревне, дают тарелку одну на двоих с очень приличной порцией шашлыка. Я прошу картошку, «кушать мясо» есть кому, но так и не откусываю ни разу, не лезет. Невдалеке волк с наслаждением грызёт кость и ведёт себя совершенно по-собачьи, только хвостом не виляет и не позволяет себя гладить. Его животная ипостась всё больше теряет разум человека, и это пиздец как плохо.

— Крутая у вас псина! — Рядом подсаживается девчонка. Мне одного взгляда хватает понять — сердцеедка группы, староста, умница и красавица, Олюшкина любимица. Закопать бы её. — Я Алиса!

— Вик! — Да твою же мать! Кто-то собирается хвост распушить?! Давлюсь дымом. А они ничего так, мило начинают общаться о какой-то ерунде. Сейчас самое время предложить мне вина, и не этот жалкий стаканчик, а весь тетрапакет. Не знал, какой я собственник? Знал! Но видеть, как блестят их глаза, как они соприкасаются бёдрами, всю эту моментально замешавшуюся химию мужчины и женщины — невыносимо! Невозможно! Вик, ты издеваешься?! Нахуя сейчас-то?!

Нет, он не издевается, а живёт в своём тщательно вычищаемом настоящем. И теперь Вику подсовывают Её, отпадную девочку, чтобы Я исчез совсем. Вижу только этих двоих, слышу их голоса, они сливаются, как и сердцебиения. Вика и Алису уже не просто толкают друг к другу, их сжимает само пространство. Он очень увлечён, даже не пытается завуалировать, это искренне и правильно, по-мужски. Неудачные соискатели уже понурились, сила и обаяние Вика не пустой звук — мне не надо представлять, как призывно загораются глаза, что там за тело заводится под одеждой, как красиво напрягаются мускулы, как дёргается в нетерпении член. А ещё он чертовски… Всё плывёт вокруг.

— Ты куда? — окликает меня, скорее, машинально, реально его сейчас вряд ли интересует, куда направляюсь.

— Покурю пойду в тишине, — отмахиваюсь и иду в лес. Мне надо с кем-то поговорить. Из тех, кто умеет слушать, есть только одна личность, которая будет после молчать.

Подходя к кромке леса, хлопаю волка по ушам, он взрыкивает и поднимает голову, при этом сильнее вгрызаясь в кость.

— Да не голодный я. И с миром. — Животное вострит уши. — Идём перетрём, дело есть.

К моему удивлению он идёт. Как бы за жопу не укусил, топчась позади, вижу, хочет, но сдерживается.

Удаляюсь подальше от шума, звуков и запахов. Подальше от эмоций. Глушу в себе понимание, что с лёгкостью могу подложить эту правильную Алису под себя, да хоть при всех на капоте, и она с радостью будет стонать и извиваться. Но… Это ёбаное «но» преследует меня всю жизнь. Симпатия у них с оборотнем настоящая, а я, как всегда, могу только силой. Нет, безусловно, влюблялись и по-настоящему, но… только один гад всех растолкал и занял вакантное место рядом. Кстати, сейчас он собирается хорошенько заблядовать.

— Вот ты мне скажи, — развернувшись, прижимаюсь к прохладному шершавому стволу дерева и внимательно смотрю на зверя, вставшего напротив. — Имею ли я право вмешиваться в его жизнь, если он, возможно, сам меня из неё и стёр? — Зверь не двигается, сам не верит, что мы тут вдвоём. — Всё так сложно, — понимаю, что разговариваю с тишиной. Опускаюсь на корточки, локти на колени, голову вниз. — Ещё пару лет назад я был бы рад такому исходу. А сейчас… — Зверь делает шаг, а я настолько устал, что и опасаться нет сил. — Стал слабым. И это твоя вина! — на кого ору — на Вика, на зверя в нём или на самого себя — да кто там разберёт, когда на эмоциях. — Это ты во всём виноват! — Зверь спокойно сидит в десяти сантиметрах от меня, раз виноват. Его дыхание чувствуется на лице. Страха нет. Привык. Жгучая тяжесть внутри сильней, она примораживает к жёсткой земле и не даёт расправить плечи. Я качусь вниз и не уверен в возможности остановиться. — Гнать меня надо было тогда из вашей деревни. Всем было бы легче. Тебе, ему, мне. А теперь я уже не остановлюсь. Запущен механизм, понимаешь? — Он молчит и смотрит так… знакомо. Мурашки бегут по спине, с трудом сдерживаюсь, чтобы не закрыть глаза. — Мне было бы проще тебя убить и освободить Бойко. Я так долго об этом мечтал. Послать к чёрту все его обязанности, всю стаю и хлопоты, дать ему пожить полноценной жизнью, а не прописанной в своде правил. Прожить со мной. Я бы смог привязать его к себе снова. Это сильнее нас, химия бы сработала. Но, блядь! — Дерево трескается прямо над моей головой, одна из больших веток падает вниз, не задев нас. — Это будет уже не он! — Со свистом выдыхаю и всё же зажмуриваюсь. — На хрена ты вообще появился!

С готовностью жду, когда меня накроет истерика. Жду так сильно, как дети подарков на праздник, готов к слепой ярости и крови, но вместо этого… пара капель дождя падает на мои щёки, хотя везде по-прежнему сухо. Волк упёрся мохнатой мордой мне в лоб, а я с жадностью вцепляюсь в его шерсть, наверняка причиняя дискомфорт, но на это плевать. Мне нужна отдушина. Поэтому и сжимаю его, глажу, плотно закрыв глаза, вдыхаю знакомый, сейчас немного изменившийся запах, и становится легче. Вплоть до того момента, пока не начинаю чувствовать возбуждение Виктора. Это отрезвляет.

Разжав руки, медленно отстраняюсь, зверь так же спокойно делает шаг назад.

— Ты же всё помнишь. — В его глазах темнота, она, как живая, отвечает на мои вопросы, а может, это я уже еду крышей. — Всё знаешь. И даже как найти выход. Дам тебе время из уважения к природе происхождения Бойко, но если всё останется так, а он будет от меня отдаляться — поступлю по-своему. Если понадобится — убью.

Волк, не испытывает страха, понимает меня хорошо. Он тоже устал, как и я, разрываться между ненавистью, долгом и любовью. И, как и я, готов идти до конца за своё «Я». У нас ещё есть время, поэтому перемирию быть, но когда оно закончится… об этом оба стараемся не думать. Сейчас мои мысли переключаются на другого дурака, и от убийства меня отделяет только то, что Вик не разрешает мне убивать девчонок, которые к нему липнут (я уточнял!), и моё право на его задницу он тоже не оспаривал, и когда вспомнит всё, то скажет спасибо, что я остановил. Но видят высшие силы, пиздюлей сейчас кто-то получит основательно! Давно пора выпустить пар. Не сексом, так иначе! Пиздец тебе, Бойко!

====== Часть 5 ======

Дан

Подвыпившая компания людей у костра стала напоминать одну живую двигающуюся массу. Алкоголь и усталость сделали своё дело, поэтому на вышедшие ненадолго из строя электроприборы никто не обращает внимания. Так же, как и на двух удалившихся молодых людей.

Я иду по запаху, сам напоминая зверя, пальцы дрожат, дыхание прерывистое, зрачок увеличивается и теперь глаз абсолютно чёрный с тонкой вертикальной фиолетовой полоской.