Как приготовить дракона (СИ) - Ярошинская Ольга - Страница 28

— Точно, ты же хотела ее уволить, — вспомнил он, почесав подбородок.

— Не успела. Но она могла понять, что я собираюсь это сделать. А вдруг это ранило ее так сильно, что она пошла к омуту и… — я в ужасе закрыла рот рукой.

— Это точно не ее вариант, — возразил Гарри. — Не с ведьминым ритуалом. Так что даже не думай, что ты в чем-то там виновата. Но если ты переживаешь…

Я молча кивнула, а он вдруг раскинул руки.

— Что? — недоуменно спросила я.

— Тебе нужна дружеская поддержка, — сказал он. — Я могу тебя обнять.

— А драконы, значит, не только защитники, но и обнимальщики?

— Лучшие в мире, — подтвердил Гарри, опустив руки. — Но это эксклюзивное предложение. Вроде как подуть в рог единорога, только лучше.

— Потому что бесплатно? — предположила я. — Спасибо, но нет. Вставайте, герен Шпифонтейн, завтрак давно готов.

— А можно мне его сюда подать? — поинтересовался он, похлопав рукой рядом с собой и глядя на меня своими бессовестно голубыми глазами. — На двоих.

— И позвать Франтика? — невинно уточнила я.

— Забудь, — буркнул он. — Скоро спущусь. Нам ведь пора за кладом.

— Боюсь, у меня сегодня не получится, — отказалась я. — Много дел. Да и Виктор просил, чтобы я в таверне оставалась. Мало ли, вдруг кто-то найдет следы, так отправлю за ним…

— Хорошо, — согласился Гарри. — Пойду сам.

Я кивнула и вышла из его спальни, невольно обижаясь за то, что он так легко согласился. Пусть клада нет, но мы ведь вроде как команда, напарники, а он…

— Франтик! — воскликнула я, забыв об обидах и сбегая по лестнице. — Думаешь, я не вижу крендель, который ты украл? Ты мне и так уже должен!

— Я могу расплатиться красным словом, — щедро предложил он, и я почувствовала, что все-таки прав Гарри: ведьма — это концентрированное зло.

— Можешь засунуть себе его в… — выпалила я непристойное предложение и достала из-под стойки скалку.

— Кэти, — проникновенно произнес Франтик. — Когда я разбогатею, то заплачу тебе втрое больше, чем должен.

— То есть никогда. Так не пойдет, — покачала я головой и постучала скалкой по ладони. — Не расплатишься — выметайся.

Вздохнув, он вынул из кармана пару медяков и с видом оскорбленной невинности положил их передо мной.

Спустившись в зал, Гарри сел за стойку — на свое любимое место напротив Кэти, которая отчего-то казалась сердитой и бросала красноречивые взгляды на певца. Тот тоже насупился и грыз всухомятку крендель. Лютня, повязанная пышным алым бантом, лежала на соседнем стуле. Франтик потянулся к ней, и Кэти выпалила:

— Петь тут не смей!

Очевидно, он пропустил какой-то конфликт.

— Нет в тебе чего-то такого-эдакого, — Франтик покрутил рукой в воздухе. — Возвышенного. Неуловимого. Женской нежности.

— В Кэти есть все, что нужно, — спокойно возразил Гарри.

Певец сообразил, что лучше заткнуться, и, сглотнув, посмотрев в тарелку с кашей, поставленную перед Гарри. Выглядело и правда аппетитно: Кэти подмешала туда ягод, а сверху растекалось золотистое масло.

— Положи Франциску тоже, за мой счет, — попросил Гарри.

Кэти нахмурилась, но не стала спорить, и вскоре перед певцом тоже появилась тарелка.

— Масла меньше положила, — проворчал Франтик, жадно хватая ложку.

Ел он с аппетитом, но вполне прилично, не чавкая, песен не пел, так что Гарри к нему слегка потеплел. А взгляд то и дело возвращался к алому банту на лютне.

— Значит, без меня пойдешь сегодня? — тихо спросила Кэти.

— Его возьму за компанию, — ответил Гарри, кивнув в сторону жующего парня. — Чтоб не скучно было. Что скажешь, Звенящий?

— С вами, герен, куда угодно, — тут же ответил тот.

— Вот, бери с него пример, — усмехнулся Гарри.

Кэти снова помрачнела, и Гарри, перегнувшись через стойку, прошептал:

— Не бойся, делиться сокровищем с кем-то еще я не собираюсь.

Кэти мило разрумянилась, как будто поняла, что говорит он вовсе не о несуществующем кладе.

— Я был рад видеть тебя сегодня утром, — добавил Гарри еще тише.

Наваждение не проходило, а становилось сильнее. Кэти сказала, только по любви. Но разве он, герен Шпифонтейн, ее не достоин?

— А чем вы не будете делиться? — поинтересовался Франтик, облизывая ложку. — Каша довольно вкусная, Кэти. Только в следующий раз добавь орешков. И, знаешь, можно меда тоненькой струйкой…

— Идите уже, — выпалила Кэти и, забрав пустые тарелки, скрылась на кухне.

— Лютню не забудь, — напомнил Гарри, шагая к выходу.

День выдался как всегда солнечный, и даже упрямая лужа перед таверной почти пересохла. Грязь растрескалась, и только в центре поблескивала влагой.

— Итак, герен Шпифонтейн, чем ублажить ваш слух? — поинтересовался Франтик, догнав его.

— Молчанием, если можно, — попросил Гарри. — Послушай, как птички поют.

В кустах, перелетая с ветки на ветку, чирикали пестрые пташки, квохтали курицы, выискивающие зернышки у забора. Завидев вдали гусей, Гарри предусмотрительно прибавил шаг и повернул к озеру, где Колбаска взяла след. Франтик угрюмо шагал рядом, прижимая лютню к груди и иногда вздыхая.

Черная клякса на берегу высохла и почти слилась с пейзажем. Присев, Гарри потрогал ее кончиками пальцев. Теплая. Обычная грязь. И спина не чешется. Зря волновался? Допустим, глупая тетка решила приворожить мужика, который не спешил на ней жениться, нашла книжицу с ведьмиными рецептами, да и отправилась к омуту. Такие странные места всегда пользуются особым почетом для ритуалов. Потом случилось что-то непредвиденное. Может, сама разволновалась, может, рыба плюхнулась рядом. Женщина упала в омут, нахваталась воды и утонула.

А Колбаска выла по какой-то своей собачьей причине. Мало ли. В конце концов, каждый имеет право немножко повыть.

— Корова, — многозначительно произнес Франтик.

Отвлекшись от своих рассуждений, Гарри поднял на него взгляд.

— Вы ведь рассматриваете следы? — поспешно добавил певец. — Корова тут прошла. А вот утиная лапка отпечаталась. У меня как раз есть песня про уток, — взяв аккорд, он тоненько взвыл: — Летят утки, летят утки, а за нииими…

Выпрямившись, Гарри забрал у него лютню и дернул ленту банта.

— Вы правы, герен, — тут же согласился Франтик, протягивая руки к инструменту. — Ненужная пошлость. Виноват. Поддался всеобщей мещанской атмосфере. Сами понимаете, среда влияет. Я сопротивляюсь ей как могу, но… Вы куда?!

Красная лента оказалась широкой и довольно длинной, и Гарри успел намотать ее на ладонь не меньше десяти раз, пока шагал через луг.

— Не ходите туда! — донесся отчаянный вопль Франтика. — Там опасно!

То, что надо.

Гарри запрокинул лицо к небу и зажмурился от солнечного света. Именно в такой день ему бы хотелось взлететь. В чистое небо без облаков, к яркому солнцу, туда, где нет ничего кроме голубого простора. Воздух, свобода, полет. Но сперва надо, чтобы кто-то придал ему ускорение.

Бык, о котором вчера предупреждала Кэти, пасся в гордом одиночестве в тени раскидистого дуба. Монументальный зверь, лохматый как бизон, поднял голову с подпиленными рогами и посмотрел на Гарри. В маленьких глазах сверкнула злоба, и лопатки Гарри слегка зазудели.

— Герен! — запыхавшись, выдохнул Франтик и вцепился ему в рукав. — Вы не туда повернули.

— Нет, Франтик, — возразил Гарри. — Это именно тот поворот.

— Это очень злобная скотина, — увещевал его певец. — Давайте уйдем…

Гарри дернул локтем, высвобождая руку.

Бык, шумно выдохнув, развернулся и шаркнул копытом по земле. Толстая цепь обвивала мощную шею, змеилась по траве, а второе кольцо обхватывало дубовый ствол.

— Не надо, — чуть не плакал Франтик, снова цепляясь за рукав. — Что вам, в самом деле, неймется: то на колокольню, то к быку…

— Ты ведь певец, — повернулся к нему Гарри, и Франтик кивнул. — Должен слагать песни о великих сражениях.

Бык пригнул голову, шаркнул копытом снова, а Гарри взмахнул алой лентой как флагом и пошел вперед.