Беспросветное солнце Бажен (СИ) - "Северный Орех" - Страница 4

С неба валилась ледяная крупка, а пронизывающий ветер пробирал до костей. Зубы непроизвольно начали отбивать лёгкую дробь. Наверное, очень тяжело в такую погоду тем, кто постоянно работает на улице. Например, Женьке. Неудивительно, что кожа на руках обветрилась и загрубела.

Или очередная мысль о мальчишке отозвалась теплом, или мой организм адаптировался к улице, но внутренняя дрожь от холода прошла и зубы прекратили отбивать чечëтку.

Женя стоял на своём ставшем привычным месте, и увидеть его там оказалось действительно приятно. Ещё приятнее было то, что перед его хлипким столиком собралось человек пятнадцать, и расходиться, судя по всему, не собирались.

Юный маг показывал уже знакомый мне фокус с верёвочками, отпуская на ходу шуточки и завлекая толпу в диалог. Сегодня он выглядел более уверенным в себе, буквально искрился энергией и позитивом, а женщине, что снимала его представление на телефон, даже помахал в объектив и послал воздушный поцелуй.

«Чудик», — пронеслась в моей голове тëплая ассоциация, и я улыбнулся, поймав Женькин приветливый взгляд.

Подойдя ближе, я увидел в круглой банке небольшой ворох бумажных десяток и полтинников, который почти полностью закрывал мелочь, лежащую на дне. Хмыкнув, я полез за кошельком и вытянул пятьсот рублей, делая свой вклад в развитие уличных представлений.

Увидев такое пополнение, Женька улыбнулся и бросил на меня полный благодарности взгляд, от которого внутри что-то дëрнулось. Захотелось вытащить из своего кошелька все купюры и по одной обменивать их на такие взгляды и улыбки. Так. Я, вроде, экономист? Мысли какие-то не экономные.

Тем временем фокусник, заигрывая с толпой, спросил кандидатуру для следующего витка волшебства, и я уже было шагнул вперëд — ну, а почему бы и нет? — но меня опередила длинноволосая блондинка. Глупо хихикая, она выскочила вперёд и протянула Жене телефон, который, как я понял, должен был исчезнуть на какое-то время. И фокусник, не выходя из роли балагура, ослепительно ей улыбнулся и галантно поцеловал наверняка надушенную лапку. Девчонка захихикала настолько мерзко, что у меня начало сводить скулы.

Хмыкнув, я боком выбрался из толпы. Пойду домой. Пельмешки ждут. А у Жени всё будет хорошо. Накопит на то, что хотел — приставку, велик или другую какую-нибудь игрушку, встретит подобную блондиночку и навсегда исчезнет с этой станции метро.

========== Часть 3. Остывший чай ==========

Рабочие будни в своей массе похожи друг на друга. Бесконечная череда сделок, согласований, протоколов разногласий, срочных и не очень поручений… Вся эта каша годами варится в офисном котле и не выкипает. Периодически фокус приоритетов слегка смещается, но глобально ничего не меняется.

А вот вечера после работы бывают разные. Иногда отличные — вроде тех, когда удаётся куда-то выбраться и отдохнуть, пусть даже это будет банальный бассейн или бар с приятелями. Иногда нейтральные — в компании нехитрого ужина, что готовится не дольше двадцати минут, фильма и звонка родителям, что остались за пару тысяч километров. Иногда вечера бывают плохими — когда в голову лезут непрошенные мысли об одиночестве, о неудовлетворённости, о печальных сторонах нетрадиционной ориентации и о других малоприятных вещах. Но иногда вечера бывают и вовсе ужасные — вроде сегодняшнего, когда я смотрю на стоящего на коленях Женьку, который сплëвывает кровавую слюну, и не могу сделать вздох окаменевшими лёгкими.

А как неплохо всë начиналось! Я мерно покачивался в полупустом вагоне, стандартно чувствуя себя после рабочего дня выжатым лимоном. Прикрыв глаза, я старательно пытался выкинуть рабочие моменты из головы и сосредоточиться на вечере, который проведу в гордом одиночестве. Пробираясь к выходу, я в очередной раз вспомнил о Женьке, гадая, увижу ли его сегодня. И если да, то, наверное, я подойду. Почему нет? Просто посмотрю, что он показывает. Учитывая его вчерашний энтузиазм, сегодня представление должно быть ещё ярче.

Но фокусника на месте не оказалось, и «его» место выглядело нелепо пустым, словно кто-то вырезал ножницами нужный элемент. Пожав плечами, я продолжил свой путь к автобусной остановке, но заметил за какой-то будкой стоящую на коленях фигурку. Если бы не чëрные очки, то я, наверное, и не узнал бы Женьку в тусклом свете электроламп. Рядом с ним, прямо в грязи, которая ещë недавно была чахлым островком газона, валялся собранный в чемоданчик столик и баул с реквизитом.

Не мешкая, я преодолел разделявшее нас расстояние и слегка наклонился над парнем.

— Привет. Ты как? Помощь нужна?

Женька испуганно дëрнулся от звука моего голоса, но узнав, слегка расслабился.

— Привет. Да нет. За дело получил, — буркнул он гнусаво, пальцами зажимая кровоточащий нос.

— Интересные у тебя дела. Подрезал у кого-то кошелёк, что ли? — я вытащил из кармана носовой платок и протянул его пострадавшему. Детская привычка, старательно привитая мамой. Надо же, платок впервые пригодился за последние лет пятнадцать.

— Я не вор! — вспылил фокусник и попытался встать, но со стоном схватился окровавленными руками за виски и остался стоять коленями в каше из грязи и снега. — Тут другое.

— И какое? — почему-то я начал злиться, игнорируя вскинутое на меня лицо Женьки и его недовольно поджатые губы.

— Блин. Ладно! Вчера всë пошло неплохо, но к вечеру народа, а соответственно выручки, стало меньше. Тут же не центральная ветка. И я поехал на кольцевую и встал там. А сегодня приехали ребята оттуда и вот. Сделали выговор. Доволен? — Женька тоже начал сердиться, только не понятно, на кого. На меня, на себя или на тех, кто его избил?

— Пока всë ясно. А Карен ваш? Вроде защищать своих работников должен? С виска кровь тоже сотри, от пальцев след остался.

— Говорю же, это другое. Сам виноват. Нельзя на чужие точки соваться и у других хлеб отбирать. Так что эти ребята с молчаливого согласия Карена нагрянули, и помощи от него ждать глупо. Блин, голова кружится, — пробормотал он слабым голосом и начал заваливаться вбок. Я подхватил его за плечи и удержал на месте, не давая упасть. Женя глубоко дышал ртом, зажимая разбитый нос и намертво вцепился в меня левой рукой.

— Может скорую вызвать? Выглядишь фигово, — с напускной грубостью произнес я, пытаясь скрыть своë беспокойство.

— Не надо. Спасибо. Они обязаны ментам сообщить, и тогда меня просто уроют, — фокуснику стало лучше, и он смог подняться на ноги. — Спасибо, Макс! Мне идти надо. Нужно ещё собрать денег, чтобы сдаться. Извини, я платок выстираю и верну, если увижу тебя ещё раз.

— Ты в таком виде собрался фокусы показывать? Я не эксперт, но у меня для тебя плохие новости, — пробурчал я, осматривая его одежду, перепачканную в грязи, лицо и руки в кровавых подтëках. — Стой тут.

Я быстро дошёл до ближайшего тонара, где торговали всякой мелочью и, прикупив пару упаковок влажных салфеток и бутылку минералки, вернулся обратно. Увидев меня, Женька поспешно натянул очки, но я успел увидеть, что ничего ужасного под ними не скрывалось. Никаких огромных волосатых родимых пятен, выбитого глаза или страшных рубцов. За исключением позавчерашнего финиша, кажется, обычные глаза.

— Давай оттирайся, чтобы в автобус пустили, и пошли, — я протянул бутылку и салфетки.

— Куда?

— Ко мне, — вздохнул я. — Постираешь шмотки, и посмотрим, что с носом. Надеюсь, вправлять не потребуется.

— Я не могу. Мне надо деньги собрать, — Женька аккуратно вскрыл салфетки и начал оттирать грязь, размазывая еë ещё больше.

— Сколько ты обычно собираешь?

— По-разному. Смотря, сколько стою́. Около двух тысяч пока.

— Держи. Отнеси реквизит, отдай им деньги и поехали.

— Блин, Макс…

— Что «блин, Макс»? — раздражëнно переспросил я. — В таком виде даже и не думай свои фокусы показывать. Тут, скорее, милостыню надо просить! А если ты так домой один пойдешь, то наверняка патруль прихватит — оно тебе надо? Жень, давай бегом. Дома решим, что делать. Не бойся, я не маньяк, — буркнул я, пытаясь определить свои эмоции.