Иду на свет (СИ) - Акулова Мария - Страница 45

И пусть Санта скорее всего первым делом поступила бы точно так же, как поступил он — отказала Максиму. Но червяк сомнений её грыз бы. И даже это — слишком жирно для Максютки.

— Мне тебе ноги поломать, чтобы ты успокоился, а? — Данила спрашивает, опять вдавливая Наконечного в стену.

Самому кажется, что правда готов: достало.

Смотря на события десятилетней давности, мог бы даже легкую благодарность испытывать. Потому что Рита — та ещё бездна. И как же хорошо, что не затянуло. Но сейчас — история другая.

А такие, как Максим, ничего не боятся, пока с ними в теории.

— Че ты головой крутишь? В сортире камер нет…

Взгляд Максима правда прошелся по углам. Данила попытался поймать.

У него не падала планка. Он мыслил вполне хладнокровно. Выводить из туалета с расквашенным носом адвоката заявителя по делу, в котором он представляет ответчика, — тупо. Но просто отпустить Максима со все таким же самодовольным выражением на лице Данила не мог.

Он не угрожает сто миллионов раз красного словца ради. Он правда ценит Санту. И себя он тоже очень ценит.

— Думаешь, я шучу?

— Пусти, припадочный…

Новая попытка Максима оттолкнуть Данилу заканчивается ничем.

Чернов ищет и ловит взгляд прижатого к стене блондина. Тот, кажется, немного опомнился. Страха больше нет — есть злость. Отчасти, наверное, на себя. Потому что разворачивающийся сейчас сценарий — явно не относится к тем, о которых он мечтал.

Но брошенное после заседания невзначай вроде как на прощание «привет трусливой малышке» и гадкая улыбочка не могли остаться без Даниного ответа.

— Сам усвой и своим передай: ваша эра кончилась. Вам пиздец — тоните с достоинством. И Санту в это не впутывайте. Вы сами наработали на то, что с вами стыдно иметь дело. Всё лучшее от вас бежало, сверкая пятками. То, что бежало ко мне, — вопрос второй. Вы годами себя в жопу загоняли. А теперь удивляетесь, почему за вами в говно-то не ныряют. Твои схемы с Ритой — пиздец жалкие. Надеюсь, она блядовала не только с тобой, потому что за ребенка больно, если к такой мамашке у него в комплекте ещё и ты в отцах. Ещё один шаг в сторону меня или Санты — я начну раскручивать всё, что на вас нарою. И уж поверь, у меня получится лучше. Ведь зачем мне трахать твою тёлку, если я могу трахнуть тебя?

Данила задает вопрос, потом — слушает тишину и тяжесть дыхания.

Во взгляде Максима — чистая ненависть, но он не спешит плеваться желчью в ответ. Смотрит и дышит.

Бьет по рукам, когда Данила и сам готов отпустить.

Чернов подмигивает, выпрямляясь и отступая.

Разминает шею, поправляет галстук…

Идет обратно к умывальникам, включает тепленькую водичку… Моет тщательно — с мылом.

Что прилетит ответка — не боится.

Откуда-то точно знает — Максим не рискнет. А если вдруг — реально получит заслуженное унитазное купание.

Стыдное до ужаса. Заслуженное уже давно. С последствиями потом как-то разберется.

Следит, как Максим размашисто шагает в сторону двери…

Неужели слова не скажет?

Останавливается, уже открыв, оборачивается…

— Посмотрим, чья возьмет.

Обещает, думая там что-то в своей головушке долбоеба. А Данила не сдерживает смех. Потому что ну реально ведь жалко.

Ему угрожает человек, которому через пару недель придет отказ в удовлетворении кассационной жалобы. Человек, которому совсем скоро становиться на биржу. Которого с руками отрывать не станут. Который по сути является верной крысой, не успевшей сбежать с тонущего корабля. А теперь как бы поздно…

— Малышам привет…

Данила произносит и смотрит в зеркале, как Максим валит нахрен. Дальше поедет в Лексу. Там перемоет с Игнатом его косточки — каждую. Поглумятся мысленно, но в реальности ничего не сделают.

Не смогут.

А даже если вдруг рискнут — Данила за себя не боится. Ему важно, чтобы Санту не задело.

Для этого он на многое пойдет. И в открытую бойню тоже вступит, если понадобится.

Плеснув в лицо холодной воды, Санта выпрямилась. Посмотрела на себя, улыбнулась, потому что невооруженным взглядом видно — безумно счастливая.

Безумно-безумно-безумно.

И немного пьяная — поэтому на щеках румянец, а глаза с характерным блеском.

Их с Данилой неделя в Барселоне — в самом разгаре. Через несколько дней домой, а Санте не хочется. Она не соскучилась по Киеву. Немного по маме и Данечке. В остальном же…

Осталась бы хоть на полгода.

Попав сюда в очередной раз убедилась, что Каталония — её мирок. Шумный. Хаотичный. Спаивающий сангрией и откармливающий наповал морепродуктами. Но на сей раз дело не столько в месте, сколько в человеке, который это место по-новому раскрыл.

По ушам Санты били басы. Вокруг легкая толкучка — женский туалет в ночном клубе не бывает другим. Справа, слева, сзади много девушек, щебечущих кто на каком языке.

Здесь душновато, пусть окошко и приоткрыто, а ещё пахнет табаком и алкоголем.

Это место — совсем не о безопасности, а Санте необъяснимо хорошо. Зная, что Данила рядом, она чувствует себя защищенной везде…

И немного так, будто ей позволено всё…

Это заставляет кровь бурлить, а улей, который всё так же живет в области солнечного сплетения, возбужденно гудеть, пытаясь поймать ритм музыки.

На дворе почти ночь.

Данила остался за одной из барных стоек, пока Санта побежала «припудрить носик».

То, что вообще согласился зайти, — чудо. Как сам признался, в клубах не был лет пять, наверное. И не то, чтобы скучал. Да и Санта тоже давно не была, но в этот ей необъяснимо сильно захотелось.

Её потянуло… И она потянула.

Данила немного сопротивлялся, но в итоге сдался. Не расслабился полностью. Прижимал к себе, пробираясь в сторону лестницы, а потом и приглянувшейся барной стойки, оглядывался…

А Санта плыла от счастья. Ей резко захотелось всего — танцевать, залпом коктейль. Целоваться на танцполе.

Милых малолетних глупостей, которые вряд ли возможны в Киеве. Там Данила слишком настроен на серьезность. Тут же его удалось расслабить.

Но, кажется, недостаточно.

Потому что из мужского взгляда не пропадала настороженность. Он её и в туалет отпускал будто с легкой опаской. На предложения спуститься и потанцевать уже дважды отвечал «нет».

И Санте его отчасти понятно… Когда ей надоест просто крутить головой, ловя взглядом чужой движ, она скажет: «устала, пошли в отель», Данила вздохнет облегченно и радостно потащит к выходу. Но ей пока не хочется…

Она получает случайный толчок в плечо. Довольно сильный — её даже в сторону относит. Но и это не портит настроение. Потому что после него следует череда извинений от улыбающейся девушки-испанки… Та протягивает к Санте руки, гладит по ушибленному месту и щебечет так искренне, что сомнений никаких — правда случайно задела.

И если в реальной жизни чужие прикосновения — не самая приятная вещь, здесь даже они будто радуют…

Санта шире улыбается, кивает, отмахивается, мол, всё хорошо…

А потом про себя же смеется… Хорошо, что Данилы здесь нет. Он мог бы начать предъявлять.

В голову стреляет совсем шальная… Санта обдумывает её, по-глупому улыбаясь настенному кафелю. Потом проезжается глазами по сплошь закрытым дверям туалетных кабинок. По очереди, выстроившейся к ним…

Если становиться в хвост — придется ждать. Если будет ждать — передумает.

И может лучше было бы передумать, но как-то…

Щеки краснеют сильнее, сильнее же дрожат губы, когда Санта делает несколько условно заметных движений, стараясь не привлекать к себе лишнее внимание.

Слышит улюлюканье той же девушки, которая толкнула, ловит игривый взгляд, подмигивание. поднятый вверх палец…

Пожимает плечами, сначала сжимая кулак, а потом открывая ненадолго сумочку, чтобы забросить в неё.

Ей не очень принципиально, как это выглядит со стороны. Ей хочется танцевать и глупостей.

Бросив на себя ещё один взгляд напоследок, Санта вышла из уборной.