Вспомнить Нельзя Забыть (СИ) - Петров Марьян - Страница 31

— Зачем мы тут? — Леон приопускает окно и пристально осматривается. — Здание ветхое, под реконструкцию или снос.

— Под снос! — усмехаюсь я. — Мне надо выплеснуть побольше энергии, чтобы разрядиться до состоянии медузы.

— Дурак, а кормить и восстанавливать тебя потом кто будет?! — Леон рявкает так, что я подпрыгиваю.

— Дать мне в челюсть не поможет! — пытаюсь пошутить, но Леон напряжённо размышляет, потом быстро раздевается и в кусты сигает матёрым волчарой. Блин, как всё у оборотней просто на первый взгляд. Но видно, Леону наплевать на боль и переломы костей — восстанавливался на бегу.

Я терпеливо жду, откинув кресло и прикрыв глаза, как при быстром просмотре прогоняя весь пережитый период с Виком. Думаю о Дэймоне и Максе. Они всегда презирали правила и брали самые опасные задания, будучи уверены друг в друге. Как мы с Бойко. Поэтому понимаю поступок Демона. Не оправдываю, а понимаю… Самое поганое, я сам пообещал Дэю сыворотку для вампира на основе крови моего мужика. Значит, дело приняло совсем скверный оборот, и больше ждать Демон не мог. Моя поездка в больницу может стоить мне безумия или долгого забвения, но Вик тоже смертен. Меня передёргивает. Бойко себя никогда не жалел, если дело касалось стаи. Да и не только стаи. Ублюдков вроде Шейна он тоже жалел. Поэтому выбор пал на него? Нет, он таким родился и был предназначен.

В машину наполовину влезает основательно взмокший Леон, чтобы взять штаны и толстовку. Сколько калорий он сжёг за сегодня, я даже думать не хочу. Если честно, да простит меня Мирра, я старика видел больше, чем Вика в том древнем лесу. Но таких чудес Бог для меня точно не припас. Пока Леон одевается, смотрю, как на коротком ёжике его волос тает иней, а от мощного тела идёт пар. По теневой бродил. Скорее всего, в Салан. Броневик, а не мужик. Интересно… Если Вик проживёт столько же, он так же прокачается?

— В обороте Вик намного крупнее, — устало произносит Леон.

Я вслух подумал? Или меня слышат все уши в стае?

— Ты часто думаешь вслух.

— Ладно, это лирика. Что ты мне принёс?

На панель управления ложится заполненный мутноватой жижей шприц. Выглядит невкусно.

— Это убойная доза. Остановит самого безумного волка в первом обороте. Ветеринарам такого не достать. Ты будешь не просто обездвижен, ты лишишься сил дня на два. Их заблокирует, нервная система даст сбой. Потом будут жуткие отходняки.

— Плакать и писаться буду?

— Нет.

— Тогда коли! — выдёргиваю руку из рукава куртки, долго не раздумывая. Леон делает инъекцию через свитер. В мозгу сверкнуло, по венам понёсся наркотик, отключающий чувства, силы, желание жить — не обманул.

— Прости, парень, но тащить всё одному я тебе не позволю. Буду рядом, насколько близко смогу. Только позови…

«…Наверное, это даже не боль. Состояние, из которого не выйти, как будто застужен каждый нерв в теле, лопается каждый капилляр, дробится каждая кость, суставы выламываются из мест, а связки и мышцы рвутся как нитки.

Место, где нахожусь, вероятно, преисподняя или её пригород. Тут нет солнца, не светит ни одна звезда, а в непроглядной смоле слепящим оком плавится багровая Луна, словно истекающий кровью кусок.

Почти ничего не вижу в прорезях для глаз — на голове что-то тяжёлое и природу этого металла даже не пытаюсь угадать. Во рту постоянный вкус крови, и, полагаю, языка нет — его растерзал зубами… клыками. Что-то провоцирует непрекращающийся оборот, а ещё из меня качают кровь. Иногда, приходя в сознание, вижу гибкие прозрачные трубки.

Голода нет, жажды нет, в глотку то и дело поступает что-то тёплое — вкус не различаю — теперь всё похоже на кровь. Не могу рычать, кричать, дышу тоже благодаря трубкам в носу.

Никакими остатками сознания не хочу представлять, кем или чем я стал.

Возле меня постоянная возня, полчища крыс или тьма обрела плоть и блуждает вокруг. Сказал бы, что слышу голоса, но не разбираю слов. Мне не включают свет, не снимают шлем, не отсоединяют от оборудования.

В этом месте точно Бога нет, а Дьявол забегает ненадолго, потому что на пытки тоже надоедает долго смотреть. Иногда яркими вспышками приходят воспоминания. Они силой прогрызают чёрную плотную череву, а оттуда, как требуха, вываливается… недозабытые остатки мыслей…»

Я слышу шуршание своих век. Из состояния онемения выхожу медленно и физически ощущаю на себе пристальные взгляды. Трое людей в белых халатах, все взрослые, слишком серьёзные мужики. Они не улыбаются и не потирают руки. Безликие и холодные, не выражают никаких эмоций, кроме одного, особо неприятного, полноватого старика с прищуром, как у гиены.

Как я оказался тут — не помню. Тем более не знаю, что со мной делали. Крайний справа эскулап похож на Леона. Но моё сознание плывёт, и возможно, это опять игры воспалённого захваченного разума. Меня больше волнует сон, из которого я вынырнул.

Точно не сон. Препарат, вколотый мне Леоном, помог погрузиться в транс, и кажется, я чувствовал то же, что сейчас ощущает Вик. И мне это не нравится. До слёз. Бессилие и страх ненадолго снова отключают свет. Когда прихожу в себя второй раз, ничего не меняется — всё те же лица тем же составом.

— Вы были правы, Леонид Назарович. Этот пациент действительно на грани. Мы обязательно ему поможем. С нами он в безопасности. Надеемся на ваше сотрудничество, — вот тут я слышу лицемерие и жадность в каждом звуке. Не верю ни единому слову, настороженность и инстинкт самосохранения заставляют трезветь, но мозг так неохотно запускается.

— Сколько это будет стоить?! Он нужен мне живым и рабочим.

Это точно… батя?! Пробивает жестокая судорога. Что значит рабочим?.. Он меня в качестве кого сюда сдал?.. Уж не пошалить он собрался? Проказник старый, я ему устрою потом…

— Предлагаю это обсудить не здесь. Мой кабинет справа по коридору. А мальчика повезут на обследование. Вам всё равно дальше приёмного отделения проходить нельзя. Попрощайтесь.

Мне на лоб ложится тяжёлая ладонь. Леон сжимает пальцы, но я едва чувствую. Голова снова наливается тяжестью, в глазах темнеет.

— Будь хорошим мальчиком, — таким тоном он меня ещё ни о чём не просил, и лучше не надо. Мирру в спальне пускай так просит об одолжении! Слава всем, я отключаюсь, потому что мальчиком я давно не был, хорошим никогда не стану, а быть сейчас не могу, ибо пока ещё не в состоянии.

Очнулся спустя пару часов. За окном уже темно. Свет не режет глаза и я этому рад. Пока меня выкручивают отходняки, жду, когда голова лопнет, и вены разорвутся, невольно блуждаю воспалённым взглядом по белоснежной палате, желая зацепиться хоть за что-то. Как же щиплет глаза этот белый цвет! Всё белое. Пол, потолок, стены. Стерильно гладкие, без единой лишней детали. Но всё же есть кое-что интересное…

Справа от меня в хитросплетении проводков лежит ещё одно тело, не подающее признаков жизни.

Слава всем, эти муки не зря.

Макса я всё-таки нашёл!

И он жив!

====== Часть 10 ======

Дан

Судя по прикованным к постели рукам и ногам, не факт, что меня, как и Макса, оставят в живых. Что им там батя наплёл, пока меня оформлял, я не знаю, и на какую сумму лечения угорел Салан — тоже, но настроение просто замечательное. Это и странно. Эмоциональное состояние никак не вяжется с происходящим, и либо меня накачали наркотой, либо наконец поехала крыша. Первое вероятнее. Тогда я должен быть овощем, если судить по объёму вливаемого в меня раствора. Капельница стоит рядом, но названия на бутылке нет, следовательно, коктейль собственного приготовления, жутко подумать из чего.

Кольнуло сердце и сжались рёбра, выдох так тяжело вышел из лёгких — до сих пор болит грудь. Вик и сейчас меня защищает. Его кровь во мне, а значит, реактивы жжёт не жалея, плохо — не полностью, меня всё ещё плющит. А если прибавить к этому боль в теле, слабость и потерю сил, нос ещё чешется, то совсем премерзко получается.

Закрываю глаза, пара глубоких вдохов. Один, второй… Открываю — рассвет. Нормально я моргнул. Тили-тили, трали-вали, всю мы ночку проебали, парам-пам-пам! А батя, скорее всего, метит окрестности за периметром лаборатории, так удачно расположенной недалеко от Кемерово в частном парке. Стало стыдно. Хоть и не виноват.