Недетские игры (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна" - Страница 39

Позавтракать в итоге мы не успеваем.

Я в спешке пытаюсь уложить волосы, которые сегодня абсолютно не слушаются расческу с феном. В итоге, плюнув, просто завязываю хвост. Все это происходит под пристальным взглядом Кира. Он стоит позади, откинувшись на стенку. На нем только спортивки. По ключице стекает капелька воды, потому что он только вышел из душа.

— Если ты будешь так смотреть, я точно опоздаю.

Кир улыбается и, выставив ладони чуть вперед, хочет уйти в комнату, но я неожиданно даже для самой себя поворачиваюсь к нему лицом. Делаю шаг, который нас разделяет, и стираю каплю, которая успешно добралась до солнечного сплетения.

Кирилл окольцовывает мое запястье пальцами и, подтянув руку к своим губам, нежно целует слегка покрасневшую от его резковатого прикосновения кожу.

— У меня в голове сейчас такой раздрай, — шепчу, — я даже не знаю, о чем говорить.

— Тему мы обязательно найдем, Оль, — Кирилл трогает мое лицо, — ты опаздывала.

— Точно!

Отскакиваю назад и, схватив с полки расческу, привожу в порядок немного взлохмаченный хвостик.

— Я готова, — подкрашиваю губы, перекидывая ремешок сумки через плечо.

— Ща, ключи.

Кирилл берет ключи от машины, чтобы отвезти меня на работу. Когда мы оказываемся в коридоре, его взгляд мгновенно прилипает к моему лицу.

— Размажем, — шепчет на ушко, касаясь моих губ своими.

— Накрашу заново, — приподнимаю бровь, вскрикивая от легкого шлепка по пятой точке.

Кирилл ухмыляется и пропускает меня вперед.

В машине я поправляю воротник рубашки, которая сто процентов уже помялась под пальто, и накидываю ремень.

У здания фитнес-клуба обнимаю Бушманова, оставляя на его щеке поцелуйчик с отпечатком розовой помады, и выскальзываю на улицу.

То, что сегодня мое настроение достигает верхней планки, написано на лице. Все мои мысли заняты прошедшей ночью и предстоящим вечером. Так я скоро начну считать минуты до окончания рабочего дня.

Именно поэтому понятия не имею, как мне хватает сил не сорваться, чтобы позвонить Киру и предложить где-нибудь пообедать. Мне очень этого хочется, но у него выходной, а я… Я не хочу выглядеть навязчивой. Мне кажется, в свое время я побила рекорды в этом деле. Поэтому, стиснув зубы, убираю телефон в сумку и соглашаюсь на приглашение Татьяны забежать в кофейню неподалеку.

— Ну как прошло? — коллега поддевает вилкой лист салата, смотрит при этом на меня.

— Все нормально.

— А я говорила, молчание — зло!

— Спасибо тебе за помощь, Тань. Правда.

— О, это пожалуйста, это всегда обращайся. Тетя Таня плохого не посоветует. Кстати, со следующей недели вступишь в человеческий график, два-два. Я вроде тебя всему научила, так что…

Мы смеемся и меняем тему. В разговорах с Таней я чувствую легкость. Она болтает без разбора, смеется, много шутит и не лезет в душу.

Честно говоря, мне уже давно не хватало вот такого банального и совершенно не напрягающего общения ни о чем.

Правда, к концу перерыва мой неубиваемый оптимистичный настрой тает.

Расплатившись за обед, Таня уходит в офис. Я же прошу у официанта приготовить мне еще один кофе, но уже навынос, и плотнее прижимаю трубку к уху, отвечая на мамин звонок.

— …Поэтому все по-прежнему, — мама тяжело вздыхает. — Я, кстати, в городе, приехала куртку на осень купить. Адрес мне свой рабочий скинь, я к тебе загляну. Могу, пока ты на работе, ужин тебе приготовить, вечером посидим поболтаем, ты же давно звала. Ключи от квартиры дашь, я хоть посмотрю, как ты устроилась.

Мама говорит настолько воодушевленно, что мне становится немного стыдно. За эти дни я напрочь забыла о ее существовании, да и вообще, возвращалась сюда ей на помощь, а на деле только и делаю, что копошусь в своей личной жизни. Наверное, именно поэтому не могу связать и пары слов. Только поддакиваю.

Смотрю на цветок в горшке по другую сторону зала и пытаюсь взять себя в руки. Мне скоро тридцать, а я до сих пор парюсь, как моя мать отреагирует на то, что у меня появился мужчина. Абсурд!

— Приезжай, конечно, — пищу в трубку, уверенно решая, что новости касательно моей жизни я сообщу ей явно не по телефону.

— Очень жаль, нам у вас очень нравилось, — сетует Валерия.

Вздохи ее я игнорирую. Мне и самому, между прочим, очень нравилось, что они здесь жили и платили за это деньги.

— Новую квартиру практически на другом конце города нашли, — продолжает моя бывшая квартирантка, слегка надувая губы.

Вроде взрослая баба, а реакции инста-телки на лицо.

— Еще раз извините за срочность, просто обстоятельства.

— Да я все понимаю, — девушка улыбается и, взмахнув рукой, идет к «Мондео».

Пару секунд смотрю вслед отъезжающей тачке, следом за которой стартует газель с ярко-красной надписью: «Грузоперевозки» на брезенте, и поднимаюсь в квартиру.

Бегло осматриваю комнаты, перекрываю воду и щелкаю рубильник в щитке, обесточивая квартиру.

К отцу приезжаю в обед, как он и просил. Проявляю пунктуальность. Кладу ключи на стол, рассматривая папин ремонт, который он замутил здесь еще два месяца назад.

Задерживаться в его офисе не планирую. Мы все выяснили еще вчера. Дальше нам как-то совсем не по пути.

Папа смахивает связку в ящик стола, сканируя меня с ног до головы.

— И это того стоит? — прищуривается, пытаясь давить интонацией.

— Еще как, — все же решаю присесть в кресло.

— Ну, я очень надеюсь, что ты не пожалеешь.

— Аналогично.

Отцу мой выпад не нравится. Он сводит густые, немного поседевшие брови на переносице и откидывается на спинку кресла. Продолжает убивать меня взглядом. Только поздно. Не работает, все это уже давно не работает.

Или он действительно думает, что, забрав у меня ключи, что-то в моем поведении изменится?

— Мама просила тебя заехать.

— Заеду.

— Один.

— Об этом я тоже помню. Как ты ей объяснил отлет Олега? — намеренно меняю тему. Не хочу слышать про Олю из его уст. — Не хочется путаться в показаниях.

— Перспективами и тем, что ему лучше сменить окружение после развода.

— Понял.

— Что у тебя за дела с Ротмистровым?

— Тебя это не касается.

— Касается, если что-то произойдет, он от тебя места живого не оставит. Это не тот человек, с которым можно играть.

— Я и не играл. Просто в какой-то момент наши с ним интересы совпали. Твои, между прочим, тоже, но ты это яро отрицаешь.

— Думаешь, позаботился о моем бизнесе?

— Думаю, смог внести свою лепту в его благополучие.

Вопрос только в том, чем мне вся эта помощь аукнется. Вадик, тот самый друг фээсбэшник, точно еще не раз появится в поле моего зрения.

— Ладно, у меня еще много работы. Ждем тебя на ужин.

— Не сегодня, с мамой я этот вопрос улажу без тебя, — улыбаюсь приторно, самому тошно становится, и не колеблясь выхожу из отцовского кабинета.

Говорить с ним сейчас как биться башкой о стену. Бесполезно. Он злится на меня за мой выбор, если раньше это была только работа, то теперь и девушка.

Чем старше становлюсь, тем все больше думаю о том, что все наши перепалки с Олегом когда-то давно спровоцировал отец, а позже, год за годом, только укреплял эту обоюдную неприязнь. Нас растили с соревновательным подтекстом. Олегу было важно доказать отцу свою значимость, заставить его гордиться им. Мне, по сути, было фиолетово.

Похвала, наказание, какая, вообще, разница? Возможно, так на мне сказалось долгое отсутствие в семье из-за обучения в частной школе формата интерната. Там прекрасно воспитывали лидерские качества, приветствовали наличие собственного мнения и прочую ерунду, которая во взрослой жизни оказалась весьма полезной штукой.

Столько лет прошло, а папа до сих никак не может смириться с тем, что я не хочу жить по его указке. Говорить, когда он дает команду, и молчать, к слову, тоже.