Недетские игры (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна" - Страница 38

Скорее всего, выбило пробки. Дом не новый, проводка здесь оставляет желать лучшего. Вдеваю ноги в тапки, чтобы выйти на лестничную клетку, правда, сделать этого не успеваю. Кирилл толкает входную дверь, оказываясь в прихожей. Мы стоим нос к носу.

Оттесняюсь немного назад, дотрагиваясь кончиками пальцев до своей шеи.

— Ты чего в темноте?

— Свет вырубило, я чайник включила, — на автомате поворачиваю голову в сторону кухни.

— Пробки, наверное.

— Скорее всего, — поджимаю губы. В голове проносится мысль, что Кирилл не торопится включать свет. Как встал у двери, так и стоит. Можно сказать, ни разу не пошевелился.

— Оль?  — его рука нащупывает мою ладонь и крепко ее сжимает.

— М-м-м, — делаю маленький шажочек, после которого Бушманов резковато тянет меня на себя.

Пока я пытаюсь привыкнуть к новой реальности, в которую вступаю, Кирилл стягивает с меня пиджак. Трогает плечи, скользит пальцами по шейным позвонкам, отчего мое дыхание учащается. К лицу приливает кровь. Я вспыхиваю.

— Красивая, — его интонация меняется.

Мне кажется, сейчас он весь становится чуточку другим.

Мужской хриплый шепот смешивается с болью. Чувствую вонзающиеся в мочку уха зубы, что срывают с моих губ шипение.

— Самая красивая.

Кожа от его слов покрывается мурашками. Все вокруг просто перестает иметь смысл. Мир сужается до нас двоих за считаные секунды.

Кирилл кладет ладони мне на бедра и рывком приподнимает над полом. Наверное, пути назад уже нет, да мне он и не нужен. Все, чего я сейчас хочу, это его прикосновения. Жаркие, жадные. Ставшие родными за столь короткий срок.

Шаг, еще один. Моя спина упирается в стену. Кажется, мы уже в комнате, но до кровати остался приличный отрезок, который мы, наверное, больше не в состоянии преодолеть.

Нетерпение. Оно зашкаливает. Отдается в висках гулкими ударами, затмевая остатки рациональности. Теперь только инстинкты.

Теплая ладонь касается моей шеи. Кирилл перестает меня поддерживать, отчего я почти сразу встаю на носочки. Тянусь к нему, чтобы быть еще ближе. Трусь щекой о его слегка шершавый подбородок и млею. Растворяюсь в ощущениях. Они заставляют мое сердце биться чаще.

Упираюсь ладонями в крепкие плечи, чуть подтягиваясь наверх, чтобы проворно обогнуть его корпус ногами. Скрестить лодыжки за спиной и нетерпеливо стянуть с Кирилла куртку.

Он по-прежнему полностью одет. Я же дрожу от прохладных касаний кожаного материала к обнаженным предплечьям. В голове слишком мутно. Так бывает, когда ты поддаешься чувствам. Я поддалась.

Нетерпение съедает. Я чувствую его кончиками дрожащих пальцев, но не спешу. Потому что он не спешит.

Кирилл все делает медленно. Освобождает свое крепкое тело от футболки и почти сразу проводит эту манипуляцию со мной. Шелковая майка, тяготившая меня все это время, летит на пол.

Шея вспыхивает от поцелуя, на который хочется ответить. Доставить удовольствие и ему.

Эта навязчивая мысль поселяется в моей голове и не дает покоя. Я начинаю торопиться. Обшаривать ладонями твердый живот, крепкие плечи, мощную шею. Трогать темные густые волосы, идеально ровно подстриженные на макушке, и улыбаться.

Расплываться в широкой улыбке, как самая настоящая дурочка.

Сколько прошло времени? Вечность? Кажется, это она. Я горю от нетерпения, оно проявляется в более резких жестах, спешке.

Мне так хочется посмотреть в его глаза. Именно это я и делаю. Смотрю в поблескивающие зрачки и очень жалею, что здесь темно. Они темные. Я не вижу теплоты его шоколадных глаз и только догадываюсь, как он на меня смотрит.

— Чего ты хочешь? — Кир цепляет локон моих волос, накручивая на палец. Его губы очень, очень близко к моим. Податься буквально на миллиметры вперед, и все.

— Тебя, — шепотом. Уверенным шепотом.

Чувствую его улыбку. Не вижу лица, потому что закрыла глаза. Но улыбка — вот она. Я ощущаю ее всем телом.

Кирилл отдирает меня от стены. Пространство прихожей окончательно меняется комнатой. Под спиной проминается водный матрац, и я ойкаю от неожиданности. Распахиваю веки, на инстинктах облизывая свои губы.

— Моя взрослая девочка, — в его усмешке нет и намека на издевательство. Это звучит мило. Тепло.

— Мой хороший мальчик, — отвечаю, вздрагивая от укуса в плечо.

Пальцы сами тянутся к пряжке ремня. Кирилл перенимает инициативу и быстро избавляется от одежды. Своей, моей, честно говоря, в этой лютой спешке я абсолютно теряюсь в происходящем. Главное, что он рядом. Главное…

Горячее дыхание обжигает висок. Прикосновения становятся нетерпеливыми, откровенными, иногда грубыми. Дыхание учащается. Я хватаю ртом воздух от переизбытка эмоций. Кожа на лбу покрывается легкой испариной. Поджимаю пальчики на ногах, чувствую Кирилла каждой клеточкой своего тела.

"Губительная для моих глаз темнота, лишающая вида ее светлой кожи и идеальных изгибов, по иронии судьбы стала спасением. Небольшим толчком к удовольствию". (с.) Кирилл

Лениво перекатываюсь на бок, щурясь от солнечных лучей, пробивающихся сквозь тонкие шторы. Впервые за последнюю неделю на улице не льет дождь.

Кирилл еще спит, развалился на большей части кровати, просунув руку под подушку. Его грудь медленно вздымается, а ресницы изредка подрагивают.

Где-то в ногах, на краю кровати, притаился Холлифилд. Его громкое мурчание разносится на всю комнату. Подзываю кота к себе тихим постукиванием по одеялу, и он не раздумывая, прогнувшись в спине, чтобы потянуться, топает ко мне. Почесываю мохнатую голову и аккуратно, чтобы не разбудить Кирилла, сползаю с кровати.

Трогаю свои истерзанные губы как напоминание о прошедшей ночи, от которой голова до сих пор идет кругом, и забегаю в ванную.

Свет Кирилл включил уже поздней ночью, поэтому мыться в темноте мне не грозит. Наспех принимаю теплый душ и, замотавшись в полотенце, обосновываюсь на кухне.

Желудок тянет, за весь вчерашний день я съела бутерброд и чизкейк, конечно, не забывая залить все это несколькими чашками кофе.

Пока я тусуюсь у плиты, воткнув в уши наушники, и пританцовываю под музыку из плейлиста под названием «Для пробежки», просыпается Кирилл. Он бесшумно оказывается у меня за спиной и дает знать о своем появлении, лишь когда обхватывает мои бедра ладонями.

Вздрагиваю и, вытащив из уха беспроводную каплю, поворачиваюсь к нему, откладывая в сторону лопаточку, которой помешивала омлет.

— Доброе утро, — перехожу на шепот. Бушманов проворно находит мои губы, оставляя на них след горячего поцелуя.

Его руки скользят вверх, задирая полотенце. Аккуратные, поглаживающие прикосновения превращают мое и так распаренное тело в желейную массу.

Цепляюсь за мужские плечи, чтобы окончательно повернуться к Киру лицом.

— Доброе, — чуть прищуривается, отрывая мои босые ступни от пола, и усаживает меня на столешницу.

Развожу ноги в стороны, чтобы подпустить его ближе.

— Надеюсь, ты сегодня не спешишь?

— У меня выходной.

Кирилл фиксирует мою талию, чуть надавливая большими пальцами на ребра.

— Класс. Мне так не повезло, — бормочу, смотря ему прямо в глаза. — Омлет, — прикусив нижнюю губу, тянусь к сковороде, от содержимого которой начинает пахнуть горелым. — Блин!

Кирилл перехватывает мою руку и, выключив конфорку, бросает раскаленную сковороду со всем содержимым в раковину. Оглядывается на часы, что висят на противоположной стенке, ровно за его спиной, и предлагает:

— Поехали куда-нибудь позавтракаем.

— Поехали, волосы только просушу, — чуть сжимаю его плечи, чувствуя некое разочарование. Моя фантазия уже разыгралась, и я успела напредвкушать достаточно яркое развитие событий.

Кир снова целует в губы и стягивает меня на пол.

— Чуть позже, — тянет край полотенца на себя, оставляя меня стоять в одних тапках.

Смаргиваю свое оцепенение от бушующих в животе бабочек и уверенно льну к Бушманову.