Не лечится (СИ) - "Северный Орех" - Страница 5

— Давай я тебя до дома подкину хотя бы? — красуясь, Матвей достал связку ключей и небрежно покрутил на пальце колечко брелока.

— У вас есть автомобиль? — больше из вежливости спросил терапевт. Конечно, садиться в машину к постороннему человеку он бы не стал.

— Ага. Купил год назад. Мерседес! Машина-зверь! Моя Ласточка, — со смесью гордости и нежности отозвался Матвей.

— Так зверь или ласточка?

— Если по мощности, то зверь. А так Ласточка. Я Соколов, а она Ласточка. Сечëшь фишку?

— Кхм… Секу. Наверное.

— Вот. А вообще я кошатник. Обожаю кошариков. Даже тех, которые лысые. Ну, сфинксы, знаешь? Я однажды гладил такого. Док, ты не представляешь, какие они горячие! О них руки с мороза греть можно! А им в кайф, они мурлыкают. По крайней мере тот лысик явно тащился… А дома у меня кошка-инвалидка живёт. Бабуся с дачи притащила. Муська тогда ещё бездомная была, а потом в капкан попала. И представь, она отгрызла себе лапу, чтобы освободиться! Теперь бегает с культëй, но фору всем даст.

Матвей болтал так весело и беззаботно, что это наводило на определённые мысли.

— Кхм… Соколов, меня терзают смутные сомнения… Вы пытаетесь меня заговорить? — с оттенком подозрительности и удивления спросил Полянский.

— Эм-м… Ну да, — только что разливавшийся соловьëм Соколов смутился и начал нервно теребить брелок с ключами. — Я подумал, что буду действовать по обстоятельствам. Нужно же узнать друг друга… А вообще, я бы хотел пригласить тебя на чашку кофе.

— У нас в городе нет кофеен, — только и выдал Александр Юрьевич, обалдев от такого поворота. Его впервые в жизни пытались пригласить на свидание, зная о славе, которая шла далеко впереди. — Только пара кафе, где проводят свадьбы и похороны, но там только растворимый. А я люблю зерновой.

— Вот видишь, док! Вот и первая ниточка, которая нас с тобой связывает! — Матвей просиял, будто выиграл лотерею. — Я тоже растворимую бурду терпеть не могу. Поэтому сам кофемолкой поработал, а потом с туркой у плиты стоял.

— У плиты?

— Ну да. Говорю же, я кофе для нас сварил. И приглашаю тебя на чашечку кофе. Правда, у нас будут одноразовые стаканчики, но это не важно.

— Я не понимаю, — Полянский почувствовал себя беспомощным. Паззл не складывался.

— Так, док. Давай по порядку. Я хочу, чтобы мы узнали друг друга поближе. Обычно в таких случаях приглашают в ресторан или на кофе. Не скажу, что у меня большой опыт, но очень часто в фильмах мелькает именно эта фраза. Но так как растворимый мы с тобой не любим, то я сварил зерновой дома. Заранее. И налил его в термос, чтобы не остыл. Кофе в термосе, термос в Ласточке, Ласточка на парковке. Сечëшь?

— Секу. Игла в яйце, яйцо в утке… Спасибо за предложение, надо признать, поистине уникальное, но я вынужден отказаться. И прекратите называть меня «док».

— Не нравится? — чуть растерявшийся от отказа откликнулся Матвей. — А как тогда? «Александр Юрьевич» тяжеловесно. И официально, как совсем чужие люди. Может, «Зая»?

— Соколов, вы забываетесь! — вспыхнул Полянский. — Для вас люди с нетрадиционной сексуальной ориентацией подобны необычным обезьянкам, на поведение которых просто любопытно посмотреть?

— Так всё-таки ты гей?

— А разве это важно? И я уверен, ваши знакомые из парка дали мне более чем ëмкую характеристику. Я скажу вам так: любой человек хочет любить и получать теплые чувства в ответ. При этом неважно, какого он пола. Я не знаю, сможете ли вы и вам подобные понять эту простую истину, но и доказывать ничего не собираюсь!

Матвей хотел что-то ответить, но внезапно согнулся пополам. Его глаза округлились, и он начал хватать ртом воздух. Руки с силой потянули за горловину футболки, будто он задыхался. Он выхватил из кармана джинсов телефон, но экран не загорался, сколько бы тот в него ни тыкал.

«Неужели астма? Хорошо ещё, что рядом с больницей!» — молниеносно пронеслось в голове Александра Юрьевича.

— Дай телефон… Лекарство… Позвоню… — просипел Соколов и протянул руку.

Ни секунды не раздумывая, Полянский сунул ему свой телефон, чтобы тот позвонил, кому нужно. В голове всплыли основы первой помощи и варианты, куда сообщить в первую очередь: в приемную или скорую. При этом нельзя оставлять больного в одиночестве.

Тем временем Матвей потыкал в экран, приложил телефон к уху и закрыл глаза, прислушиваясь к гудкам сквозь своё прерывистое дыхание.

В кармане его джинсов заиграла музыка. Удовлетворëнно улыбнувшись, он выпрямился, подмигнул замершему доктору и протянул телефон обратно. Об удушье, которое угрожало его жизни секунду назад, ничего не напоминало.

— И что это было? — Полянский забрал смартфон, изо всех сил стараясь не психовать, но получалось скверно.

Сверкнула молния, осветив всё в мельчайших подробностях и выкрутив уровень резкости на максимум. В свете этой вспышки Полянский успел рассмотреть узор серой радужки глаз Матвея.

— Прости, пришлось пойти на обман и выманить у тебя номер телефона таким дурацким способом. Но я обещаю, что больше такого не повторится. Так что если я начну задыхаться в следующий раз, то можешь сделать мне искусственное дыхание, — несмотря на смущение, он выглядел чрезвычайно довольным собой.

— В следующий раз я помогу естественному отбору и задушу вас собственными руками! Соколов, вы с ума сошли?! Такими вещами не шутят!

С неба упали несколько капель, которые через минуту превратились в полноценный ливень. От раздавшегося раската грома заложило уши.

— Ну прости! Согласен, фигня идея, но ведь главное результат! Добровольно ты бы мне свой номер не дал, верно?

— Ни в коем случае! Потому что вы глупый, самовлюблëнный и эгоцентричный мальчишка! Ваше поведение недопустимо, а все ваши инициативы мне глубоко неприятны! Уходите и больше не преследуйте меня! Найдите другой объект для шуток и розыгрышей!

Выкрикнув это, Полянский порывисто развернулся и направился прочь, поскальзываясь на вмиг намокших дорожках.

Он шёл домой, жалко обтекая, и не знал, смотрит ли ему Матвей вслед, так же стоя под дождём, или уже ушёл к своему зверю по имени Ласточка.