Град на краю (СИ) - Вильданов Тимур - Страница 3

— За мной, — приказал он курсантам, направляясь к лестнице, ведущей на перроны. Проводники уже подняли складные ступени, но он запрыгнул внутрь, оттеснив проводницу. Та открыла рот в крике, но было что-то в его взгляде, отчего проводница она промолчала. Люций показал удостоверение, и девушка посторонилась, пропуская его в вагон. Следом за Люцием втиснулись Расим и Александера, проводница с руганью закрыла за ними дверь. Через несколько томительных минут поезд дёрнулся и Люций облегчённо выдохнул. На перронах появились полицейские, они что-то объясняли людям из замерших поездов. Люций попробовал дозвониться до Ольги, но у той телефон был занят. Да и что ей сказать? Сиди на заводе, под охраной? Сама умная девочка, сообразит, что там безопаснее всего. Он набрал отцу, который жил в небольшом городке в глуши.

— Пап, привет. У меня всё хорошо, но слушай меня очень внимательно. Слышал, что произошло? Беги в банк и снимай все деньги с карт. Депозит закрывай, бери наличные. Не возражай, пожалуйста, уже введён режим чрезвычайного положения, думаю, к вечеру все вклады заморозят. Как снимешь, езжай по магазинам и бери всё, как на охоту. Но только то, что хранится долго. Лекарства тоже купи. Потом езжай в Стерлитамак, в тот магазин, где ружьё тебе брали. С дядей Сережей езжай и, если получится, Лёшу позовите, чтобы на каждого максимум патронов затарить. Как только начнётся паника, в магазинах сметут всё — тебе нужно быть быстрее. Думаю, со связью будут проблемы, как смогу, позвоню снова.

Люций минуту молчал, слушая взволнованную речь отца.

— Я люблю тебя, папа, — сказал он, но связь уже прервалась.

Ему вспомнился Леха, городской сумасшедший на заводе. Тот ловил каждого, кто был согласен слушать:

— Межгорье, — шептал он возбуждённо, хватая жертву за рукав, — отгружают тридцать составов продовольствия в день. Тайный туннель под Уфой — два грузовика разъехаться могут!.. Огромные хранилища на реке Белой.

Над ним смеялись, но внезапно Люцию захотелось, чтобы тот был прав, и мы были готовы. Что действительно есть убежища и запас продовольствия на всю страну на три месяца. Вот только внутри была горькая уверенность, что они, служба спасения, да и вся страна, совершенно не были готовы.

— Шевелись, рогатые! — крикнули над головой, и Василь очнулся.

Он открыл глаза и понял, что лежит в душной темноте. Василь попробовал пошевелить руками или ногами, но они были крепко связаны. Кричать он так же не мог — во рту был мерзкий, кожаный кляп. По лицу Василя тёрлись вонючие унты другого пленника, и всё, что мог сделать Василь, это немного двигать шеей. Он с силой дёрнул головой, и в небольшую щель между шкур ворвался холодный воздух. Василь пару минут поборолся с верёвками, но быстро понял, что это бесполезно — связали его на совесть.

«Попался, — подумал он с ненавистью к себе, — так глупо! Но кто же мог пойти на такой риск?»

Кричали на эвенкском, но это мало что объясняло. Половина налётчиков на тракте использует эвенков как проводников. Гораздо интереснее, зачем их схватили. Хотя тут тоже понятно: много кому в Сибае он мог навредить, вот и избавились заранее. Был законник, и нет его — пропал в дороге.

Два дня назад они выехали из Белорецка большим караваном. С ними были девять погонщиков и охранников — достаточная сила, чтобы отпугнуть бандитов. Вместе с караваном отправились седоки из города — две семейные пары, одинокий дед и однорукий плотник. Василь досконально их проверил, сделав несколько звонков в Сибай, Кумертау и навестив охранку Белорецка. На тракте были частыми нападения, и Василь опасался, что среди пассажиров может затесаться наводчик банды.

Он помнил дорогу: двое размеренных суток с остановками только на охраняемых стоянках. От Белорецка шёл главный торговый тракт — у подножия гор он разделялся на Северную дорогу, идущую от Учалов, и Южную, ведущую к Сибаю и дальше в Орду, в Казахстан. Охрана из Белорецка патрулировала дорогу, а в некоторых местах они устроили аванпосты — настоящие крепости, огороженными бревенчатыми стенами. Навстречу им шли упряжки из Учалов — с золотом, медью и пушниной. Один раз они встретили тяжело вооружённый караван на упряжках откуда-то с Северного Урала — те явно везли оружие. Несколько раз они встретили отдельных путников, направлявшихся в Белорецк, да однажды пересеклись с небольшой группой марийцев — они шли наниматься в охрану.

На третий день пути они остановились на обед, разбив в лагерь на обочине железной дороги. Место было просматриваемое, и Василь решил, что риска в такой стоянке нет. Вот только последнее, что он помнил, это то, как они сели обедать. Потом память как отрезало, следующее воспоминание — это темень, вонь ног у лица и резь верёвки на руках. Сколько времени прошло, он не знал, но мочевой пузырь обжигало огнём. Василь предполагал, что прошло несколько часов после похищения.

Кто их похитил? Бандиты? Те бы ругались на русском или башкирском, да и не взяли бы пленников. Нет, подумал Василь, не бандиты — те бы не замахнулись на караван такого размера. Может, диверсанты из Казани? Но что им делать тут, в больше чем в двухстах километрах от фронта? Может, ордынцы? Но как они смогли подобраться почти к самому Белорецку большим отрядом?

Ровный бег сменился жуткой тряской. Он напряг слух, но всё, что было слышно, это ругань эвенка, подгоняющего оленей. Через несколько минут, когда он уже начал надеяться, что слетит от тряски с нарт, они остановились. С Василя сдёрнули шкуру, и он прикрыл глаза от слепящего солнца. Его подняли с нарт и поставили на ноги. Он огляделся: вокруг были крутые склоны, истыканные соснами, с узкой тропой с той стороны, откуда они пришли. Больше, чем окружающая местность, Василю были интересны похитители.

Эвенков было сложно перепутать с кем-то из других северных народов — на них были белые, невидимые на фоне снега одежды, на лицах маски с узкими прорезями для глаз, за спинами длинные луки с колчанами и копья. Василь слышал, что когда-то эвенков осталось совсем мало, но после начала Великой Зимы они быстрее всех приспособились к новой жизни. Эвенки были проводниками, а вот похитителями были другие — вокруг нарт, с оружием в руках, стояли ордынцы.

Василь сжал зубы так, что едва не перекусил прочнейший ремень во рту. Эвенки одеваются во всё белое, чтобы стать невидимками в снежной равнине. Ордынцы даже и не пытались скрыться — они были одеты в чёрные и коричневые шубы с высокими меховыми шапками. На ногах охранников были тёмные сапоги, с верхом отороченным лисицей. Василь по одежде распознал работорговцев с севера степи. Ещё лет десять назад люди бежали из Республики на Юг. Там было теплее, лето длилось не пару месяцев, а иногда и полгода. Но в последние годы, как кочевые племена объединились в Орду, народ побежал обратно.

Вооружены ордынцы были плохо — почти у всех были сабли и луки, у двоих были древние охотничьи ружья. Ордынцев было полтора десятка — они вытаскивали пленников с нарт и строили цепью на краю тропы. Василь огляделся, проверяя, кого же взяли в плен. Рядом с ним поставили Искандера, молодого охранника из Сибая — тот недоумённо озирался. Чуть дальше стояли Коваль и Карась, погонщики из каравана, Ким, плотник, и две пары, которые поехали седоками. Деда, который ехал с ними из Белорецка, не было видно, ещё не хватало шести охранников, а главное, не было Алёны.

— Ну что, в штаны не нассал никто? — спросил один из казахов, остальные ордынцы загоготали. Они развернули мужиков к лесу и сдёрнули штаны. Кто-то из женщин запротестовал, но церемонится с ними не стали, насильно усадив у тропы.

В этом не было жестокости, только расчет. Чем сильнее будет запугана добыча, тем меньше от неё будет проблем. Почему среди пленных нет Алёны? Голубоглазая красивая блондинка, как не взяли в плен? За таких на рынках платили тысячи рублей золотом, не могли её убить. Работорговцы половину своих бы положили, но взяли. Или она всё-таки смогла сбежать?