Камни последней стены - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 40

• Предыдущая
• 40/67
• Следующая

– Я позвоню, – кивнул Страус и вышел из кабинета.

На следующий день Барлаха навестил его «родственник», приехавший из Ганновера. Для начала он показал фотографию Данери и Кардигана и объяснил недоверчивому Барлаху, что его послали именно американцы. Но после взрыва Барлах не хотел никому верить. «Родственнику» пришлось набрать номер Кардигана и передать аппарат Барлаху, чтобы тот лично переговорил с уже знакомым ему человеком. Барлах чудом остался жив, и врачи считали, что через две-три недели он сможет выйти из больницы.

– Вы видите, герр Барлах, какие неприятности возможны в подобных случаях, – сказал Кардиган. – Все уже готово, как вы просили. Деньги переведены. Вы можете сказать, когда мы получим наш долг?

– Я скажу завтра, – сразу ответил Барлах. – Завтра я вам позвоню и все скажу. Пусть ваш представитель оставит свой аппарат. Мой остался в доме. И не приходите больше сюда, иначе меня и здесь найдут.

– Хорошо, – согласился Кардиган. – Он оставит вам аппарат.

– И немного денег, – попросил Барлах, – у меня ничего не осталось.

– Пять тысяч марок на расходы вам хватит? – поинтересовался Кардиган. – Мы их привезем вам немедленно.

– Распорядитесь, чтобы мне передали их в руки, – сказал, задыхаясь, Барлах.

– Обязательно. Врачи считают, что вы поправитесь. Всего хорошего.

Кардиган закончил разговор и взглянул на Страуса. Тот кивнул в знак согласия.

– Деньги мы пошлем, – сказал Страус. – Но как он свяжется со своим человеком? Ведь он в больнице. Значит, этот человек к нему придет? Нет, не думаю. Этого просто не может быть. Профессионал не станет так глупо себя подставлять. Это невозможно. Тогда каким образом они свяжутся? Он же не будет звонить ему по нашему телефону.

– Вы можете его прослушать?

– Конечно. Мы учли возможность, что Барлах может попросить оставить ему аппарат для связи.

Кардиган почувствовал себя уязвленным. О таком развитии событий он не подумал.

– Нужно еще раз просмотреть все списки знакомых Барлаха. Может быть, среди них есть человек, у которого эти документы, – предложил Кардиган.

– Мы проверяем, но нам приходится быть очень осторожными, чтобы не вызвать подозрения немцев, которые внимательно за нами следят.

– Сейчас русские тоже будут за ним следить, – сказал, нахмурившись, Кардиган. – Если они узнают, что он жив, то попытаются его снова убрать.

– Такая опасность существует. Но я думаю, что у нас есть в запасе несколько дней. Русские не станут так упрямо добивать Барлаха, понимая, что это вызовет подозрение. Кроме того, они наверняка станут искать информаторов Барлаха. Нужно срочно передать в ЦРУ. У нас появился русский «крот», который выдал Барлаха. Представляете, Кардиган, насколько эти документы важны для русских, если они готовы подставить своего «крота» в ЦРУ, лишь бы не засветить «апостолов», работающих в Европе. Подождем до завтра, когда Барлах наконец скажет нам про эти документы.

На следующий день Барлах позвонил и сообщил, что передача документов состоится десятого ноября. Когда он закончил разговор, Кардиган спросил Страуса.

– Он кому-то звонил? Как он узнал про документы? У него же их нет с собой в больнице. Где он их возьмет?

– Не знаю, – ответил Страус, – но он не блефует. Раз сказал десятого, значит, его коллеге каким-то непонятным образом удалось с ним связаться.

– Десятого, – повторил Кардиган. – Я сижу здесь уже целый месяц. Надеюсь, что десятого ноября мы наконец получим эти документы.

Он впервые употребил слово «мы», вместо «я», и Страус добродушно усмехнулся. «Этих молодых щенков нужно учить, – в который раз подумал он. – И, конечно, проверить, как Барлах получил информацию, если он никому не звонил и к нему никто не приходил. Это интересная задача».

Зуль.

5 ноября 1999 года

Утром они смотрели друг на друга с некоторой симпатией. Очевидно, Лариса была уверена, что он попытается воспользоваться ситуацией. В свою очередь он чувствовал себя несколько неловко. С одной стороны, она слышала его встречу с Габриэллой и могла составить о нем весьма превратное представление. Но с другой – подобный аскетизм тоже не всегда говорит в пользу мужчины. В этом есть нечто аномальное, если молодой мужчина не испытывает желания к молодой женщине. И хотя ему уже минуло сорок, а ей было тридцать пять, они были еще достаточно молоды, чтобы не обращать внимания на такие моменты.

За завтраком Дронго изложил Ларисе свой план. Следовало быть особенно осторожными. После случившегося с Андреем стало понятно, что американцы пойдут на все, лишь бы не допустить встречи представителей Москвы с бывшими сотрудниками группы Хеелиха.

– Встреча с Менартом представляется мне решающей, – тихо объяснял Дронго, когда они вышли погулять вокруг отеля. – Если Гайслер предатель и это очевидно, почему не подпускают никого к Менарту. Но если Менарт работает на американцев, почему он еще здесь и они действуют столь бесцеремонно. Отсюда я могу сделать единственный вывод. И немцы, и американцы боятся этого информатора. Они не знают, кто именно должен передать сведения Барлаху, чтобы тот затем передал их сотрудникам ЦРУ. Они так же, как и мы, ничего не знают и на всякий случай наблюдают за всеми бывшими сотрудниками группы Хеелиха. А это значит, что нам придется пройти два кольца наблюдений. И американцы, и немцы сейчас должны следить за Менартом. Но нам в любом случае нужно сегодня к нему прорваться.

– Что вы думаете делать?

– Нужно использовать любую слабость в их «обороне». В отличие от Менарта, сотрудники ЦРУ и БНД, наблюдающие за ним, не обязательно должны знать русский язык. Я думаю использовать это обстоятельство. Посмотрим сначала, где он живет.

– В одном из тех домов, – показала она в сторону музея оружия. – Кажется, его квартира на втором этаже.

– У дома стоит автомобиль, – показал Дронго на «фольксваген».

– А другая машина – чуть дальше, – кивнула Лариса в другую сторону, где стоял темный «ситроен». – Они, кажется, следят и друг за другом.

– Ну, это понятно. Они же не могут бить друг другу морду или сбивать машиной, как Андрея. Здесь царит политкорректность. Разведчики обоих государств делают вид, что не знают друг друга. Или не замечают.

– Что будем делать? – поинтересовалась Лариса.

– Мы используем наше преимущество, но сначала нужно уточнить, что именно случилось с Андреем Константиновичем. Когда в Зуль должен прибыть представитель посольства?

– Наверно, часам к десяти. Из Дрездена.

– Тогда дождемся его и уточним, что произошло с Андреем. А потом приступим к осуществлению нашего плана. Кстати, по моим расчетам, Менарт должен уехать на работу. Почему он еще дома?

– Почему вы думаете, что он дома?

– Машины. Они бы не стояли здесь так долго. Зачем им охранять его пустую квартиру? Тогда получается, что он дома. Уже десятый час утра и немцы обычно в такое время уже давно на работе.

– Может, позвонить ему и уточнить? – предложила Лариса. – Его телефон должен быть в телефонном справочнике.

– Давайте позвоним. Только из автомата. Пройдем несколько кварталов и позвоним. А потом нужно уходить – его телефон наверняка стоит на прослушивании.

Они свернули на небольшую площадь и поднялись вверх по мощенной камнем улице. Минут через пять они остановились у телефона-автомата. Лариса достала справочник и довольно быстро нашла фамилию Менарта и его адрес. Она достала носовой платок, набрала номер. Ответил глухой мужской голос. Она повесила трубку.

– Он дома, – кивнула она Дронго. – Что думаете делать теперь?

– Погулять по городу, – невозмутимо ответил Дронго. – Только уйдем отсюда, чтобы нас здесь не видели. Зуль очень красивый городок, я был здесь лет пятнадцать назад. Тогда все было по-другому. Хотя раньше было и везде по-другому. Я становлюсь ворчливым эгоистом. Это, наверно, старость. Как вы думаете?

– Судя по тому, как вы провели ночь, то, наверно, да, – с вызовом сказала она. – Я думала, вы будете решительнее. Или вам было достаточно того, что случилось в Тель-Авиве?

• Предыдущая
• 40/67
• Следующая